Страница 61 из 121
— Конечно, я не слишком скучаю по их обществу, — с занудным облегчением начал Нольдиус, — но, с другой стороны, хотелось бы знать, что это обозначает?
Мелита и Хет переглянулись с напускной серьезностью.
— Только одно: кошмарную катастрофу! Я права?
— Совершенно.
— И совсем чуточку праздника.
— И это тоже.
— А проще говоря, у нас на территории… Павлин!
— Магиченски измененный вид? — с надеждой спросил Нольдиус и поднялся. — Скрещен с василисками? Я читал…
Мелита грустно вздохнула, чем тут же заставила Кристо ревниво покоситься на соперника.
— Гораздо страшнее. Представь себе, он… — жутким шепотом, — маг!
Нольдиус тут же разочаровался, а Кристо постарался, чтобы на физиономии не слишком явно проявилось облегчение.
— Маг? Э-э, сильный, что ли? Вроде там Холдона или Бестии…
Дара на миг оторвалась от книжки и уважительно кивнула, когда он поставил этих двоих в один ряд. Хет поманил Кристо к себе и доверительно сообщил:
— Вроде тебя. Это по силе, лицом-то ты страшнее…
— Я т-т-тебя, смурлятина!..
Кристо остыл сразу же. Вокруг было многовато сдерживающих элементов, а из кармана у Дары как по неслышному приказу появились два шарика, к которым он уже успел проникнуться уважением.
— Так что там за Павлин?
Вместо ответа его дружно потянули к главным воротам — знакомиться с «чудовищем». Но по пути Мелита все же успела бросить несколько фраз в обычном для себя беззаботном тоне.
И вообще, в воздухе витало ощущение праздника. Такое ощущение появлялось в атмосфере, едва только в воротах артефактория возникал Джер Павлин, продавец единственной во всей Целестии артелавки.
Джер не всегда был продавцом. Его пытались пристроить и в боевую двойку, и учителем, и даже помощником Вонды, но единственным интересом Павлина были особы женского пола, а ко всему остальному он интереса не испытывал никакого. У Джера Павлина была внешность полубога и душа комнатной собачки. Даже его опушенные длиннейшими ресницами глаза вечно выражали немую мольбу: «Возьмите меня к себе, я буду хорошо декорировать ваш дом!» Кроме как украшать собой любое помещение, Джер не умел делать ничего и не особенно этого стыдился. Как-то раз, когда он был еще юношей, он рассудил, что каждому дано что-то свое, и это надо использовать, и теперь пользовался исключительно внешностью и исключительно чтобы сводить с ума женский пол. Число враждебно настроенных против друг друга женщин, девушек и даже бабушек в артефактории резко подросло за полстолетия, но Экстер Мечтатель самозабвенно мучился с Павлином, пока тот не начал закидывать удочки на бережок Бестии. Вот тогда-то директору и пришлось отослать горе-ловеласа с артелавкой. Не из низменной ревности ради, а для блага самого же Павлина, ибо Бестия уже начинала подумывать вслух, где спрятать тело, а у нее слова редко расходились с делами.
Быть продавцом Джеру неожиданно понравилось, потому что это позволяло вести кочевой образ жизни, а значит — охмурять большее количество женщин. Правда, как продавец и защитник артелавки он оказался так себе, лавку грабили с мрачным постоянством, и только в этот год — уже четвёртый раз.
Все это Кристо выслушал, пока он старался успеть за остальными «к зрелищу».
— Да к какому зрелищу? — раздражение прорывалось мелкими дозами, — Что интересного будет?
— Ты кровавые побоища любишь? — в лоб вдруг спросила Мелита.
— Дык же ж!
— А театр?
— Э-э…а это что за дрянь?
Нольдиус закатил глаза и хотел дать развернутое, научное определение, но Мелита цыкнула.
— Драмы, слезы и чтобы поржать.
— Ну… так конечно!
— Так вот, Павлин — очень большой любитель театральности. Как приедет — начинает играть на публику, фальшиво донельзя. И это всегда можно переделать в комедию…
Пораскинув мозгами, Кристо не нашел в рассказе Мелиты кровавых побоищ. Но тут помог Хет.
— А потом придет Бестия, которая узнает, что артелавку опять обчистили…
К концу их объяснений Кристо уже почти бежал.
