Чернолесье

Перед нами был Анатолий Грановский собственной персоной. В течение минуты – тягучей, невыносимо долгой – мы смотрели друг на друга. Наконец, он нарушил молчание.

– Вы пришли сюда за ответами, я полагаю? – спросил он, откинувшись на спинку кресла.

– Нет, – ответил я. – Мы пришли сюда затем, чтобы вернуться домой.

– Боюсь, в таком случае, вы пришли не туда, – он развел руками и принужденно улыбнулся. – Я ничего не смогу вам дать, кроме ответов.

– Нет, ты не понял, – прошипела вдруг сквозь зубы Лана. – Мы тебя заставим!

С этими словами она бросилась к столу и попыталась схватить сидящего за ним человека за капюшон – видимо, хотела дернуть капюшон на себя и ударить Грановского лицом о стол.

Однако ей это не удалось – рука прошла сквозь капюшон и волнистые волосы человека за столом, не встретив никакого препятствия, так что Лана, уже вложившая в свой удар немалую силу, едва удержалась на ногах. В следующую секунду она попыталась ударить Грановского ребром ладони, но результат был тот же: рука просто прошла фигуру насквозь. Грановский наблюдал за ее попытками, не скрывая ироничной ухмылки.

– Ну, теперь мы, все-таки, поговорим? – спросил он

– Кто ты? – спросил я.

– Я – брат Луциан, – ответил он, пожав плечами. – По крайней мере, так меня звали во времена, когда никто из вас еще не родился на свет. Впрочем, течение времени в вашем мире и в моем – не вполне параллельно. Кроме того, как вы могли уже заметить, разговариваю с вами тоже не совсем я. Пользуясь близкой вам терминологией, можно сказать, что это моя резервная копия.

– Но зачем? – проговорила Лана. – Зачем ты притащил нас сюда, зачем это все?

– Давайте по порядку, – призрак Грановского сложил руки на столе. – Итак, вы спросили, кто я такой? Извольте: я обычный человек. По крайней мере, был им когда-то.

Давным-давно я был голодным немытым мальчишкой, скитавшимся по дорогам между Брукмером и Карнарой после того, как его родителей сожрали квакены неподалеку от Крукстича. Нас таких было много: Чернолесье только-только появилось, многие еще не понимали, что оно такое и насколько оно опасно. Я прибился к одному из монастырей неподалеку от границы с Ансо: тамошний настоятель, очень добрый человек, весьма сведущий в магии, разглядел во мне потенциал и обучил всему, что знал. Нет на свете человека, которому я был бы больше благодарен, чем ему.

Грановский осекся, видимо, устыдившись излишнего пафоса.

– Так или иначе, –  продолжил он, – я стал осваивать магию. У меня была мечта: я хотел разгадать тайну Чернолесья. Понять, откуда свалилась на нашу страну эта напасть, кто в этом виноват. И спустя много лет я узнал: виноваты вы.

Грановский перевел дух. Мы все пораженно молчали, не сводя с него глаз.

– Мы? – переспросила Лана.

– Не вы лично, разумеется, – ответил он. – Ваши предки, ваши близкие, ваши соплеменники.

– Хватит, – поморщился Макс. – Ты можешь перестать говорить загадками? Меня тошнит от этой манеры.

– Я узнал, что существуют другие миры, – проговорил Грановский негромко. – И что при определенных условиях они могут влиять друг на друга. Смерть, боль, страдания разумных существ – все это разъедает границы миров, словно ржавчина – железо. А потом выливается в некое внешнее пространство. В нигде. В пустой вакуум между мирами. И образует там пузыри, наполненные квазиреальностью. Чудовищной, жуткой, мертвой. Вы все прошли через один из таких пузырей – по дороге сюда. В них эти страдания и страхи обретают плоть, воплощаясь в гротескных существ. В нежить. Ту самую, что терзает мой мир.

Я узнал, что есть мир, где несколько десятилетий назад произошла чудовищная трагедия – и не одна. Две ужасные войны с миллионами жертв. Лагеря смерти, в каждом и которых одни люди убивали других тысячами. Чудовищные взрывы, стирающие с лица земли целые города. Сколь бы ни был жесток мой собственный мир, такое мне было тяжело себе представить и осмыслить.

Все это прорвало барьер – и хлынуло в разлом между мирами, превратилось в кошмарную нечисть и потекло дальше, в следующий мир, оказавшейся на его пути. В наш мир. Многие здесь думают, что Чернолесье – это наказание нам за наши грехи. Но правда в том, что страдаем мы не за свои грехи, а за чужие. За грехи людей, живших и умерших давно и бесконечно далеко от нас. Разве это справедливо?

Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Я машинально помотал головой.

– Тогда я решил отправиться в тот другой мир, – продолжил Грановский, удовлетворенно кивнув. – Я был уверен, что обнаружу там выжженную пустошь, мертвую землю, населенную исчадиями ада. Но к удивлению обнаружил страну, где люди живут куда богаче, интереснее и счастливее, чем мы, хоть и не всегда отдают себе в этом отчет. Здесь я обрел новое тело, новое имя, новую профессию – но, все-таки, остался тем, кем был. Я не забыл, зачем пришел: помочь своему миру. Точнее, заставить здешних аборигенов ему помочь.

Очень скоро я понял, кто именно из местных жителей мне пригодится. Те, кому смертельно не хватает борьбы и героических свершений. Свою тягу к битвам они сублимируют в виртуальных мирах. Все их победы и поражения иллюзорны, нарисованы нулями и единицами на воображаемом холсте. Но они тратят множество часов на то, чтобы выцарапать себе иллюзию победы, делающую их жизни чуть менее никчемными. Мне пришло в голову, что именно такие люди лучше всего подойдут для того, чтобы исправлять сделанное их предками.