Страница 68 из 83
Спас всех троих зазвонивший телефон.
Хмуро воительница сняла трубку: да! Но голос сразу сделался медовым – Юра Плуг прямо-таки свет в окошке. Через слово пошло опять – Юра! Юра! Принимала поздравления инвалида. Сама пела: с Новым годом, Юра, с новым счастьем тебя! При ответных словах рот её раскрывался и отвисал сладкой улитой. Никак не брезгливой. И снова: Юра! Юра!
Наконец сказала мужу. Уже через губу. Брезгливо отвешенную:
– На. Нормальный человек звонит…
После разговора с Плуготаренкой, после поздравлений опять лежал, отвернувшись к спинке дивана. Выслушивал про своё вчерашнее, про своё ночное. Выслушивал один – Женька и Пальма под шумок слиняли. Только над его пустой головой зудели злые пчёлы.
Оказалось, ему, пьяному, совать протезом за столом и всех поучать уже мало. Когда соседи Панфиловы начали шмалять ракетами и рвать петарды, он выскочил в одной рубашке во двор и кричал им через забор, что они душманы, жлобы, жулики и что он выведет их на чистую воду. Слышите, гады! С палкой он гонялся за их котом и пытался его убить. Он был просто опасен! Жена, сын и собака повисли на нём, еле успокоили, увели в дом. А Панфиловы так и остались висеть на заборе с раскрытыми ртами. Это – как? Как теперь будешь с ними разговаривать? В какую сторону смотреть?
Валентина продолжала зло убирать со стола. Как? С какими шарами? Ведь ты даже сына, родного сына весь вечер пугал своей ручищей. Собаку, глупую преданную собаку. Да так, что та, бедная, уползла от тебя под ёлку.
– А – ты! – вдруг слезливо выкрикнул Проков и даже взнялся на локоть. – А ты со своим Лёшей! Перед самым Новым годам! Это – как? Ответь! – заклёкнулся голосок униженного петушка.
Да это ж с больной головы на здоровую!
– А ты? А ты сам? Забыл, как к Дашке Громышевой под подол лез? Своей ручищей? Забыл?
– Да кто бы говорил! Кто-о?! Расскажи лучше свой матерщинный анекдот. Расскажи! А мы послушаем да посмеёмся. Ха! Ха! Ха!
И понеслась классическая злая семейная перебранка. Свара. И визгливая, и басистая. Где правых нет, есть только виноватые.
Из дальней комнаты деликатные Женька и Пальма вслушивались. Мужской и женский голоски словно сталкивались где-то вверху и соревновались там по высоте и силе. Серьёзно, как дошколёнок, Женька возил по столу машинку. Тарахтел. Пальма, положив морду на лапы, изредка шумно выдыхала.
Потом Женька оделся и, на цыпочках пройдя с собакой сквозь скандал, бегал с ней во дворе. Лёгкая Пальма перелетала за ним.
Из-за забора высунулась Люська Панфилова. Как февральский, преждевременный сурок из США. Востроглазый. В круглой шапке.
– Что это дядя Коля вчера кричал на всю улицу? Позорил маму и папу?
– А! – махнул рукой Женька, продолжая играть с собакой. – Бывает иногда у него. После Афгана, наверное…
– А пошли на горку? На площадь? И ёлку посмотрим. Там музыка.
Люська училась всего лишь в третьем классе, была малолеткой ещё, вон, в шапке из детсада, но Женька подумал и сказал – ладно. Обожди.
Повёл собаку к крыльцу.
В сенях, перед дверью в дом, Пальма поняла подвох, начала упираться, царапать пол, никак не хотела обратно в жаркую ругань. Безжалостно, будто рыжий бензин, Женька кинул её внутрь. И захлопнул дверь
.Толстенький мальчишка и востроглазая девчонка торопились в сторону площади Города, где вовсю шёл праздник, откуда летала музыка и зазывающий гулкий голос, где была высокая ёлка, ледяная горка, где можно было прямо на морозе съесть по горячему беляшу. А то и по два.
<p>
<a name="TOC_id20259252" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20259254"></a>3
Круглов Алексей Сергеевич, открыв на звонок дверь утром 1-го января, спозаранку – не мог скрыть удивления: на пороге стояла Ивашова Наталья Фёдоровна с тортом в коробке.
Однако удивление тут же сменил на широкую улыбку:
– Проходите, проходите, Наталья Фёдоровна, здравствуйте, и вас с Новым годом! Проходите, пожалуйста!
Принял, отложил на тумбочку торт. Потом пальто, шапку.
Переваливающейся утицей, запахивая халат, принесла живот свой Таня. Целовала подругу, тоже поздравляла.
– Проходи, проходи, Наташа!
Муж и жена исчезли в спальне. Видимо, чтобы переодеться.
В комнате причёсывалась перед зеркалом. Понимала, что приход её утром 1-го января, сразу после новогодней ночи, да ещё ночи с женихом, мягко говоря, выглядит странноватым. Её явно не ждали здесь сегодня. В кухне остался брошенный завтрак, а комнатный стол был уже давно убран. Но казалось, что над чистой скатертью ещё витал дух вчерашнего праздника… Наталья не решалась поставить на этот стол торт.
Появилась Таня в просторном платье беременной и сразу начала хлопотать. Как по щучьему велению на скатерти стали появляться тарелочки с закусками, приплыло блюдо с красиво разложенными треугольниками пирогов (с мясом, с капустой, с луком-яйцом), три высоких бокала. Алексей Сергеевич принёс и открыл бутылку вина. Сухого. Однако налил его только Наталье и себе. Беременной жене – янтарного шиповнику. Полезнее, дорогая. Ну, за наступивший новый год? Чокнулся с женщинами и маханул свой бокал сразу, напомнив Наталье лихого Плуготаренку.
Пирог с луком и яйцом ел, не уставая нахваливать жену. Муууу! Объеденье, дорогая! «Он второй противень уже сметает, шепнула Таня подруге, никаких других пирогов не признаёт, угу». Наталья то ли хохотнула, то ли подавилась. Вытирая губы салфеткой, невольно смотрела на усердного Круглова. Точно хотела понять, что в нём Таня нашла хорошего, за что полюбила.