Американский нуар

Глава 27. Шоу Лары Крофт

Острая пульсирующая боль в правом виске дала о себе знать, когда Вера пришла в себя. Зашипев от боли, и только ещё сильней зажмурив глаза, она отвела голову влево.

Затем она медленно открыла глаза, и обнаружила себя привязанной к стулу, в каком-то подвальном помещении, где единственным источником света была тусклая лампочка прямо над ней. Посмотрев вперёд, она увидела карту округа Хоуп, висящую на стене. В регионе долины Холланд висела фотография Иоанна, перечёркнутая красным маркером. Аналогично красным крестом была отмечена фотография Иакова в районе горы Уайттейл. В центе красовалась фотография Иосифа, прямо на месте его личного острова, а в место где, на карте была обозначена река Хенбейн, ножом была подвешена фотография самой Веры, которая, судя по дыре в стене, висела справа от карты.

Под картой располагался стол, на котором помимо включённой камеры, так же лежали: разводной ключ, плоскогубцы, канистра с тряпкой, и аккумулятор.

Где-то сверху послышался звук открывающейся двери. Затем кто-то вошёл вовнутрь, закрыла за собой дверь, и начал спускаться вниз, топая по ступенькам в унисон с сердцебиением Веры.

Сестрица Сид повернула головой влево, и увидела, как к ней по деревянной лестнице спускается Лара, держа в руке бутылку пива.

— Я уже говорила тебе, что такое безумие? — тихо произнесла Лара, поставив бутылку пива на стол. — Безумие — это точное повторение одного и того же действия, — она дотронулась до клейм аккумулятора, и постучала пальцем по «плюсу», — раз за разом. В надежде на изменение, — перейдя к плоскогубцам, она взяла их и повертела ими в руке. — Это и есть безумие, — она положила плоскогубцы, и, погладив разводной ключ, постучала костяшками пальцев по канистре. — Когда я впервые это услышала, мне об этом рассказал один Рук-Айлендский философ и психотерапевт, я подумала что он просто сумасшедший, — она проверила, работает ли камера, а затем повернулась к Вере. — Смысл в том, хмм, — ухмыльнувшись краешком губ, она подошла к Вере, и, нагнувшись над ней, шёпотом добавила, — он был прав.

Веру это начало сильно пугать, она вжалась в спинку стула, крепко обхватив руками подлокотники, и ловила на себе безумный, светящийся в темноте взгляд англичанки.

— И тогда я стала видеть это везде, — она вытянула руки внешними сторонами ладоней кверху на уровне лица, и начала легонько поворачиваться корпусом, — везде куда ни глянь, эти болваны, куда ни глянь, делают точно одно и то же, — опустив левую руку, правой она начала чеканить каждое слово, — снова, снова, снова, и снова, — она покрутила в воздухе запястьем. — И думают: вот сейчас всё изменится. Не-не-не, прошу, сейчас всё будет иначе…

На этом моменте Крофт будто начала выходить из себя, что заставило Веру нервничать ещё больше, ведь англичанка начала злиться просто на пустом месте.

— Прости. Я же тебе не рассказала, — договорив на выдохе и последних каплях спокойствия. Лара резко развернулась, хлопнула ладонями по столу, а затем ткнула в камеру, — зачем я включила эту хрен?!

На этом моменте англичанка резко успокоилась, затем повернулась и, подскочив к Вере, нагнулась над ней.

— Видишь ли, я собираюсь делать свой блог, — шёпотом произнесла она. — Канал на Ютубе. «Шоу Лары Крофт» называется. Подписчик у меня будет всего один. Это твой ёбнутый братец Иосиф. Ставить он мне будет исключительно дизлайки, потому что эту запись я ему отправлю одиннадцатым письмом.

— Почему одиннадцатым? — словно продавив насквозь спинку стула, спросила Вера.

— Потому что в первые десять я буду складывать твои пальцы, — безумно улыбнулась англичанка. — Каждый раз я буду отрывать тебе по пальцу за каждый неправильный ответ. В надежде, что после следующего ты мне скажешь то, что я хочу слышать, — она дотронулась до ремня, что сковывал правую руку Веры. — Я уже говорила тебе, что такое безумие?

Она затянула ремень потуже, а затем развернулась и подошла к столу.

