Граф Ад'берт

Граф наконец понял, что его собеседник смертельно обижен. «И не он один», — подумал Ад’Берт, вспоминая, как встретивший его в лесу Рвущий Кость, вождь боуги, просил отправить себя в разведку.

— Скажи-ка, уважаемый Дох, — тихо, но грозно спросил Торн, — знакомо ли тебе искусство управления армиями?

— Конечно же, нет! Наше место на кухне, — повторил брауни.

— А станешь ли ты объяснять поваренку, почему приставил его к котлу, а не к сковородке?

— У нас не принято обсуждать приказы старших.

— Превосходно! — голос Ад’Берта зазвенел металлом. — Почему же вы обсуждаете приказы вашего главнокомандующего? С чего вы взяли, что охрана моего замка, в котором хранятся магические книги и бесценные сокровища, менее важно, чем партизанские нападения на вражеские разъезды?

— Граф хочет сказать, что оставлял нас здесь для обороны его замка? — недоверчиво воскликнул Дох.

— А для чего же еще?

— Замок сам способен защитить себя, — робко возразил предводитель брауни, но обида его таяла, как пар над остывающей бараниной.

— Замок способен сам защитить себя против людей…А подумал ли мудрый Дох о том, что среди нападавших мог оказаться могучий чародей? Я постарался учесть все мелочи, выступая против армии герцога Ад’Сарта, но не смог угадать продвижения галер по Ильму. Может ли каждый солдат знать уготованную ему роль? Мне, например, радостно, что не пришлось бросать против противника все резервы, что захватчики не вошли в священный лес, где скрывались боуги (тоже, возможно, затаившие на меня обиду), что мне не пришлось взывать к бекке, гвиллионам, гуаргедоннам… Зато теперь я должен оправдываться перед собственной армией, словно потерпел поражение, а не одержал победу… Должно быть, некоторые обитатели Берта все еще не доверяют мне, не признают моего права на графскую корону! — теперь уже в голосе Торна звучали нотки откровенной обиды.

— Помилуйте, благородный граф, — растерялся Дох, — но мы просто не знали ваших замыслов…

— А, может быть, вы не доверяете моим познаниям в области ведения боевых действий? — продолжил наступление хозяин замка. — Не верите мне как рыцарю?

— Да что же вы такое говорите? — запищал Дох.

— Довольно пререканий! — властно объявил Ад’Берт. — Мы одержали славную победу. Повторяю, ее величие в том, что добыли ее мы малыми силами. Однако принадлежит она всем. Накройте столы не в зале, а во дворе замка. Мне надо объяснять, почему именно таково мое решение?

— Что вы, что вы, благородный граф! — проверещал окончательно сломленный брауни.

— За столами, на почетных местах, я желаю видеть тебя, Янга — вождя вигетов, короче, всех предводителей с их семействами. Никто не должен быть обойден или ущемлен. В лице вождей я намерен приветствовать всех, чей дом — графство Берт.

— Будет выполнено! — склонился в поклоне Дох.

Торн отвернулся, чтобы несчастный брауни не заметил улыбки, которую хозяин замка тщетно пытался согнать с губ.

— Осваиваете дипломатическое поприще? — прозвучал в его голове ворчливый голос Кота. — Я предупреждал вас, что они очень обидчивы…

Торн поспешил в библиотеку. Ему вдруг показалось, что Книга приготовила для него очередное откровение… однако, она оказалась запертой. Тогда новая мысль посетила графа. Он придвинул к себе стопку пергаментных листков и принялся подробно описывать налет сартцев и их разгром.

— Вот, вот! — одобрительно заметил Кот. — Граф Ад’Берт не только властитель, но еще и хронист здешних земель. Рад, что он без дополнительных подсказок принял на себя этот труд.

Прошла пара дней. Стены старинного замка расцветились флагами, украшенными цветами и гербами всех обитателей графства. На одном знамени на белом поле красовалась собачья голова — эмблема боуги, на другом на золотом поле скрестились кирка и молот — отличительный знак гномов, на зеленовато-голубом полотнище изображался серебряный фонтан брызг — символ гуаргедоннов…

Обширный двор замка перегородили двумя огромными столами, ломившимися от всевозможных яств…

С раннего утра в ворота потянулись гости. Одни из них устремлялись к бочонкам с элем, другие робко жались вдоль стен, и лишь Кинилиан сразу же взял под руку графа и не отходил от него, предоставив сыну заботиться о своей матери, прекрасной леди Асте. На плече Торна пристроился Кот, вцепившийся когтями в кожаную перевязь, на которой висел парадный кинжал в тяжелых, богато украшенных ножнах. Этот кинжал из превосходной стали, прекрасно заточенный, предназначался не для боя, а для разделки мясных блюд.

