Переговорщик

Куда они направились и что задумали? – вот что волновало меня сейчас больше всего, что полностью занимало мои мысли. Неужели опять диверсия?! Кто не помнит эпидемии 2050 года? Тогда десятки тысяч инфицированных с большим трудом были изолированы от общества и в дальнейшем стали создателями новой зоны отчуждения СПИД-туберкулезников, размещенной в Ботаническом саду. Десятки тысяч гепатов, выселенных за пределы МКАД в 2078 году. Реальные масштабы этих катастроф удалось оценить только тогда, когда с улиц исчезли последние отбросы общества с любыми признаками, любых болезней.

– Отсутствие признаков болезни не есть отсутствие заразы, – говорит майор, всякий раз демонстративно уничтожая перебежчиков. Ведь не секрет, что некоторые из них до сих пор прикидываются здоровыми.

У майора – полномочия чистильщика. Это дает ему право пресекать распространение инфекции на корню, без суда и следствия. Это дает ему право на ошибку, на тот случай, если потом оказывается, что тест не показывает инфекции. Враг есть враг, даже если он выглядит здоровым.

– Хороший враг – мертвый враг! Когда-нибудь сдохнет последний вича, вымрут все тубики, гепаты, скрипушники. Останутся только здоровые. И больше ни-ко-го! – любит повторять майор. – Вот тогда-то перебьем Тепловиков, Скрытников, Олимпийцев и доберемся до маньяков-одиночек. А уж после этого… заживем!

Умеет командир настроить людей на боевой лад, вселить в их серенькие души надежду. Слушаю я его – и верю, что скоро все будет именно так, как он говорит. Умный мужик наш майор.

– Так куда, говоришь, они пошли? – раздраженный командир разглядывал насупившегося Уса.

Сержант что-то пробормотал:

– Четверо взрослых, – с трудом сумел различить я.

Но майора, по-видимому, не устраивал ответ – не по уставу. Он шипел и плевался. Не скрывая своего гнева, лупил перчаткой по бедру:

– Скажи мне, сержант, почему ты не предупредил о прорыве кордона?

Ус хмуро разглядывал свои сжатые кулаки.

– Я предупредил! Да и какая это опасность, четверо больных, – попытался оправдаться он, но майор не стал слушать его объяснений.

– Лейтенант Белов! – позвал он. – Сержанта Усова задержать до выяснения. Беглецов разыскать и доставить для допроса. Давно вичи ничего серьезного не предпринимали. Пришло время. Думаю, за кольцо им нужно. Сторонников вербовать будут. Обязательно живыми! – вдруг добавил он.

«Лейтенант?!» – я вздрогнул от неожиданности и тут же забыл, что хотел вступиться за бедного Уса. Раньше бы не обратил внимания, лейтенант, так лейтенант. Но сейчас. Сейчас я был с Мартой, и мне нужен был свой угол. Чтобы соседи не могли слышать каждый мой вздох через деревянную перегородку в одну доску. Чтобы я мог отдохнуть от их непрерывной ругани по вечерам и пьяных разборок по ночам.

– А если вичи не захотят подчиниться, мне что, их силком тащить? Они ведь заразные!

Майор вытащил из кобуры револьвер и, не задумываясь, начал палить под ноги двухметрового сержанта. Ус удивленно попятился, нелепо подпрыгивая после каждого выстрела.

– Главное – задать правильный вектор. Впрочем, откуда вам знать, что такое вектор? Исполняй! – приказал он жестко.

Не люблю, когда на меня давят, будь это родной отец, командир, да хоть даже Марта. Хотя нет! Марте можно все. Она особая. За нее я глотку любому перегрызу. Да и от майора могу многое стерпеть, если… Неспокоен майор – что-то надвигается. Ох, прав был сержант – беда идет.

– Ты за меня не переживай, командир, – буркнул Ус, укладывая свое двухметровое тело на бетонный пол камеры заключения. – Отдохну, пока ты за больными охотиться будешь.

Я раздраженно мотнул головой – не люблю, когда он заразных больными называет. Охота на больных – как-то погано получается. Хотя. Не мы их, так они нас. Третьего не дано.

– Да ты не сердись! Ты меня слушай, – прошептал Ус, приподнимаясь на локте. – Впрочем, нет, ты лучше сердце свое слушай. Оно не обманет. У тебя оно есть, – сказал так и отвернулся.

