Король-мертвец

Михаил Ладыгин

Цена служения. Король-мертвец

Глава 1. Песнь баньши

Граф Ад’Берт проснулся среди ночи в холодном поту. Вначале он подумал, что во сне ему привиделся кошмар, и удивился: такого с ним не случалось очень давно. Но когда его ушей коснулся щемящий вопль, доносившийся с одной из башен замка, он вскочил со своего ложа и поспешил на стену.

На западной башне между двух зубцов стояла высокая старуха в сером грубом плаще. Легкий ночной ветерок шевелил ее длинные седые волосы. Воздев к звездам сухие, костлявые руки, старуха вновь разразилась воплем, в котором странно смешивались жалобный плач ребенка и злобный волчий вой.

Едва страшные звуки растворились над верхушками деревьев, старуха повернулась к Торну и прокричала что-то на неведомом ему языке. Однако стоило хозяину замка сделать шаг в сторону ночной гостьи, как та взвилась в воздух, растворяясь в маслянистом свете полной луны. А затем над замком опять раскатился разрывающий сердце тоскливый вопль.

— Баньши! — в ужасе прошептал граф. — Она пророчит мне скорую смерть. Как неожиданно!

Он прислонился к холодному камню ближайшего зубца и посмотрел на небо, выискивая взглядом свое созвездие. В прозрачном осеннем воздухе звезды сияли ярко, ровно и успокаивающе. Опытным взором поднаторевшего в магическом искусстве астролога граф проводил между планетами мысленные нити, сплетал их с созвездиями, вычислял расположение светил, и страх, почти забытое им чувство, все сильнее сжимал его сердце. Звезды пророчили боль, кровь, немыслимые потрясения, но линия жизни самого Торна стелилась по звездным дорогам далеко-далеко, уходя в бесконечность.

Граф покинул стену, направляясь в библиотеку. Книга лежала на пюпитре, замки ее оставались защелкнутыми. Торн погладил рукой переплет. Он почему-то был уверен, что в такой важный момент его одарят откровением. В то же время он попытался успокоить себя, решив, что молчание Книги, не отозвавшейся на пророчество баньши, — хороший знак: ведь в самые опасные мгновения именно Книга спешила подать ему нужный совет, никогда не оставляя его без помощи или поддержки.

Он поискал глазами Кота и, не увидев животного, отправился в лабораторию. Настроив Зеркало Пророчеств, он произнес заклинание, но только белесый туман заклубился по отполированной поверхности инструмента.

Тогда чародей достал магический кристалл. Установив его на развернутой карте королевства, он сплел несколько заклинаний. По граням кристалла пробежали голубоватые искры, затем появились отчетливые картины: на границах графства Берт все дышало спокойствием. Не виделось угрозы также рубежам всего королевства, лишь небольшой отряд кочевников уходил в глубь пустыни после неудачного набега на герцогство Варт, а властитель этого неспокойного удела спешил воспользоваться плодами очередной победы, направляясь для развлечений в столицу.

Ад’Берт опустился в кресло и задумался. «Баньши никогда не лгут. Не могут лгать и звезды, — бормотал он. — Я сам все видел, но я слеп. Я сам все слышал, но ничего не уразумел…» Страшная догадка мелькнула в его голове.

Вскочив с кресла, он резким движением переместил кристалл, установив его над обозначением столицы. Торопливо творя заклинания, Торн вглядывался в кристалл. Его взору открылась королевская опочивальня. Королева Линх спокойно спала, склонив голову к плечу своего супруга. Ее руки покоились на плавной округлости живота, словно оберегая зревший в ней плод. Прядь ее волос упала на губы короля, и тот невольно фыркнул, сонно убирая с лица источник раздражения. Внезапно граф почувствовал стыд. Какое право имел он подглядывать за этими людьми? Он представил себе презрительно-гневный взгляд, которым одарила бы его королева, доведись ей узнать, что он посмел подглядывать за ней в ее опочивальне…

— Люди — не коты, по ночам им надлежит спать, — отчетливо прозвучал в сознании Торна ворчливый голос.

На карте королевства расположился пушистый зверь, недовольно сметающий хвостом несуществующую пыль с магического кристалла.

— Меня разбудил крик баньши. Неужели ты ничего не слышал? — удивленно упрекнул граф своего полосатого собеседника.

— У котов слух получше, чем у людей, а эта баньши разбудила бы даже мертвого, такой у нее визгливый голос, — обиженно фыркнул зверь, — но теперь она улетела и, поверь мне, больше не вернется.