— Как бы это странно не звучало, Вера, но в твоих связанных руках находится судьба всего округа. Ведь если ты мне не скажешь, где ларец, — она схватила со стола красный разводной ключ, и повернулась к Вере, — я низведу до атомов весь этот сраный округ.

— А если тебе дать ларец, то ты уничтожишь весь мир! — огрызнулась Вера.

— Неправильный ответ, — сказала Лара, замахнулась ключом, и со всей силы ударила им по левой коленке Веры.

Вера заорала от нестерпимой боли и зажмурила глаза, из которых сразу же хлынули слёзы. В области колена сразу же появилось жжение.

— Хочешь повторить судьбу своих братьев, Вера? — швырнув ключ на стол, спросила Лара. — Они тоже хранили обет молчания, не желая мне выдавать твоё местоположение. Твой адрес они унесли с собой в могилу, что мне, в принципе, не помешало тебя всё же найти. И если ты думаешь, что твоя несговорчивость помешает мне найти ларец, то ты сильно заблуждаешься.

— Иосиф назвал семь печатей, которые будут сломаны перед началом коллапса, — стиснув зубы от боли, простонала Вера. — Если убьёшь меня, сломается шестая печать. Затем твоя гибель сломает седьмую печать, и наступит коллапс. Осталось совсем немного.

— И как же мне в твою тупую голову влить, что если ларец окажется в моих руках, то коллапса не будет вовсе? — нагнувшись над пленницей, с грустью произнесла Крофт. — Хотя постойте… — она выпрямилась и резко повернулась к столу. — И правда, можно же влить! — радостно вскрикнула она.

Вера раскрыла глаза, и. тяжело дыша от боли, посмотрела на англичанку, совершенно не понимая того. Что она теперь хочет сделать. Затем белокурая посмотрела на свою разбитую коленку, и увидела на ней огромную гематому фиолетового цвета, которая ужасно саднила, и отдавала неприятным жжением.

Лара обернулась, и Вера увидела у неё в одной руке канистру, а во второй серую тряпку.

Вера вжалась в спинку стула, когда англичанка подошла к ней вплотную.

— Я просто хочу жить, — тихо проронила Вера, жалобным взглядом посмотрев на Лару.

— Похвально, — кивнула головой Крофт, подцепила ногой дно стула, и опрокинула его на спинку.

Стул с грохотом перевернулся, и Вера больно ударилась головой об бетонный пол. Она посмотрела вверх, и увидела, как над ней встала Лара.

— Представь, что это очередное крещение, — с этими словами англичанка накинула на лицо Веры тряпку. — Увы, я не знаю, какие вы произносите молитвы, когда крестите людей в реке, поэтому прочту свою, — открыв канистру, она начала потихоньку лить воду на пленницу. — Путь праведника труден, ибо препятствуют ему самолюбивые и тираны из злых людей. Блажен тот пастырь, кто во имя благосердия и доброй воли своей ведёт слабых через долину тьмы. Ибо именно он есть тот, кто печётся о братьях своих и возвращает сынов заблудших. И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными над теми, кто замыслил повредить и отравить братьев моих. И узнаешь ты, что имя моё — Господь, когда мщение моё падёт на тебя.

Вера практически не слышала её слов. Её охватил страх, и чувство, будто она тонет. Вода затекала в горло и в нос, вытесняя из лёгких остатки кислорода. Ей даже показалось, что она потеряла сознание, и совсем скоро она покинет этот бренный мир, и увидится с погибшими братьями.

Но холодный и приглушённый голос Лары заставлял душу Веры возвращаться назад в тело, вновь и вновь заставляя сознание думать, что Вера вот-вот захлебнётся, набравшись воды в лёгкие, а затем захлебнётся, снова воскреснет. Снова испытает те же муки. Снова захлебнётся. И так по кругу.

Девушка этого и боялась. Она опасается того, что как только она потеряет сознание, она больше не сможет задерживать дыхание, и вдохнёт воду полной грудью. Крепко связанные руки и ноги только ещё больше наводили мысль на полнейшую безысходность. Вера всячески пыталась высвободить хоть одну рук, и сорвать с лица мокрую тряпку, через которую не прекращается литься вода, и, вместо того, чтобы стечь на пол, остаётся на лице девушки, имитируя, вместе со связанными руками и ногами, падение в холодную реку, из которой невозможно выбраться.