Страница 3 из 41
— От вытяжки «болотного ореха» нет противоядия, — честно признался предводитель Берта, — но я попробую. Теперь все будет зависеть от Линх. Без ее помощи я ничего не смогу сделать.
— Королева призывала вас, — поспешил объявить герцог Ад’Вейл.
— Поэтому я здесь. Следуя воле королевы, вы все обязаны выполнять любые мои приказания…
— Но позвольте… — вновь подал голос Ад’Сарт.
— Не позволю! — прервал его граф. — Я действую от имени королевы.
Его тут же поддержали присутствовавшие во дворце сторонники короля.
— Королева очнулась, — прошелестел в ушах Торна голос Пустырника.
Ад’Берт поспешил к умирающей. Линх металась по ложу, кусая губы от невыносимой боли. Ее прекрасное лицо почернело и осунулось, руки судорожно гладили живот, в котором зрел плод королевской любви. Книга подсказала Торну заклинание, позволявшее приглушить муки несчастной женщины. Повернув лицо в сторону своего рыцаря, она спросила его срывающимся голосом:
— Можете ли вы спасти мое дитя?
Граф в ужасе отшатнулся от ложа. Он собирался бороться за жизнь женщины. Мысль о ребенке, которого носила она под сердцем, просто не приходила ему в голову. Перед его мысленным взором возникла страница Книги. Прочитанное заставило чародея вздрогнуть.
— Вас отравили страшным ядом, — сознался он. — Вывести его невозможно. На ваше счастье вы выпили ничтожно мало, но и этого достаточно, чтобы убить и вас, и ваше дитя. Все же я могу сохранить жизнь одному из вас. Не излечить, а сохранить жизнь. Приступы будут повторяться. Мне теперь придется стать постоянным лекарем, ибо без моего вмешательства отрава раньше или позже убьет вас. Сохранив жизнь ребенку, вы не только сами погибнете, вы обречете его на постоянные пытки. Он получил гораздо большую дозу яда, чем вы, учитывая разницу в массе ваших тел.
— Королевству нужен законный властитель! — настойчиво заявила Линх.
— Вы унаследовали трон от своего супруга, — возразил граф.
— Следует продолжить династию! А у меня больше не будет детей, это я знаю точно.
— Боюсь, ваше дитя также обречено на бесплодие, — попытался убедить женщину Торн.
— У вас останется время придумать что-нибудь, — взмолилась умирающая. — У моего ребенка сохранится призрачная, но надежда на продолжение рода, а со мной все ясно! Я не смогу жить, я не смогу править. Спасите мое дитя! Спасите его!
— Королевству нужна ваша жизнь…
— Не спорьте, граф! — в голосе Линх зазвучали властные нотки, собрав остатки сил, она напомнила: — Вы принесли мне клятву рыцарского служения. Вы обещали исполнить любой мой приказ. Повелеваю вам: спасите мое дитя и служите ему так же верно, как вы служили бы мне!
Впервые за много лет из глаз Ад’Берта покатились слезы. Клятва, данная королеве, заставляла его прервать жизнь любимой женщины.
— Мы все слышали, граф! — объявил стоящий неподалеку герцог Ад’Вейл. — Боюсь, вам не оставили выбора. Я хорошо знаю королеву, она не сможет жить, потеряв и мужа, и ребенка. Никакое колдовство не спасет ее. Сохраните нам хотя бы королевское дитя! Мы все просим вас!
— Говорите только за себя! — выкрикнул маркиз Ад’Рон.
— Воля королевы священна для всех, — оборвала его герцогиня Ад’Варт. — Если у кого-то имеется другое мнение, его придется защищать в открытых поединках со мной или моим мужем. Никто не желает попробовать?
Таких смельчаков не нашлось. Присутствующие слишком хорошо знали, что в честном поединке правителям пограничного удела нет равных, но глухой ропот противников сильной власти показывал, что стране грозят долгие годы смуты.
— Не медлите, граф, — с горечью призвал Ад’Вейл. — Воля королевы однозначна. Силы ее тают. Делайте все, что сможете. Мы надеемся на вас! Спасайте королевское дитя.
Щемящая тоска сковала сердце Торна. Он поймал умоляющий взгляд Линх, у которой не оставалось сил говорить, и смирился.
