История одной гёзде

- Сезен-хатун, - сдерживая себя, Пакизе подозвала бывшую подругу к себе.

Собравшись с мыслями, русская гёзде подошла к главному столику и учтиво поклонилась.

- Сезен-хатун, - Пакизе насмешливо взглянула на фаворитку султана, - А ты не хочешь меня поздравить? Мы ведь столько лет дружили.

   Сезен обратила внимание, как Михришах-султан напряглась. Только дураку не было очевидно, что новоявленная жена султана хочет унизить его любимицу.

- Простите, кадын эфенди. - русская наложница была на удивление очень спокойна, - Да будет этот никах во благо. Я рада, что ты смогла осчастливить Повелителя. Да будет тобой доволен Всевышний, ибо он решает наши судьбы. И только от него будет зависеть, кого ты родишь: шехзаде или султаншу. Помни это.

- Можешь не сомневаться, - сквозь зубы процедила абхазская кадын, - У меня будет сын.

- Сезен, - Михришах-султан поняла, что нужно вмешаться, - Благодарю тебя за эти мудрые слова. Можешь дальше наслаждаться праздником.

   Учтиво поклонившись, русская наложница вернулась на своё место. У неё были заботы куда важнее, чем склоки с бывшей подругой, которая по счастливому стечению обстоятельств возвысилась до кадын. Сезен предстояло задание, которое было непростым для неё не только в физическом, но и в моральном плане.

XXII. Отнимая жизнь

Месяц спустя.

   Когда эйфория от ожидания ребёнка поубавилась, султан снова призвал Сезен в свои покои, и там она осталась на всю ночь. Когда же Селим проснулся под утро, его любимица всё ещё спала. Улыбнувшись Селим убрал с её лица ниспадающую прядь волос и встал с кровати. Мужчина решила не будить, сладко спящую, наложницу пока в покои не принесут завтрак. После того как падишах оделся в дверь постучались.

- Да! - разрешил султан, после чего в покои зашёл стражник.

- Повелитель, к вам хранитель султанских покоев Яхья-бей.

Селим утвердительно кивнул, и стражник пустил Яхью.

- Повелитель, вы вчера приказали, чтобы я сегодня утром к вам зашёл.

- Да. - Селим окинул взглядом спящую Сезен, - Давай поговорим на балконе.

   Тем временем русская наложница снова видела маму во сне. После истории с отравлением Сезен видела один и тот же кошмар: Параскева, которая выглядела как утопленница, обвиняла свою дочь в предательстве. И каждый раз девушка просыпалась от таких снов в холодном поту.

“Мамочка, за что ты так со своей дочерью?” - Сезен прижала пальцы к лбу, дабы унять боль.

   Когда гёзде стало полегче, она услышала, как на балконе Селим разговаривал с Яхьёй. Встав с кровати, Сезен осторожно подкралась к закрытым дверям балкона.

- Повелитель, - голос хранителя был очень обеспокоенным, - Вам, конечно, виднее, но...

- Яхья-бей, ты не хуже меня знаешь, что янычарам и тем, кто против меня, нужно завязать руки. Теперь, когда моя кадын беременна, я могу применить закон Фатиха.

- Повелитель, я понимаю...

- Я принимаю это решение, скрепя сердцем, но у меня нет другого выхода.

- Повелитель, ваши приказы никто не смеет оспаривать, даже я, но может лучше повременить с этим решением, пока ваша кадын не родит. Лишь одному Аллаху известно, кого она носит под сердцем.

   Послушав достаточно, Сезен поспешила подбежать к кровати. Когда Селим зашёл в покои, девушка сделала вид, будто она только что проснулась.

- Доброе утро, Сезен. - на обеспокоенном лице появилась улыбка.

- Повелитель, с вами всё в порядке?

- Да... Не думай об этом.

   В этот момент Сезен поняла, насколько султану в это время приходится очень нелегко. За время своей деятельности наложница успела сделать выводы о падишахе: Селим действительно пытается дать второе дыхание Османской империи, но все его попытки спотыкаются об реакционные силы, да и другим державам, в том числе и России, это не выгодно.

   Днём Сезен вместе с Мирзой отправились в библиотеку. Девушка понимала, что с выполнением задания нельзя больше было тянуть. Когда они взяли несколько книг и сели за стол, Сезен положила на стол футляр, внутри которого находился свиток.

