Страница 5 из 13
— Ладно, пойдём, — и солнце резко село. Она встала, закинула на плечо сумку, а газету из-под неё сложила, и обратно.
Идут той же дорогой, но другой стороной. Горят фонари. Странно, ведь обычно подобные улицы никак не освещаются. Кажется, эта — центральная. Подошли к автовокзалу — ни души, всё закрыто. Который час? Наверное, совсем поздно. Хотя Он всё равно бодр: прохлада не даёт повода хотеть спать. Но как долго? Не идти же всю ночь так! Он уже в чёрной олимпийке, и всё равно морозит. Трико в рюкзаке. Не хочется надевать сейчас.
Асфальт раскатывается в никуда чёрной полосой. В один момент Он замечает, что конец деревни близок: дома как-то неловко прерываются, оставляя крайние наполовину в степи. Он не хочет спрашивать и молча идёт. Но Она закурит сигарету и не остановится. Луна набирает или убывает — Он не разбирается, — и светит тускло. Когда фонари прервутся, не будет видно вообще ничего, и Они замедлятся. Однако, трасса оказалась не совсем прямой: сейчас она спускается, а потом берёт вправо и снова вниз. Из кюветов вырастают линии электропередач, трава чернеет, но вообще-то не так уж темно, и вовсе не страшно. В глазах расплываются огни города где-то впереди. Города? Он оглянется и сравнит: да, совсем другое дело. Но идти придётся всю ночь.
Изредка мимо Них проносятся машины по направлению к городу впереди. И после каждой Они смеются с того, как, должны быть, удивлены Им водители и пассажиры. Наконец сон взял своё. Он уже зевает не переставая, и слезящимися глазами умоляюще смотрит на огни, что никак не приближаются. Прошёл не один час с момента начала пути, так Ему кажется. Она не подаёт никаких признаков. И вдруг рядом тормозит внедорожник. Из него выскакивает девушка или женщина — не разобрать, — и подбегает к Ним. Он напрягся.
— У нас украли сумку с деньгами и документами. Идём пешком.
— Туда-то? Давайте подвезём!
Она поколебалась, но всё же все вместе направились к машине. Там сидят двое мужчин на задних сидениях. Он снимает рюкзак и садится к одному из них на колени, а Она — спереди.
— А то что же вы будете ночью с ребёнком по трассе таскаться, — продолжает девушка и снимает с ручного тормоза.
Может, деньги всё-таки кончились, и Она… нет. Он не может даже подумать о таком. Сойдя с поезда ближе к обеду, Они пообедали в привокзальном кафе, а позже сели на микроавтобус, откуда по итогу вышла какая-то невероятная толпа и отправилась бродить по той странной деревне. Всё случилось одним моментом, и Он даже не мог сказать, спал ли в пути сюда или нет, и сколько Они вообще ехали.
— Просыпайся, — Его потрепал за плечо мужчина позади. Он сходу открыл дверь и вылез из машины с рюкзаком в руках. Она поблагодарила девушку за рулём, и машина тронулась с места. Кругом очень светло, режет заспанные глаза. Это широкая улица, делящая фонарями и деревьями две проезжие части. Они около автобусной остановки: синей металлической коробки с широким проёмом и скамейкой внутри. Сядут. Морозит, но убийственно хочется спать. Он положит руки на колени, и сверху голову, и будет так плохо. Тело бьёт холод, небо синеет в свете фонарей, но это ещё ночь. Он точно знает.
— Я бы испугалась садиться к мужчинам, — донеслось справа. Но что делать дальше? Он поднимет голову и без разбора покивает в ответ.
— Пойдём? — спросит Он.
— Куда?
— Не знаю. Не здесь же сидеть.
— А куда?
— Да просто пойдём, и всё! — вскрикнет Он наконец, дёрнувшись телом, и голос надломится. — Я замёрз…
Она промолчала. Через несколько минут Они двинутся вглубь города. Всюду горят витрины и вывески, и люди есть. Остаток ночи проведут на железнодорожном вокзале. Охрана мелькает, но, видимо, принимает Их за ожидающих рейса. Потом Они пойдут на встречу поднимающему солнцу, и людей станет ещё больше. Перед Ними возникает парк аттракционов. Они остановятся на отдых. Садятся на скамейку под тенистым клёном. Мимо проходят люди, многие с детьми Его возраста. Ветер надувает приторный запах сладкой ваты, что продаётся в полусотне шагов.
— Извините, можно поинтересоваться? — рядом оказалась стройная женщина Её лет со сложенными на животе руками.
— Да? — Она свела брови.
— Я — директор парка. Мне сообщили, что женщина с ребёнком и сумкой уже час сидит у нас. Что-то случилось?
Скажет правду? Нет. Он ясно понимает, чем это чревато.
— Мы приехали сюда ночью, решили переночевать на вокзале, и у нас украли сумку с деньгами и документами, — на одном дыхании выпалит Она.
— К кому-то?
— Нет, просто. Не знаю, что делать.
Женщина минуту пожует нижнюю губу: «Не уходите никуда. Я вернусь», и быстро направилась вглубь парка.
— Блин! Не хватало ещё, — донеслось тихое, как только та скрылась. — Надо уходить.
— Зачем? — осторожно спросит Он.
— Как «зачем»? Ты тупой? — шёпотом прошипит Она. — Она сейчас полицию вызовет!
Нечего ответить, но Она не спешит срываться, и обдумывает.
— Ладно, — спокойно выдохнет по итогу. — Надеюсь, ничего не будет.
Директор скоро вернётся: «Не хотите немного поработать у нас оператором аттракционов?»
— Но где мы будем жить?
— У нас есть одно неиспользуемое здание здесь. Пойдёмте, покажу.
Поднялись и последовали за ней. Из лавки слева окликнут: «Эй, мальчик!». Убедившись, что это Ему, Он подойдёт. То старушка, продающая всякое летнее. Протягивает Ему мороженое. Он вопросительно поднимет на неё глаза.
— Бери, бери, — добро рассмеётся она. Он поблагодарит и вернётся к ожидающим женщинам. Как-то неловко.
Идут по старой части парка: асфальт сменился бетоном, по сторонам торчат неухоженные деревья. Безлюдно. Место Он увидит сразу: единственная выбеленная коробка среди редкой растительности и столбов, почти на самом краю парка. Прямо, прямо, направо, ещё немного, но вход по другую сторону, так что направо, по бетонной дорожке, и снова направо — железная дверь. Директор откроет.
Он приободрится, поняв, что Они всё же вернутся домой, когда заработают немного денег. Когда сдавали последнюю квартиру, Она снова переживала, как бы хозяйка не нашла чего-то не таким, каким оно было «до». Выбежав из подъезда, Они продолжили ещё пару дворов, каждый со своим. Она — с сумкой на плече, Он — с небольшим рюкзачком. Он сложил туда всякое, многое из которого иной предпочёл бы выкинуть. Слабые плечи не перевесили желания иметь с собой всего да побольше. Как-будто это всё Ему пригодится. Остановившись около урны, Она закурит. Вдруг в сумке заиграло.
— Ну что? — растерянно протягивает Она, глядя на дисплей телефона, и наконец отвечает. — Да?... Это отпариватель для одежды… Нет, мы не забыли… Нет, рабочий… Хорошо, до свидания, — и облегчённо выдохнула. Им некуда было его брать, но не выбрасывать ведь.
Всё здесь покрыто пылью: и массивная тумба справа от входа с лежащими на ней дискетами (Он не знает, откуда в курсе их названий), и диванчик напротив Него, и ещё два стола у дивана. Стоят бокалы, всюду использованные чайные пакетики и что-то ещё — это здание было комнатой отдыха когда-то? Не развернуться, но лучше, чем на улице. Света явно нет, а единственное окно оказалось небольшим проёмом, зарешёченным с обоих сторон белым железным штрихом, и с куском фанеры вместо стекла.
9
Перрон обрывается рядом белых фонарей, линии рельс скрываются в темноте. Плитка морозит ноги в летних босовиках, но вообще-то погода очень хорошая, тихая. Справа высокие стёкла свободного от людей железнодорожного вокзала: на автомобильном ошивается много пьяни, и потому Они перешли сюда. Теперь это козырёк над мелкими магазинчиками у вокзала. Узнав, что в хостеле нет свободных мест, Они возвращаются.
— Сказали, что завтра будут. А пока посидим внутри.
— И что делать?
— Спать, что.
Он возмутится: «Не хочу я спать. Не на вокзале же!»
— Сам вырубишься, — и посмеялась. Слева серые с синим стены, скамейки под цвет, и урны. Заходят в одну из широких дверей. Слева толпятся мужчины: обступили одного, играющего в автомат, и подбадривают его, и вместе радуются выигрышу, а при проигрыше сочувственно хлопают по плечу. От них несёт алкоголем. Пройдут мимо и окажутся в левой части зала ожидания. Правая почему-то перегорожена, и над ней не горит свет. Сидения разбиты по три: серебристые, металлические и в дырочку. Стоят кругом и вокруг, а в углу около окна расположилась стойка с двумя женщинами за ней. Все три уже немолоды. Позади них полки с блестящими этикетками, подносами выпечки и жареного, цветными бутылками. Против окон, не доходя до противоположных, этаж обрывается, и через перила можно наблюдать за первым. Лестница же почти ото входа с перрона, широкая, что может поместиться десять человек, и с низкими такими ступеньками.