Проводник

  - Вы получите, что требуете. Я выполню свою часть сделки. А сейчас мне нужно на свежий воздух.

  Его вывезли на улицу. Приятное летнее утро, солнце, пение птиц, растворённое в буйной зелени азиатских джунглей. Силин сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и прикрыл веки.

  'Хороший день, чтобы умереть', - непонятно откуда прилетел в голову дурацкий штамп из чёрно-белых вестернов. Он отогнал эти мысли и постарался переключиться на мечты о будущем. Сколько лет он этим не занимался? Не мечтал. Двадцать? Тридцать?

  Когда тебе за восемьдесят, мечтать о будущем смешно. У тебя есть только прошлое. Ты стар и немощен. Ты не можешь даже в туалет сходить самостоятельно. А впереди у тебя только смерть, и ты мечтаешь об одном - чтобы она оказалась не самой мучительной.

  Когда впервые за многие годы позволяешь себе мечтать о будущем, начинаешь рассчитывать на нечто большее, чем просто размышления. В такие моменты хочется почувствовать себя счастливым. Забежать наперёд, представить себя молодым, полным сил и энергии юношей. Но сколько Силин ни старался, у него ни черта не выходило. То ли пресловутая саркома, то ли прошлое никак не хотело отпускать, держало, жгло раскалённым металлом.

  Он вспомнил, как в далёком детстве, лёжа в собственной кроватке, мечтал стать лётчиком пассажирского лайнера. Летать по миру, поднимая в воздух огромные, тяжёлые машины; идти по аэропорту в строгой лётной форме, в окружении красивых стюардесс и улыбаться встречным прохожим пассажирам, которые с восхищением смотрели бы на него... А ещё он мечтал отправиться в экспедицию на край земли или полететь в космос к неведомым планетам или звёздам. Какой огромной была жизнь там, впереди, и как мало удалось в ней успеть... Всё, о чём он мечтал в детстве, так и не стало для него чем-то значимым или нужным, едва он повзрослел. Мечты так и оставались мечтами, пока окончательно не потеряли ценность. А всё, чего он добился, всё, чего достиг - были деньги. И их было много. Мечтал ли он о них, лёжа в маленькой кроватке, укутавшись маленьким одеялом? Возможно. Он не помнил... Но что-то подсказывало, что нет.

  Силин вдруг поймал себя на мысли, что ему... стыдно! Стыдно?! Он сам не верил, что такое вообще возможно, но ошибки быть не могло. Это она! Это та самая совесть! Жалкая, забитая, запуганная совесть, давным-давно закованная в цепи в самом тёмном углу самого тёмного подвала его души. Искалеченная, сломленная, истощённая... и вдруг подала голос? Невероятно! Ему и в самом деле было стыдно перед тем мальчиком, лежащим под одеялом. Стыдно за то, что он не оправдал его ожиданий, за то, что все эти годы жил вопреки его надеждам.

  В груди снова сжалось и заныло. На этот раз шалило сердце.

  Глупо жалеть о прожитой жизни, если ты смог обеспечить себе вторую...

  Совесть никогда не была союзником Вадима Андреевича. Мало того, он всегда считал её чем-то постыдным, чужеродным и даже опасным. Она была как вирус, к которому непременно нужно было развивать иммунитет, предохранять собственную душу от её разрушительного влияния. Ничего, кроме проблем, она не приносила. Только боль и душевные терзания. А если кто-то причиняет тебе боль, значит это твой враг.

  Силин вздохнул. Да уж... Помечтать не получилось. Он попытался отвлечь себя идиотскими мыслями о прыжках с парашютом, развлечениях с молодыми красотками, разгульной жизни, но всё было не то. Всё это он когда-то любил. Когда-то очень давно. Но убедить себя в том, что это может повториться, не получалось. Как ни пытался - не мог.

  - Как вы, Вадим Андреевич? - услышал он за спиной голос Сюин Чен.

  - Борюсь с призраками прошлого, - усмехнулся Силин. - Иногда хочется бросить всё и просто начать новую жизнь, как бы неоднозначно в моём положении это ни звучало.

  Девушка подошла ближе, и он смог разглядеть на её прекрасном лице улыбку.

  Эти улыбки... От них уже начинало тошнить. Слащавые, заискивающие, льстивые. Какого чёрта эти китайцы постоянно улыбаются? Что это? Предвкушение трёхсот миллионов? Азиатская учтивость? А может зависть? Чего они недоговаривают?

  'Жри их всех, пока не сожрали тебя!' - мысленно проговорил Силин, улыбаясь в ответ.

  - Мы именно для этого вас сюда и привезли, не правда ли? На самом деле вы даже представить не можете, насколько новой будет ваша жизнь после трансплантации. Это будет нечто кардинально иное. Абсолютно другая форма существования. Нечто настолько фантастическое, о чём и в мечтах представить сложно. Хотелось бы рассказать больше, но это пока ни к чему. Скоро вы и сами сможете всё прочувствовать и понять.

  - Да уж... Мечтать и в самом деле не получается. Но я пытался! - Силин почему-то смутился от собственных слов.

  - Как говорят в России, мечтать не вредно, - Сюин Чен снова улыбнулась.

  - Кстати, хотел спросить, где вы так хорошо выучили русский? У вас даже акцента нет.

  Она снова стала серьёзной и отвела взгляд в сторону.

  - Мы с родителями долго жили во Владивостоке. Они оба были учёными, ихтиологами. Плотно работали над одним совместным российско-китайским научным проектом. Я даже школу во Владике окончила. Так что, можно сказать, для меня русский - второй родной язык.

  Вадим Андреевич хмыкнул.

  - Между прочим, профессор Дин тоже немного понимает по-русски. Он работал с моими родителями в той же научной бригаде. Точнее - был её руководителем, но не находил времени на изучение языка, так что общался с русскими коллегами на английском. Он всегда был глубоко погружён в работу. Иногда даже слишком глубоко. К тому времени, как умерли мои родители, я уже успела защитить диссертацию и заняла их место. Профессор стал для меня кем-то вроде второго отца.

  Силин заметил, что жуёт собственную губу. Он всегда так делал, когда начинал нервничать.

  - Почему именно Владивосток? Мало городов, что ли?

  Он не сразу понял, что спросил вслух.

  Сюин Чен пожала плечами. Он выглядела растерянной.

  - Во Владивостоке - научный центр морской биологии... Да и близость с Китаем определённо сыграла роль. Вы не любите Владивосток?