Страница 99 из 101
Белый потолок больничной палаты сообщил открывшему глаза Денису, что он жив, не совсем здоров, но цел. В смысле, ничего не отрезано и может шевелиться. Легкое движение головой причинило тупую боль, воскресшая память услужливо подсказала, что его вроде били. Или он сам бился об стену. Головой. «С чего бы? - удивился Денис. - А если били, то за что? И вообще, чо за фигня»!? На прикроватном столике весело блестит небольшое круглое зеркальце на подставке, рядом горестно раскинул смятые крылья платок. Денис осторожно садиться на кровати, осматривается. Он в незнакомой комнате, стены и даже потолок покрыты белым кафелем, рядом с его кроватью какие-то приборы светят индикаторами. На левой руке смарт-браслет, небольшой плоский экран горит успокаивающе зеленым светом. Рядом, на складной скамеечке спит Аня, свернувшись калачиком и укрывшись легким пальто с головой. Неловкое движение причиняет боль, Денис морщится и с недоумением осознает — болит не только голова, но и все тело. Под машину попал, что ли? Он хватает зеркало, смотрит на отражение — блин, ну и рожа! Под левым глазом синий фингал, верхняя губа раздута, будто пьяный косметолог двойную дозу силикона вколол, на лбу шишка, как половинка теннисного мячика. И боль, нарастающая боль во всем теле!
«Меня не просто били, меня пинали, как мяч, а потом сунули в молотилку, - подумал Денис. - Из меня делали отбивную. Анечка спасала меня, вырвала из лап! Теперь вот спит, выбившись из сил». От нахлынувших чувств Дениса даже слеза пробила.
- Анеська! - прошамкал он верхней губой. - Анеська!
Девушка продолжает спать. «Замучилась со мной, бедненькая, - решил Денис. - Пусть отдыхает. А мне надо срочно отлить»! Пока Денис делал свои дела, Аня проснулась. Девушка протирала лицо косметической салфеткой, когда Денис вышел из туалетной комнаты, умытый и кое-как причесанный.
- Дорогая, я так тронут, что ты не отходила от меня все эти дни и ночи!
- О да, я чудесно провела пару дней в компании с эпилептиком. Сделай мне кофе, иначе я снова засну.
- Прости … э-э … я не понял. Кто эпилептик?
- Ты. Видел себя в зеркало? Результат припадка. Ты впал в буйство и бился о стены.
- Я? - севшим голосом переспросил Денис.
- Да. Но ты не виноват, тебя так запрограммировали.
Аня подошла ближе, обняла и прижалась к груди.
- Ничего не понимаю! Какое программирование? - спросил Денис.
- Ты запрограммирован на убийство президента. Артемьев высказал предположение, что это сделал Розенфельд.
- А-а, кажется, я начинаю понимать. Генерал Захаров, сюрприз … но у генерала был чип в голове!
- И у тебя был. А еще очень сильное гипнотическое внушение. Врачи сказали, что комбинированному воздействию невозможно сопротивляться. А у тебя получилось, дорогой!
- Это ты называешь «получилось»? - показал Денис на синяки по всему телу.
- Но ты жив и никого не убил! Правда, с моей помощью, - слабо улыбнулась Аня.
Денис касается кончиками пальцев синяка под глазом, взгляд становится подозрительным.
- Поподробнее можно?
- Я тебя вырубила, - просто ответила Аня. - Но я сделала это в твоих же интересах!
- Судя по размеру синяков, ты вырубала меня поленом! Живучим оказался?
- Денис, ты страшно всех перепугал! На тебе не было лица, ты хрипел, у тебя пена шла ртом. Артемьев первым понял, что с тобой случилось, но он старый человек и не справился бы с тобой. Мы со Знаменским с трудом скрутили тебя, ты бился и рвался. Хорошо, что в резиденции был дежурный врач, он вколол тебе успокоительное. А то бы не знаю, что и случилось бы.
На глазах у Ани выступили слезы, голос задрожал.
- Ладно, верю, - слабо махнул рукой Денис. - Это и был тот самый сюрприз, о котором говорил Розенфельд. Но когда он успел?
- Человеку можно стереть память, ты же знаешь.
- Да. А я еще думал, зачем он организовал мое похищение? Подвел под статью, посадил, инсценировал вооруженный побег. Неужели только ради того, что бы меня … нас сделать родителями «нового человека»? Слушай, перед Валеркой с Линдой неудобняк какой! Люди пригласили на свадьбу, а я? Надо как-то объяснить все, извиниться.
- Они уже все знают, не переживай.
- Да? Все равно, надо извиниться. Но меня теперь, наверно, не пустят к нему.
- Пустят. Вылечишься и пустят. А пока надо побыть здесь. Завтра тебя выпишут, поедем за город, на дачу. Вокруг леса, озеро неподалеку — быстро придешь в норму.
- У нас есть дача? - удивился Денис.
- Ну, не совсем наша. Валера постарался, для нас с тобой выделили из фонда президента.
- Полный и абсолютный неудобняк!
Июль с первых дней залил землю потным жаром середины лета. Пекло слегка ослабевало ночью, на рассвете делало вид, что уходит, к девяти часам утра злобно прожаривало все, что движется и не движется. Простой дождь стал недостижимой мечтой, сырая непогода являлась по ночам в счастливых снах, зимняя стужа казалась неправдоподобной легендой. Продавцы кондиционеров ликовали, производители потирали потные ладошки и заливались счастливым детским смехом, граждане молились на холодильные установки и нервно дергались, если кондишен вдруг начинал гудеть как-то по другому. Отвратительное время летней жары Денис пережидал в яме. Дачный участок, полученный из президентского фонда, имел погреб. Прежний хозяин выкопал здоровенную ямищу посреди огорода, настелил крышу, обустроил внутри хранилище картофана, свеклы и капусты, а для удобства жизни и в целях сокрытия от посторонних глаз соорудил уголок дегустации и закусок. То есть столик, стульчик, полочку для посуды и топчан под стенкой. Здесь, в сумеречной прохладе он размышлял о смысле бытия, попивая первак и закусывая капустой. А потом, изнемогши от тяжких мыслей, ложился на топчан и дрых, как сурок.