Чернолесье

Брукмер встретил нас массивными серыми стенами с толстыми приземистыми башнями, утыканными рядами квадратных бойниц. На крепостной стене выстроился в ряд десяток пушек, а у въезда в город маялись от безделья несколько стражников с алебардами в тронутых ржавчиной железных кирасах. Пока мы ехали через грязный посад, состоявший из приземистых деревянных домишек, я то и дело зажимал нос – настолько отовсюду несло дерьмом и какой-то кислятиной. Бажан поглядывал на меня с иронией – явно записал меня в неженки.

Вдоль неширокой и очень грязной реки стояло несколько мельниц с огромными скрипучими колесами. Бажан рассказал мне, что это знаменитые брукмерские сукновальни: город славился своими тканями. Конечно, недавняя война сказалась на его экономике не лучшим образом, половину мастерских еще не успели восстановить. Я и сам видел на месте двух или трех мельниц лишь обгорелые черные остовы.

Лохматый небритый детина, явно бывший у алебардщиков за главного, перекинулся с Бажаном парой слов – они были знакомы – и вяло проверил содержимое повозок, пропустив нас внутрь. За воротами мы с торговцем попрощались – он повез поклажу на свой склад, мы же с Винсом просто двинулись к центру города, не преследуя пока особенной цели.

Винс вертел головой во все стороны, и с лица его с тех пор, как мы прошли сквозь городские ворота, не сходило восторженное выражение.

– Ну, и заживем же мы здесь, ваше инородие! – заявил он, проходя мимо бакалейной лавки и сглатывая слюну. – Во-первых, надо обязательно к Рыжей Мэл вас сводить – то-то там цыпочки, загляденье, что твои, значит, цветочки полевые! Во-вторых, к старому Кристофу в пивной погреб заглянем. Интересно, все ли у него та же компания собирается? В кости можно будет сыграть, а то и на петуха монетку поставить – у Кристофа бои петушьи самые, значит, удивительные!

Слушать всю эту галиматью было по-своему интересно, но меня сейчас больше заботил вопрос о том, где я буду ночевать и как найду Олега.

– Ты знаешь, где здесь «Болотный змей»? – спросил я.

– Да недалече, – ответил он, – вот прямо на соседней улице, у самой стены. Только на что он вам сдался? Между нами сказать, место нехорошее: ворье и отребье. Мушкетер, которому я раньше служил, в такое место не пошел бы.

– Мне там с человеком встретиться надо, – ответил я.

– Это с тем усатым? – спросил Винс. – Это дело. Он ведь вам денег должен?

– Что-то вроде того, – ответил я. – Давай веди.

«Змей» и в самом деле помещался совсем недалеко – в покосившемся двухэтажном доме с эркером. На полустершейся вывеске была намалевана крокодилья голова, выглядывающая из воды и скалящая зубастую пасть.

Внутри пахло кислой капустой, чесноком и блевотиной. Народу почти не было – только за одним столом в углу компания оборванцев играла в кости. Усатый лысый трактирщик с огромными красными руками и шрамом через все лицо вышел, тяжело ступая, из погреба, как раз когда мы вошли.

– Не у вас ли остановился его инородие, господин Улег? – спросил я его, когда он, тяжело дыша и вытирая руки, кивнул нам, остановившись у стойки.

– Есть такой, – ответил трактирщик густым насыщенным басом.

– Поговорить с ним можно? – уточнил я.

– Отчего ж нельзя? Со всяким поговорить можно, кто человечью речь понимает, – философски ответил трактирщик.

– Может быть, позовете его? – спросил я неуверенно.

– А я тебе что, девка на побегушках, что ли? – буркнул трактирщик, мрачно оглядывая меня. Судя по всему, вид мой было для здешних мест не слишком презентабельным.

– Вы б ему монетку, ваше инородие, – шепнул, мне на ухо стоявший за спиной Винс. Монетки у меня, однако, не было. По спине пробежал липкий холодок: мне вдруг пришло в голову, что Олег запросто может сделать вид, будто впервые меня видит. И где тогда взять денег на ночлег? Трофеи в незнакомом городе сходу не продашь. Разве что занять у Бажана.

Не знаю, чем бы закончился мой разговор с трактирщиком, явно уже настроенным выкинуть меня из корчмы взашей, как вдруг на лестнице со второго этажа появился Олег, одетый на сей раз куда более щегольски: в белую полотняную рубашку с большим воротником, скрипучие кожаные портки и расшитую серебром перевязь.

– О, Рома! – воскликнул он, всплеснув руками, и бросился мне на шею, словно мы были старыми друзьями и сто лет не виделись. От него несло луком и сивухой. – Все-таки, не сожрали они тебя! Какой уже левак?

– Четвертый, – ответил я.

– Растешь! – он хлопнул меня по плечу шершавой ладонью. – А это кто?

– Это… ну, вроде как слуга теперь мой, – ответил я, кивая на Винса. Тот с достоинством поклонился.

– Слуга?! – глаза Олега расширились, собрав на лбу гармошку мелких морщин. – Ну, ничего себе ты тут обживаешься, я смотрю! Слугу нанял, а платить-то, небось, нечем?

– Я поэтому и пришел, – ответил я, отводя глаза в сторону. – Мы же тогда договаривались, насчет того хребта…

– Помню, – кивнул Олег. – Договаривались – так на, получи.

Он осторожно достал из кармана кожаный мешочек, глухо звякнувший в руке, и тут же сунул его мне в карман.

– Здесь пятнадцать крон, можешь не пересчитывать. На первое время должно хватить. Только не свети их тут, ради всех восьми Мучеников – место нехорошее.