Страница 4 из 22
Жаль, что очень немногие из юного поколения тех времен могут похвастаться, что видели любимого певца живьем – пусть даже не на концерте, а в театре.
Наталья Козырева: В январе 1971 года я приехала в Москву к своей подруге – на зимние каникулы. И, конечно, мне очень хотелось увидеть Высоцкого! Хотя я и не представляла себе, как это может получиться. И тут мне несказанно повезло: у подруги отец был режиссером-оператором в «Центрнаучфильме» и имел магическую книжку члена Союза кинематографистов СССР, дающую право на бронь. И я попадаю на Таганку, смотрю «Антимиры» по произведениям Вознесенского! Это просто невероятно! Люди сутками простаивали в очередях, чтобы купить заветный билетик, а я, десятиклассница краснодарской школы, в числе небожителей. Дальше на сцену выходят знаменитые актеры: Алла Демидова, Борис Хмельницкий, Нина Шацкая, Зинаида Славина… С трепетом ожидаю появления Высоцкого. Где он?! Чуть не плачу – вижу щуплого невысокого человека с гитарой. А где тот богатырь-бородач из фильма «Вертикаль»?! Не может быть! Не могу скрыть разочарования. Но вот я слышу знакомый голос, который не спутать ни с кем, и все становится на свои места. Когда он запел «Молитву» – аж мурашки забегали по коже и перехватило дыхание. Свершилось! Я видела Высоцкого на сцене! Когда я, вернувшись после каникул, сказала, что была в Театре на Таганке и видела самого Высоцкого, встретила недоверчивые взгляды одноклассников. Пришлось предъявить программку и билет. Поверили!
И уж совсем мало кто может сказать, что в молодости общался с Владимиром Семеновичем! Но и такие свидетельства существуют. И трудно не удержаться, чтобы их не привести целиком.
Николай Бурляев: Мы познакомились с Владимиром Высоцким летом 1961 года, когда режиссер Андрей Тарковский готовился к созданию фильма «Иваново детство» и проводил кинопробы. В потоке актеров, которых пробовал в паре со мной Тарковский, прошло много уже известных личностей. Например, у меня были пробы с Владимиром Ивашовым, Евгением Жариковым, Валентином Зубковым. Очередным партнером по пробам стал какой-то «Володя», как мне его представили. Мне показалось тогда, что у него «охрип» голос: тогда я же еще не знал, кто передо мной! Кинопроба – это унижение актеров, которые должны понравиться режиссеру, чтобы их взяли в фильм. Но тогда этот унизительный акт нас подружил. По ходу проб мы друг другу говорили «ты» – затем это «ты» так и осталось в нашей жизни. Тем более что разница в возрасте у нас была небольшая: Володя был ровесником моего старшего брата Геннадия. Мне тогда было 14 лет, а Володе – 23 года.
Это чуть ли не единственный случай (из тех, что мне рассказали для книги), когда знакомство с самим Высоцким произошло гораздо раньше знакомства с его творчеством. Тем интереснее будет выслушать этот рассказ…
Николай Бурляев: Когда закончились пробы, Володя сказал: «Ты куда едешь?» Я ответил: «На улицу Горького». Он тут же оживился: «Я тоже туда!» И мы поехали вместе. В этот день, помню, мы оказались в саду «Эрмитаж». Мы прогуливались по саду, о чем-то увлеченно говорили. О чем был тот разговор – я уже даже и не помню. Но то что осталось в памяти – мы с ним зашли в кафе, он заказал бутылку шампанского и налил мне первый в жизни бокал алкоголя. Дальше мы, ожидая «приговора» Тарковского, часто виделись с Володей. Я к нему бегал в Театр имени Пушкина, где он в то время играл небольшие роли: что называется – «на выходах», с текстами типа «Кушать подано!» А я ждал моего старшего друга Володю, когда он выйдет на сцену и скажет эти свои незатейливые слова. После спектакля шел к нему за кулисы, потом мы отправлялись ко мне домой – здесь же рядом, на улице Горького. Там моя мама нас вкусно кормила. Это длилось где-то три-четыре месяца. Вскоре объявили, что я утвержден на главную роль в фильме Тарковского, а Володю не пригласили в нем участвовать. Я поехал с Андреем Тарковским и съемочной группой на Украину, где планировались все наши натурные съемки. Интересно, что иногда по вечерам в номере у Андрея Тарковского собиралась теплая компания, прилетал из Москвы Андрон Кончаловский – и они вдвоем с Андреем пели под гитару блатные песни. И говорили: «Это песни Высоцкого!» Тогда я даже не мог себе представить, что автор этих песен – мой добрый и трепетный друг по имени Володя. Мне почему-то казалось, что их автором был какой-то «зэк».
Про так называемые блатные песни (точнее художественные стилизации под них) будет необходимо рассказать поподробнее. Но только в другой главе. А здесь уместно лишь привести концовку этой истории.
Николай Бурляев: Спустя некоторое время я стал слышать записи его песен. Когда услышал его голос, стало понятно, что эти песни исполняет именно мой друг Володя. И что он и есть автор этих необычных, остроумных – иногда и с блатным оттенком, но чаще патриотических и исполненных добра, любви к Отечеству – песен. В них было много про подвиги, про самопожертвование, про бесстрашие. И с годами Володя неуклонно выходил на тот уровень, который уже сейчас всеми признан: стал безусловным духовным лидером.
Увы, просто обойти стороной расхожие обвинения Высоцкого в некоем воспевании блатняка – вряд ли получится. Слишком уж часто осторожные взрослые стремились оградить своих чад от влияния столь непонятных песен.
Лев Черняк: Высоцкого я первый раз услышал случайно в июле 1979 года: на магнитофонной пленке у моих родственников оказались его записи. А в одиннадцать лет мне совершенно случайно предложили записать Высоцкого с пластинки, и я стал его постоянно слушать и невольно вникать в смысл его песен. А когда неосторожно произнес дома, что «Высоцкий – гений!», мои родственники стали пожимать плечами, увещевая: «Да тебя в психушку надо положить! Он же пьяница и уголовник!» Увы, в те времена – особенно на периферии, я ведь жил тогда в Брянской области, – так думали многие! Но, несмотря на все эти неприятные разговоры, я купил семиструнку и стал учиться играть.
…Влюбленные в песни Высоцкого подростки – крайне интересная и обширная тема. Которая как минимум требует отдельной пухлой монографии. Или даже цикла тематических сборников. Из рассказов о первом свидании с творчеством Высоцкого можно даже устроить целую галерею.
Алексей Певчев: После того как я впервые, в восемь лет, услышал Высоцкого, стал собирать и слушать его песни, просить друзей и знакомых записать их на кассеты. Мой папа был физик-ядерщик, одно время работал в Ливии. Там советские специалисты экономили на всем, чтобы только купить качественный японский магнитофон. На одной из кассет, привезенных из Ливии, были записи Высоцкого. В 1983 году мне удалось услышать французские записи Высоцкого, и это был второй шок. Я заслушивал их буквально до затирания магнитофонных головок! Даже не знаю, как французские пластинки попадали в Ливию, к советским специалистам, но эти записи там были. Кассеты переписывали друг у друга и везли в Союз.
Анатолий Сивушов: Слушали Высоцкого все! Я его еще совсем пацаном первый раз услышал в Феодосии. Во дворе, самом обычном с самыми простыми людьми – из всех окон доносились его песни… В то время считалось абсолютно нормальным выставить на подоконник колонку – мол, вот какая у меня музыка, слушайте все. Невозможно было бы найти человека, который бы не знал, кто такой Владимир Высоцкий!
Владимир Родионов: С творчеством Высоцкого я познакомился, когда мне было одиннадцать лет – в 1965 году. В то время, в нашей области озорничали радиопираты: целыми днями по радио звучали его песни. Надо заметить, что и живьем – на речках, во дворах, парках – тоже много его песен пели ребята в те годы. Сам я с четырех лет играл на гармошке, потом на аккордеоне. И пел некоторые песни, что слышал на улице и по радио. Но особого восторга от них не испытывал: мол, все поют – и я пою. До тех пор, пока не услышал «Песню про нечисть». Правда, я тогда не знал еще имя исполнителя. Уже к тому времени мне было понятно значение слова «гений»: старшие сестры давали мне читать книги русских и зарубежных классиков. Прослушав впервые эту песню Владимира Высоцкого, в его же исполнении, – сразу, помню, пришло на ум это слово!