У ворот Одонара действительно происходило представление. В роли циркового балаганчика выступала артелавка — длинный, отливающий золотом фургончик с эмблемой Одонара, запряженный парой лошадей. Зрителями были в основном теорики и практеры, которые стояли вокруг места представления любопытной стеной.
А вместо режиссера зрелища и единственного актера выступал Павлин Джер. Он стоял, подбоченившись и широко расставив ноги и с приличного расстояния честно оправдывал свою кличку.
— Сковали мне руки за спиной, — он осмотрелся и аккуратно сплюнул, так, чтобы не попасть себе на сапог. Нож к моему горлу, как будто это могло что-то решить. Избиение — разумеется. Мелочи — пара ребер сломана…
— И что? — не выдержал и спросил Кристо. Скорее у самого себя. До двенадцати лет ему успели четыре раза сломать какое-нибудь ребро, или парочку. После двенадцати лет он тупо перестал считать, понимая, что нагружать свой мозг большими ненужными цифрами все равно не следует.
Джер Павлин, высокий, изящный, в сделанной под контрабандную рубахе, расшитой серебром и стильными рунами по вороту, повернулся туда, откуда раздался голос.
— Я же сказал, мелочи. Ну, а потом они… в общем, у них были еще намерения.
— А-а, понятно, — тут же шепнула Мелита. — Каждый раз, как Павлин проезжает через какую-нибудь лавку, за ним гонится куча разбойников, ну или иногда разбойниц. И все хотят того, чего он не может высказать. И все берут с собой очень острые ножи…
У Павлина тоже был нож, точнее, чрезвычайно длинный меч в ножнах на боку, но непохоже было, чтобы он использовал его против нападавших.
— Ты не оборонялся? — спросил кто-то.
Джер Павлин выпрямился, отчего его светлые, мужественно растрепанные волосы на секунду красиво взметнулись — и тут же улеглись обратно, каждый волосок на свое место. Это доказывало, что прическа была обильно промазана или ароматным воском или контрабандным муссом для волос. Выражение лица стало циничным до крайности, и только в выразительных глазах продолжала сохраняться искательность: «Ну, что же я, ведь я же здесь, приручите меня немедленно!»
Такие противоречия в выражении лица объяснялись тем, что Павлин давно понял: целестийские девушки неравнодушны к брутальным мужчинам. А чтобы стать совсем неотразимым, мужику полагается еще иметь глаза поэта — так что от своего взгляда Джер и не пытался избавиться, основательно поработав над речью и манерами.
— Холдон и его армии! Конечно, я пытался, до тех пор, пока не был связан и не получил по голове, — от его демонической усмешки толпа практерок вокруг подернулась сладким трепетом. — Мелочи, как я говорю. Они могли привязать мой бесчувственный труп к своим лошадям и проволочь его по всем деревням, они даже хотели это сделать…
«Бесчувственный труп — это славно!» — обрисовал глазами Скриптор, который присоединился к честной компании.
— …но я выкрутился. Заварушка была неплохой, — он дернул модно порванный рукав рубашки. — Ничего, выбрался. Впрочем, я собираюсь тут зависнуть на какое-то время, подлечиться. До того ограбления было еще пара случаев — так, о них не стоит упоминать, но в совокупности…
Практерки уже почти истекали слюной, но их слюноотделение резко прекратилось, когда над их головами взлетел нежный голос Мелиты:
— Джер, как славно, что ты останешься!
Павлин нашел артемагиню взглядом, и — Кристо мог бы поклясться, чуть заметно вздрогнул.
— М-мелита, здравствуй, — осторожно протянул театральствующий Павлин. — Ну, м-м…как тут в целом?
— Мы не знали, что без тебя делать, — с легким и печальным надрывом в голосе произнесла Мелита, — темные времена пришли в Одонар, и твое появление просто безумно кстати!
Цинизм и выпендрежность до какой-то степени вернулись на красивое лицо Павлина, но настороженность осталась.
— Темные времена?
— Да-да, ты себе не представляешь, у нас тут «красная гидра», да еще нечисть лезет отовсюду, словом, полный кавардак, Бестия в бешенстве — словом, прекрасно, что ты останешься подольше!