Страница 89 из 90
Надо помочь тому, что хотел открыть дверь. Павел ползет к стеклянному шкафу, возможно, там лекарство. Под железной перчаткой хрустит стекло - он раздавил пузырек. Резкий запах заставляет дернуться, зажмурить глаза. Нашатырь прочищает мозги, рвет сонную одурь. Из глаз текут слезы, легкие судорожно гоняют воздух туда-сюда, стремясь побыстрей очистится от неприятного запаха. Ноги дрожат от слабости, к горлу подбирается тошнота, но силы возвращаются. Подходит к окну. Сквозь потрескавшееся стекло видно, что черная стена неподвижна. Исчезли призрачные лики, осталось только одно, огромное, как воздушный шар, лицо. Черты грубые, словно вылеплены неумелой рукой, медленно движутся по выпуклой поверхности, едва не наползая друг на друга. Глаза, нос, губы словно живут собственной жизнью. Подбородок то надменно выпячивается, то прячется в складках серой кожи, брови сползаются к переносице, потом, словно испугавшись чего-то, торопливо ползут чуть ли не за уши. Выпученные глаза сливаются в одно большое око, оно делится на части, как живая клетка и множество глаз разбегается по всему лицу, чтобы через несколько секунд собраться в пару обычных. В момент, когда все части чудовищного лика становятся на свои места, можно с трудом уловить знакомые черты. На краткий миг беспорядочное движение замирает и Павел видит печальное лицо той рыжей Машки, с которой встретился в лабиринте тоннелей на восточном побережье. Лик искривляется, беспорядочно разбегаются волны, является образ чудовища.
Павел возвращается к лабораторному шкафу. Передвижной столик на колесиках скрывается под грудой склянок и пузырьков с непонятными названиями. Взгляд замирает на знакомом слове "тетрадо..." - дальше не видно за громадной бутылью с мутной жидкостью. Столик останавливается возле двери. Павел осторожно оттаскивает потерявшего сознание Ледатра. Рукоять легко поддается усилию, дверь вздрагивает и начинает медленно отворяться. Снаружи тьма, только изредка в черной стене появляются огоньки и сразу гаснут. Огромное лицо бледно светится, словно гигантская луна на ночном небе. Где-то между двигающейся нижней челюстью и страшно вывернутым носом возникает черная полоса. Она ширится, ползет в стороны, края начинают загибаться, выступает желтая, искрящаяся пена. Пузыри лопаются, хлопки похожи на звуки открывающихся бутылок с шампанским. Павел бесстрашно подходит ближе, на столике тихо звякают склянки и пузырьки. С силой толкает ногой тележку. Звеня всеми частями и подпрыгивая на ухабах, столик приближается к черной массе. Стекло громко хрустит, содержимое плещется в стороны, течет на землю. Передние колеса упираются в камень, тележка переворачивается и все, что на ней есть, летит прямо в чудовищно искаженное лицо.
Сначала ничего не происходит, лицо продолжает корчиться и меняться. Потом пропадает желтая пена, за ней куда-то исчезают глаза, затем начинает меняться поверхность лица - покрывается бурыми пятнами, появляются язвы. Лик стремительно уменьшается в размерах, схлопывается в точку. Черная стена застывает, как смола, появляются светлые пятна, нарастает гул, по гладкой поверхности бежит рябь. Внезапно появляется целый лес извивающихся щупалец, острые концы хлещут воздух прямо возле лица Павла. Порывы холодного ветра треплют волосы. Павел сначала пятится к двери, поворачивается и бежит со всех сил. Гибкие плети секут спину, хватают за руки, но он успевает заскочить в коридор. Железная дверь с гулким стуком захлопывается. И сразу пропадает усталость, головная боль, угнетенное состояние. Павел поднимает с пола бесчувственного Ледатра, сажает в кресло. Серафим оживает прямо на глазах - спина выпрямляется, лицо приобретает осмысленное выражение. Настороженно оглядывается, подходит к Павлу. Он стоит у окна и смотрит, как за стеклом беснуется черная вьюга. Стены изредка сотрясаются, качаются распахнутые двери лабораторных шкафов, дрожит посуда.
- Что это? - тихо спросил Серафим.
- Не знаю. Похоже, биомасса отведала не того, теперь вот бесится.
- А с нами что было?
- Телепатическая атака. Тот сгусток живой материи, что мы встретили раньше, очень быстро мутировал, научился проникать в мозг живых существ и подчинять их. А потом спокойно пожирал. Нас спасло то, что мы были в наглухо закрытом помещении - ты постарался! - вдобавок железобетон универсальный экран от любого излучения. Эти стены сохранили нам жизнь, - похлопал он ладонью по шероховатой поверхности.
- Понятно. А это ... снаружи. Чего вдруг сбесилось?
- Оно хотело, чтобы я открыл дверь. Увидел Ледатра без сознания, решил помочь. Пополз, случайно раздавил пузырек с нашатырем. Ну, голова немного прояснилась. Потом выгреб все из шкафа, свалил на передвижной столик. Там вроде была небольшая банка с надписью - тетрациклин что ли? Или по-другому? Не помню ... Короче, открыл дверь и швырнул в рожу этой твари. Вроде ничего, потом начало дергаться, усы распустила. Едва удрал обратно. Теперь вот, мечется.
Черная метель за окном понемногу стихает. Стены уже не сотрясают удары, гул едва слышен, пол под ногами не дрожит, будто рядом мчится железнодорожный состав. Ледатр со стоном поднимается, ладони обхватывают голову.
- Что с нами было?
- Так, ерунда. Телепатическая атака. Павел говорит, что живая сопля, которая нас преследовала, обучилась гипнозу и захотела, чтобы мы сами ей в рот прыгнули. Но Паша добавил перчика и сопля поперхнулась. Вишь, давится, - кивнул Серафим на окно.
Ледатр мельком глянул на треснутое стекло, удивленно спросил:
- Что за перчик такой, Павел Андреевич?
- Да вон, в том шкафу были какие-то препараты, - и Павел коротко пересказал недавние события.
Ледатр покачал головой, всплеснул руками.
- Не может быть, хотя ... Возможно, сочетание ядов, которых у Троицкой было в изобилии, стало смертельным для того необыкновенного существа, которого господин Колпаков обозвал живой соплей. Так это или нет, нам пора уходить отсюда, - сказал Ледатр и посмотрел в окно.
За стеклом простирается унылый пейзаж подземелья, темные квадраты колодцев для мутантов тянутся до противоположной стены, которую почти не видно в густом сумраке. Серафим сунул подмышку декстоп, взялся за рукоять бронированной двери. Круг завертелся с бешеной скоростью, железные засовы неторопливо выползли из пазов, стальной прямоугольник двери медленно распахнулся. На пороге Серафим на минуту остановился.
- Куда ты теперь? - спросил он Павла.
- С вами. Когда выберемся, подбросишь меня до развалин, там остался мой "паук". Дальше сам.