— Еще не поздно отказаться от твоего безумного замысла, — мурлыкнул Кот, воспользовавшись тем, что Кинилиан на мгновение отошел поприветствовать прибывшую в замок Элиану.

— О чем ты? — притворно удивился Торн.

— Я видел все твои приготовления… Мне тревожно, — отозвался Кот. — Подумай, граф! Время еще есть…

— Времени уже нет! — возразил Ад’Берт, указывая на двух драконов, опускающихся на башни замка, и зычным голосом пригласил гостей к столам.

Сам граф расположился за небольшим столом, поставленном в некотором отдалении. Перед ним поставили изящный кувшин с вином, кубок и блюдо с довольно скромным угощением. К его удивлению, предводитель дуэргаров, легко подхватив большой бочонок эля, поставил его рядом с Торном, а сам расположился за его спиной, поглядывая на остальных гостей.

— Мне не нравятся цифровые обозначения, — вздохнул хозяин замка, обращаясь к дуэргару. — Я давно хотел предложить вам выбрать себе подходящие вашему положению прозвища… Подумай, как я мог бы называть тебя перед нашими гостями?

— Что ж! Если тебе угодно, зови меня Пустырником, мою подругу — Беладоной, а нашего сына — Мандрагорой, — невозмутимо отозвался дуэргар.

Тут же за бочонком эля появились две его копии, лишь лицо Беладоны казалось более светлым, а лицо Мандрагоры менее морщинистым.

Благодарю тебя, благородный Пустырник! — облегченно вздохнул Ад’Берт. — Ты снял с моей души тяжесть. Признаюсь — я всегда не любил арифметику…

— Воины не считают своих противников, — согласилась Беладона, — они их убивают.

Высказав свое мнение, подруга вождя дуэргаров довольно бесцеремонно взяла у Пустырника кубок с элем и поднесла его к губам.

После этой короткой беседы в замке воцарилась напряженная тишина. Рассевшиеся за столами бертианцы обратили взоры на графа, ожидая его слов. Лишь некоторые нервно прихлебывали из кубков, не решаясь нарушить общего молчания.

Граф встал, обвел взглядом всех присутствующих, не забыв поднять голову, чтобы кивнуть расположившимся на башнях драконам. Потом он коротко поздравил собравшихся с победой и предложил почтить память тех, кто пал в сражениях с бертианцами. Он осушил свой кубок, после чего спокойно опустился на стул и занялся лежащей перед ним жареной бараньей лопаткой.

Краткость выступления Торна еще больше смутила гостей. Вновь повисла напряженная тишина, которую владелец замка то ли не замечал, то ли не хотел замечать. Неловкость ситуации попытался снять Кинилиан. Предводитель Динни Ши произнес пламенную речь, в которой восславил мужество гномов, безрассудную отвагу гоблинов, меткость эльфов-лучников и эффектность молниеносных выпадов дуэргаров. Здравницу Кинилиана встретили одобрительным гулом, но всем было ясно, что не от него ждали подобных слов, а от того, кто молча жевал баранину за отдельным столом. И опять стало тихо.

— Ты затеял рискованную игру, — мурлыкнул Кот. — Еще немного, и ситуация станет неуправляемой. Все почувствуют себя оскорбленными. Подумай! Сейчас здесь присутствуют не только слабонервный Дох, которого ты так лихо обуздал пару дней назад, но еще упрямый Бура, неуемный Каменный Клык, непредсказуемый Шелест Ночи…

Граф не ответил. Он срезал кинжалом мясо с бараньей лопатки и меланхолически жевал его. Со своего места поднялся Каменный Клык, предлагая выпить за того, кто возглавил сопротивление захватчикам. Такой тост не следовало оставлять без ответа. Торн, встав, тихо начал, задумчиво глядя на свой кубок: