Страница 4 из 11
– Вот! Это точно. Предлагаю на этом закончить эту познавательную беседу.
– Ну уж нет, – она хитро улыбнулась. – Так просто вы от меня не отделаетесь. Нам ещё долго ехать.
Я вздохнул и промолчал, отвернувшись к окну. Поезд как раз проезжал какую-то небольшую станцию. Он немного замедлился у неё, и я обратил внимание на старомодный циферблат часов на платформе, стрелки которых уверенно показывали что-то в районе 9:10. Они явно врали. Вспомнив всю эту историю со своими отстающими и спешащими часами, я мысленно ухмыльнулся и решил их проверить. Вагонные и наручные – каждые по-своему – снова спешили, а вот часы в телефоне удивительным образом показывали те же самые цифры, что и на станции. Удивившись этому факту, я машинально проводил эти часы взглядом, и моя попутчица, судя по всему, заметила это. В этот раз она подалась в мою сторону, поставила локти на разделявший нас столик и, подперев обеими руками подбородок, продолжила:
– Это называется «ментальный фильтр». Вы теперь подсознательно обращаете больше внимания на то, о чём мы с вами говорим.
– Возможно. Но это не значит, что мне это интересно.
– Это потому что я ещё к сути не перешла.
– Да что вы говорите. – Я попытался сказать это как можно более саркастически.
– Не будьте занудой.
– Всё хорошо, но если следовать этой логике, то жить надо где-нибудь в глуши на краю света и с внешним миром не контактировать, – вздохнул я.
– Да вовсе не обязательно. Достаточно просто осознавать эти рамки и стараться по возможности жить без них.
– Ладно, тогда так. Как вы, скажите на милость, собираетесь с людьми уживаться?
– А в чём проблема? Я же говорю: по возможности. Это исключительно вопрос синхронизации. Когда мне нужно синхронизировать свои действия с другими людьми, я, так же как и все, пользуюсь часами. Нет в этом ничего такого.
– Тогда я вообще перестал вас понимать. Бред какой-то несёте и сами себе противоречите.
– Ничего подобного. Вы просто очень узко мыслите. И каждой своей репликой доказываете мою правоту: все слишком носятся с цифрами. В то время как цифры – это всего лишь цифры.
– А расстояние? Это тоже цифры. Как быть с восприятием расстояния? Вы сами сказали, что поезд доедет, когда преодолеет расстояние.
– Пока не изобрели телепортацию или какое-нибудь квантовое что-то там расстояние останется вполне себе объективной величиной.
– Ладно, оставим это.
– Вот видите, вы опять слишком доверяете цифрам.
– Ну и?
– Хорошо. Давайте вернёмся к примеру с поездом. – На то, как я демонстративно цокнул языком и закатил глаза, она внимания не обратила. – Мы с вами едем на скоростном поезде, который доезжает из Санкт-Петербурга до Хельсинки всего за 3 с половиной часа. А если быть точным, за 3 часа 27 минут. Обычный же поезд проходит то же расстояние за 7 часов. Но скажите, вы бы сильно почувствовали разницу, если бы мы убрали из уравнения ваше восприятие времени?
– Я думаю, что да. Всё-таки разница ровно вдвое.
– Вот! Вы «думаете». В этом и проблема. Вы знаете расписание обоих поездов, вы знаете, чего вам ожидать и к чему готовиться. Но давайте представим, что вы сели в один из поездов, не имея каких-либо часов или иных маркеров и не зная, сколько он будет идти. Я убеждена, что разница, если вы её и заметите, не будет для вас такой серьёзной. Будет просто «чуть больше» или «чуть меньше».
– А что насчёт самолёта? Или автомобиля? Там тоже разницы не будет?
– Это всё-таки несравнимые вещи. Во-первых, самолёт летит час всего, а на машине полдня ехать, если не больше. А во-вторых, я сравниваю два поезда потому, что в них восприятие движения будет одинаковым. В машине вы будете видеть скорость, будете видеть, как тормозите, как останавливаетесь. Или чувствовать, если вдруг вам глаза закроют. В самолёте наоборот.
– Это уже какие-то допущения для убедительности теории. Представление фактов в удобном вам ключе.
– Это просто объяснение для «чайников».
– И тем не менее, вы сами оперируете цифрами.
– Я же не буду вам все физические и философские концепции разжёвывать, – сказала она с милейшей и обезоруживающей улыбкой. – Но опять же, вы верно мыслите. Наше восприятие ограничено и весьма относительно. В вопросах пространства, времени – вообще всего. Нам обязательно нужны какие-то ограничители, которые делают мир более понятным и упорядоченным.
– И это плохо?
– Да нет. Это констатация факта. Просто без этих ограничителей жить было бы гораздо легче и интереснее. И даже веселее.
– Я уже не в том возрасте, чтобы постоянно веселиться. Поэтому буду жить по старинке. А вы – как хотите.
На этой ноте, я хотел встать и пойти в вагон-ресторан за кофе, но девушку моя последняя фраза, которая, в общем-то, задумывалась как точка в диалоге и намёк на нежелание его продолжать, только раззадорила. Она была как пламя, которое разгорается от каждой брошенной в костёр деревяшки. Надежда была лишь на то, что вся эта поездка уже скоро закончится. Я вновь посмотрел через плечо на электронное табло. На нём горели цифры 9:50. «Странно, – успел подумать я. – Не могло пройти столько времени. Да и вроде бы до Хельсинки ещё минут 20-30, судя по пейзажам. Но никак не 5 минут». Соседка не унималась:
– Опять вы за своё! – воскликнула она. – Опять про возраст! Ну ведь это же только ваше «мнение». Возможно, ваше самоощущение, но не более того. Если бы не мерили жизнь днями рождения и прожитыми сезонами, вы также к своему возрасту относились бы? Это опять всего лишь ваше сознание пытается наставить вам ограничителей.
– Что вы имеете в виду? Почему мнение? Мой возраст – это данность, от которой я никуда уйти не могу. Я родился, потом был ребёнком, потом юношей и так далее. Я прекрасно помню своё взросление и вижу каждый день себя в зеркале: каждый шрам, каждую морщину, каждый седой волосок. Или вы, глядя на меня, будете утверждать, что мы с вами выглядим как ровесники? Или скажите, что у меня волосы не седеют? Что морщин нет и кожа гладкая, как у двадцатилетнего?
– Вы сейчас мне свои эмоции рассказываете. Это опять ваше восприятие. Но никто вашу долгую жизнь и опыт не оспаривает. Просто задумайтесь на минутку: а что если вы бы не видели себя в зеркале? Что если не видели бы цифр в паспорте? Вы точно также были бы уверены, что вы старый? Вам было бы интереснее говорить со мной или с каким-нибудь престарелым алкоголиком-недоучкой? Или, может, с пятидесятилетней домохозяйкой, которая кроме глупых сериалов по телеку ничего не видит? А у них ведь тоже опыт, морщины и прочее.
– Ну, с алкоголиком я бы вряд ли стал говорить. Я всё-таки не пью. Но я вижу, к чему вы клоните и скажу так: на вашем месте я бы не был так категоричен к людям. Это признак незрелости.
– А зрелость разве в годах выражается? По идее, семидесятилетний алкаш будет более зрелым, чем вы.
– Опять вы про алкашей! – Я задумался об этом и решил, что тут она отчасти права. – Но… Это вопрос спорный, да. Не хочу сейчас влезать в дискуссию по этому поводу, скажу только, что такое вполне может быть. Но мне уже нашей предыдущей беседы, – я приставил ребро ладони к шее, – выше крыши. Поэтому, давайте так. Я вижу, что вам хочется какую-то мысль высказать, так что переходите сразу к сути. Судя по часам, мы уже скоро приедем. Мне даже не верится, что я вообще у вас это спрашиваю.
– Вы просто боитесь признать, что вам это жутко интересно, – она подмигнула. – Признайтесь, вы наверняка о чём-то таком задумывались. Как минимум в молодости. Ну, в том, что вы называете «молодостью».
Надо сказать, она была абсолютно права. Когда я был студентом, я увлекался философией, ходил на специальные факультативные лекции. С несколькими сокурсниками мы устроили небольшой дискуссионный «клуб», где вели высокопарные разговоры ни о чём. Заканчивались эти сборища, как правило, попойками.
– Что, угадала? – Продолжила она таким тоном, будто иного и не ожидала.
Я улыбнулся. Воспоминания пронеслись в голове яркой вспышкой, и от них на душе стало тепло.