- Это задание от Аркадия Васильевича. - объяснила наложница, - Он сказал передать его тебе лично, Мирза-ага.

   Евнух, достав свиток из футляра, зачитал задание. Закончив Мирза обратил внимание, что Сезен читает сонник. Эта книжка была открыта на страницах об утопленниках. Поняв это, евнух залился смехом.

- Что смешного? - возмутилась Сезен.

- Утопленники сняться? - голос Мирзы стал напоминать шипение змеи.

- Это не твоё дело!

- Может быть. Просто совпадение удачное. - евнух почувствовал сильный жар, из-за чего расстегнул верхние пуговицы на кафтане, - Сам Аллах тебе намекает.

- Что ты имеешь в виду?

- А то... - Мирза начал задыхаться, - А то... Что... Тебе морочат голову... Ах.

   Состояние евнуха резко ухудшилось. Он взглянул на Сезен, которая внешне казалась совершено спокойной, а затем на свиток от Лицына.

- Дрянь! - в эту минуту Мирза всё понял, - Ты меня отравила!

   Ослабленный евнух хотел накинуться на наложницу, но стоило той отскочить от него, как он упал на пол. Понимая, что осталось мало времени, Мирза с усмешкой взглянул на Сезен.

- Спроси... Спроси у них, хатун, что случилось с твоей матерью.

- Что? - наложница кинулась к евнуху, - Что ты имеешь виду?

   У Мирзы началась агония, из-за которой он уже ничего не мог сказать. Сезен пыталась вытрясти из него объяснения, но это уже было бесполезно. Промучившись ещё несколько секунд, Мирза испустил дух.

   После свершившегося у девушки закружилась голова. Мирза был один из самых скользких людей, которому она когда-то спасла жизнь на свою голову. Теперь же Сезен, выполнив приказ Лицына, исправила эту ошибку.

   Успокоившись русская гёзде осторожно взяла отравленный свиток и положила его в футляр, после чего спрятала его под одеждой. Сделав глубокий вдох, Сезен выбежала из библиотеки с криком: “Помогите! Мирзе-аге стало плохо!”

   Девушка нашла подходящий яд. Когда в библиотеку прибежал лекарь, следы на руках покойного уже испарились.

“Если будет вскрытие, то яд к тому момент уже совсем не оставит следов.” - в этом была спокойна Сезен.

   Наложница рассказала Яхье-бею о том, как чёрному евнуху внезапно стало плохо. Услышав всё, хранитель султанских покоев позволил вернуться Сезен в свои покои. Вернувшись она велела Эмине оставить её одну, после чего гёзде, упав на колени, разревелась, глядя на свои руки.

XXIII. Примирение (не)возможно

Декабрь 1796 год 

   “Как же меня утомили эти приливы настроения!” - Сезен закатила глаза, когда Пакизе пригласила её себе в покои.

   Чем ближе была предполагаемая дата родов, тем менее стабильным становилось эмоциональное состояние беременной кадын. В один день Пакизе могла накричать на Сезен, на другой мило беседовать о погоде, в третий подшучивать над ней. Русская гёзде не хотела принимать её приглашение, но девушка была ниже по положению, а значит выбора не было.

   Пакизе, находившаяся уже на восьмом месяце беременности, встретила Сезен, сидя на диване в то время, как ей делала массаж ног джарийе. Теперь у султанской кадын было намного больше служанок, а покои более просторные и роскошные.

- Кадын эфенди, - Сезен вежливо поклонилась.

- Садись рядом. - Пакизе жестом руки подозвала гёзде, а затем велела служанке, массировавшей ноги, заняться другими делами.

   Когда Сезен села напротив кадын, в покои зашла Рабия с подносом, на котором был кувшин и полный стакан.

- Кадын эфенди. - джарийе поставила поднос на стол, - Ваш любимый щербет.

- Прекрасно. - Пакизе, поднеся стакан, уже была готова сделать глоток, но внезапно она отстранила напиток от себя, - Рабия, налей и Сезен-хатун.

   Принеся точно такой же стакан, Рабия налила щербет и для Сезен. Гёзде, окинув взглядом стакан, скептически взглянула на Пакизе.