— Она предупредила нас о какой-то беде.

— Несомненно! — в голосе Кота послышались насмешливые нотки. — Что с того? Разве тебе неведомо, что слова баньши невозможно понять? Мы все равно ничего не узнаем о несчастье, пока оно не настигнет нас. Именно поэтому тебе надо уснуть, чтобы набраться сил в ожидании грядущих испытаний. Что толку задавать вопросы, заведомо зная об отказе в ответах?

— Легко тебе рассуждать, — возразил граф, — беда-то грозит мне…

— Разве? — Кот откровенно возмутился. — Между прочим, вопила баньши на башне замка. Ты подумал о том, что она предрекала землетрясение, пожар или наводнение, проще говоря, пророчила разрушение замка?

— Извини, — смутился Торн. — Я стал эгоистом…

— Ты просто остался человеком, — примирительно заметил Кот. — Ступай спать. Поверь, мне самому тревожно, но ни ты, ни я не сможем узнать о грядущей беде раньше, чем она произойдет. Хотел бы утешить тебя, но не стану: беда на пороге замка. Нам остается только ждать, когда она постучит в ворота.

Кот, соскочив со стола, важно прошествовал из лаборатории, взметнув вверх, словно боевое знамя, пушистый хвост. А граф почувствовал, как сжимается от явственной физической боли его сердце. Нехотя признав правоту язвительного собеседника, Ад’Берт спустился в спальню, где обнаружил мрачного дуэргара, стоявшего, не скрываясь, посредине комнаты.

— Грядут плохие времена, — объявил он графу тихо, но твердо. — Крик баньши слышали все, а это означает, что она угрожает не тебе, не мне, не эльфам или гоблинам. Нас всех, без исключения, ждут суровые испытания. Ума не приложу, что это может быть?

— Что ты посоветуешь? — осторожно спросил Торн.

— У меня нет совета, — безразлично отозвался темный эльф. — Но я хочу предупредить предводителя бертианцев: он может рассчитывать на нас и не опасаться за свою спину, ее всегда прикроют, пока на земле останется хотя бы один дуэргар. Для нас теперь это не служба, а вопрос чести. Потребуй — и каждый из нас назовет тебе свое подлинное имя.

Торну вдруг захотелось обнять сурового эльфа-убийцу.

— Не надо никаких имен, — проворчал граф. — Разве я хоть раз, выходя из комнаты, оглянулся через плечо? Прежде я ощущал вас как свою тень, но давно уже вы превратились в часть меня.

— Все не любят дуэргаров, — напомнил Пустырник.

— Странно, — вымучено улыбнулся хозяин замка, — я полагал, что все, у кого имелись для этого основания, давно мертвы.

— Страх страшнее, чем смерть. Но графу это чувство неведомо.

— Ошибаешься, — серьезно возразил Торн. — Сейчас я весь во власти этого чувства. И мне так страшно, как никогда не было за всю мою жизнь.

— Дуэргары ценят, когда им не лгут. Позволит ли граф помочь ему заснуть?

Ад’Берт, кивнув головой, поторопился лечь в кровать. Чары темного эльфа мгновенно затуманили его сознание. Он провалился в пустоту сна, лишенного видений.

Через пару дней Торн решил еще раз понаблюдать за тем, что происходит в Междуморье. Удобно расположившись в лаборатории и настроив магический кристалл, он попросил показать ему королевский дворец, но не опочивальню, а зал приемов, где как раз находилось несколько знатных вельмож, которых Крок пригласил на совет.

Сначала граф проследил за занятной парой, давно уже раздразнившей любопытство предводителя Берта. У одного из дворцовых окон расположился маленький человечек, почти юноша в цветастом камзоле, усыпанном драгоценными камнями и украшенном разноцветными бантами. Напомаженные волосы и изящно закрученные усики только усиливали фатовской вид вельможи. Рядом с ним, нежно заглядывая ему в глаза, стояла юная леди, тоже невысокая и хрупкая. Ее дорогое платье выглядело не столь вызывающе, как наряд ее супруга. Кто бы мог подумать, что маленький щеголь — знаменитый герцог Ад’Варт, непобедимый рубака и не знающий поражений предводитель рыцарской конницы, наводивший ужас на врагов Крайда. А его милая супруга, всегда и везде сопровождавшая герцога, в бою сражалась рядом с ним, добровольно приняв на себя роль оруженосца. В битвах эта пара стоила целого отряда профессиональных воинов.