— Всем покинуть спальню! — приказал он. — Предупреждаю, каждый, кто попытается подглядеть или подслушать за происходящим здесь, поплатится за это жизнью!
— Мы поняли, — прошелестел безразличный голос Пустырника.
Вельможи вышли, торопливо прикрыв за собой двери. Граф удалил их не потому, что боялся смутить кого-нибудь страшным зрелищем. Ему требовалась помощь дуэргаров, а еще он заботился о чувствах умирающей королевы, чьи муки не следовало видеть посторонним взорам, тем более что у некоторых вельмож страдания Линх могли вызвать только злорадство.
Ложе несчастной женщины окружили дуэргары, затянувшие заунывную песню. Они творили древнее заклинание, помогавшее роженице освободиться от плода. Линх посмотрела на Торна почти с нежностью.
— Спасибо, мой рыцарь! — прошептала она. — Позаботьтесь о моем несчастном ребенке!
И граф принялся за страшное колдовство, спасая одну жизнь, но одновременно отнимая другую.
В какое-то мгновение он почувствовал, что не может продолжать чудовищное дело. Муки, которые испытывала бедная Линх, накрывали Торна волна за волной, терзая его не меньше, чем умирающую страдалицу. Только непреклонная воля дуэргаров, щедро отдававших свои силы целителю, заставляла его сплетать новые и новые заклятия.
Неожиданно Линх широко распахнула глаза и закричала. Последний крик королевы не был криком боли. В нем звучали радость и торжество одержанной победы. Она просила назвать сына Эллом. А вот ее ребенок явился на свет молча, и теперь графу предстояло бороться уже за его жизнь, не имея возможности даже попрощаться с мертвой матерью.
Торна потрясло молчание новорожденного. Ребенок жил, ребенок страдал, но только кряхтел и морщился, борясь с убивающим его ядом. Новый прилив энергии поддержал падающего от усталости целителя. Не сразу он понял, что дуэргаров в покоях теперь намного больше, чем прежде, а Пустырник вместе с ним творит заклинания, отгоняя от младенца Смерть, явившуюся забрать положенную ей дань. А потом в покоях стало пусто. Темные эльфы исчезли.
На постели рядом с мертвой матерью лежал спасенный младенец. Остановив на нем взгляд, граф ощутил ужас. Ребенок смотрел на него глазами Линх. Каждая черточка маленького личика напоминала облик матери, и даже волосы, спутавшиеся и мокрые, оказались неправдоподобно длинными и густыми. Граф понял, что ненавидит маленького убийцу самой прекрасной женщины.
«Лучше бы он походил на отца, — пронеслась в голове целителя нелепая мысль, — мне легче бы стало служить ему!» Торн пытался обмануть самого себя. Ничто не могло заставить его забыть о цене, заплаченной за жизнь новорожденного.
Поспешно отвернувшись от малыша и прикрыв холодеющее тело покойной, Ад’Берт распахнул двери опочивальни.
— Срочно найти кормилицу! — приказал он. — Королева Линх умерла. Теперь у Крайда новый властитель — Элл. Извольте все принести ему присягу на верность!
— Выживет ли он? — презрительно спросил герцог Ад’Сарт. — Я предпочел бы подождать. К тому же наследник пока слишком мал и глуп. Следует озаботиться назначением регента.
— Либо вы тотчас принесете присягу, либо последуете за его матерью, обвиненный в государственной измене, — тихо произнес Торн. — Король Элл переживет вас, сколько бы ни отмерила вам судьба. За это я ручаюсь! А регентства не будет. Можете не надеяться.
— Ловко придумано! — дерзко выкрикнул герцог Ад’Орн.
— Вы отказываетесь от присяги? — спросил граф.
Он слишком устал, чтобы препираться со смутьянами. Пожалуй, он бы даже обрадовался, если бы все они предоставили ему законный повод убить их. Но процедура принесения присяги началась, и никто не посмел открыто начать мятеж.
А в опочивальню тем временем привели трясущуюся от ужаса толстуху с водянистыми глазами и растрепанными волосами.
— Другой подходящей кормилицы во дворце нет, — посетовала герцогиня Ад’Варт.
— Выбирать не приходится! — развел руками граф.
Толстуха нехотя приняла на руки новорожденного, обмыла его в тазу, запеленала и, почти не скрывая отвращения, приложила к необъятной груди. Повинуясь природе, младенец зачмокал.