Странный все-таки Ус. Иной раз, как произнесет слово, неделю в мозгах не разгребешь, мысли странные, но приятно. А иной раз от одного слова с души воротит и не один день. С виду, если не знаешь его, дурак-дураком. Но не дурак – просто добрый очень. Майор, правда, считает, что в наше время это одно и то же. Добрый, значит, дурак. Не был бы таким, давно до лейтенанта дослужился. Сейчас добро не в почете, и не найдешь, наверное, второго такого, как он.

– Вернусь – помогу! – громко заявил я.

Покидая мрачную камеру, я облегчено вздохнул.

«Хотел бы – уже помог», – буркнул в душе тонкий предательский голосок. Видел же, как он кричал, почему не сказал майору? На звание купился? Трус ты, Белов! Ну, да ладно. Не буду посыпать голову пеплом. Сколько задохликов прорвалось – четверо? Значит, на поиски пойдем впятером. Пытаясь отвлечь себя от бесполезных мыслей, я в уме прикинул, кого из моего подразделения взять с собой.

– Барсук, Доберман, Щекан, Колобок – на выход! – выкрикнул, появляясь на пороге казармы.

Бойцы отдыхали после ночного дежурства, и не сразу среагировали на мой приказ. Вначале в полумраке послышалось недовольное бормотание. Заскрипели половицы, и через несколько секунд передо мной появился Барсук. Подтянулись и остальные. Не выспавшиеся и злые.

Я вгляделся в напряженные лица:

– Дополнительный боекомплект не забудьте. Вичей ловить будем. Маски, аптечки, все как всегда.

Недовольные физиономии, сжатые губы – не любят ребята жилую зону покидать. Впрочем, кому в наше время захочется бродить в мертвых кварталах. Вижу, злятся мои бойцы, но действуют быстро – аптечки и боекомплекты в вещмешки.

– Пойдем налегке, спальники не брать! – предупредил я и, замечая вопрос во взгляде подчиненных, пояснил: – Если они хотели просто покинуть город, они бы с окраинных кордонов прорывались. Интерес их где-то здесь, недалеко. В пределах одного пролета подземки. Да… майор приказал брать вичей живыми!

Замерли тут мои мужики. В тишине только медленно повернулись ко мне.

– Как живыми? Они же заразные! – возмутились все, перекрикивая друг друга.

– Да не гоните вы, разберемся! – бодро произнес я, всем своим видом давая понять, что все их страхи надуманные, и меня эти вопросы нисколько не волнуют.

Не думаю, что поверили, но замолчали, а потом и шушукаться перестали, вернулись к вещмешкам.

Ребятки мои проворные, быстро собрались. Через пять минут группа уже двигалась в том направлении, в котором исчезли беглецы. По крайней мере, когда я видел вичей в последний раз, они шагали именно туда. Эта дорога мне хорошо знакома, каждый день здесь хожу, знаю каждый камень, каждую колдобину.

– Черт! – я споткнулся, полетел вперед и громко рухнул в кучу мусора.

Откуда здесь этот камень? С утра не было. Это след. Хорошо. Ясно, что кто-то здесь недавно прошел. Вот только перед подчиненными неудобно, – я шумно выбрался из приютившейся на обочине дороги кучи мусора. Оглянулся. Майор все также стоял на пороге командного пункта. Провожал нашу группу внимательным взглядом. Внимательным и тревожным. Маленькое препятствие заставило меня быть более внимательным. А голова все так же раскалывалась. Похмелиться бы, хотя нет, это уже лишнее.

Преследование

Разрушенные временем, почерневшие от огня здания мрачно взирают закопченными дырками окон на крадущихся посередине пустынной улицы людей. Многоэтажные черные бетонные каркасы, нависшие над широкой потрескавшейся от времени дорогой, следят за каждым движением бойцов. Разбитые двери со скрипом покачиваются на холодном ветру. С севера тащит тяжелые мрачные тучи. Вот-вот пойдет дождь.

Впереди пустырь. Ржавые конструкции, чем-то напоминающие скамейки в казарме, жмутся к земле. Небольшой прямоугольник с редкой чахлой зеленью скрывает детские качели. Металлическая цепь покачивается туда-сюда, туда-сюда – поскрипывает в зловещей тишине.

Зашуршали капли. Дождь. Накрапывает. Неприятная, мокрая взвесь со всех сторон.