Падающие звёзды

Она покинула бы Греймарч, сказала себе Кристина несколько часов спустя, пока лежала без сна, глядя в потолок. Она наконец-то устроила свою жизнь так, как хотела, и наконец-то стала той женщиной, которой хотела быть. Она не могла позволить Маркусу Грейсону снова перевернуть все вверх дном. Кристина провела всего два дня под одной крышей с ним, и мир уже довольно опасно кренился набок.

Десять лет назад он внес хаос в ее моральные принципы. Сегодня ночью он сказал, что его намерения были благородными, и Кристина поверила ему. Однако тогда не означает сейчас. Этой ночью, в тот момент, когда Маркус заключил ее в объятия, ее мораль рассыпалась на части.

Он не позволил себе каких-то вызывающих вольностей. Его руки не забирались туда, куда им не следовало забираться. Он не расстегнул ни единой застежки. Тем не менее, за несколько пылких минут, даже не снимая перчаток, Маркус Грейсон сумел сделать с ней то, к чему ее обожающий супруг не приближался даже близко за семь лет их супружеской близости.

Кристина слишком болезненно и горячо осознавала, до какого состояния смог бы довести ее Маркус, если бы снял перчатки.

Она думала, что натянутость между ними происходит из-за прошлого, и даже физическое влечение должно быть какой-то частью этого, потому что оно были слишком интенсивным, доходящим до отчаяния. Надо признаться, что Маркус был привлекательным мужчиной. Но все равно, он не должен был заставлять ее ощущать себя такой… доведенной до отчаяния.

И все же, даже после того, как они похоронили прошлое и простили друг друга, эти отчаянные чувства остались. Кристина покинула комнату, чтобы удержаться и не броситься снова в его объятия.

Она закрыла глаза. Да помогут ей Небеса. Два дня в обществе Маркуса – и она превратилась во влюбленную школьницу… если не в кого-то похуже.

Несмотря на бессонную ночь, Кристина встала вовремя, чтобы идти в церковь с Пенни и детьми. Мужчины все еще спали, когда они вернулись, и только Джулиус спустился вниз к ленчу. После этого Кристина вывела детей на улицу. Всю ночь шел снег, покрыв землю толстым одеялом, что идеально подходило для катания на санках.

Зная, что Киту можно доверять – он сумеет безопасно скатиться с холма вместе с братом – Кристина смогла посвятить большую часть внимания развлечению дочерей – и своему тоже – и с удовольствием делала это. У нее было два года практики, которые придавали ей уверенности, и две семилетние искательницы острых ощущений, чтобы подбодрить ее. Они скатывались с холма наперегонки с мальчиками, дважды обогнали их, и дважды потерпели поражение.

А во время пятой гонки ее юбка зацепилась за полоз саней. Сани вышли из-под контроля, и, изменив направление, помчались к дереву. Кристина слышала крики наверху, затем ощутила, как летит по воздуху, стиснув в объятиях Делию, перед тем, как жестко приземлиться на землю, в нескольких футах от дерева.

Делия перекатилась на свободу, взвизгивая от смеха, пока Кристина лежала ошеломленная и задыхающаяся, моргая на ярко-голубое небо. В следующее мгновение она смотрела в побелевшее, застывшее лицо Маркуса Грейсона.

Прежде, чем она смогла вымолвить хотя бы звук, Маркус схватил ее в объятия и крепко прижал к себе. Его грудь вздымалась, словно он бежал, спасая свою жизнь. Кристина могла бы сказать ему, что она не пострадала, и единственное, что ей сейчас угрожает – это перелом ребер, если он сожмет ее крепче. Но она придержала язык. Ей вовсе не хотелось, чтобы Маркус так быстро отпустил ее.

– И меня тоже, – потребовала Делия.

Свирепая хватка Маркуса ослабла. Он обнял Делию, а затем помог Кристине подняться на ноги.

– Отлично проделано, – приглушенным голосом проговорил он. – Я… поздравлял твою маму с тем, как прекрасно она умеет управлять санями.

Он быстро отряхнул снег с пальто Кристины.

– Почему бы тебе не пойти в дом и не переодеться во что-то сухое? – проговорил он. Его голос все еще не был спокойным. – Я пригляжу за детьми.

– Со мной все в порядке, – ответила она. – Немного снега мне не повредит.

– Ты промокла до костей, – яростно прошептал Маркус. – И едва не сломала себе шею. Через секунду я буду трясти тебя до тех пор, пока у тебя не застучат зубы. Уходи, Кристина.

Она отвернулась, ее глаза расширились от изумления. Маркус был очень возбужден, намного больше, чем Кристина догадывалась. Вполне вероятно, что он начнет трясти ее.

Она поправила шляпку и зашагала обратно к дому, ее сердце билось с надеждой.

Глава 5

Маркус отлично сознавал, что только что выставил себя полным дураком. Он в слепой панике помчался вниз по склону – несомненно, встревожив детей – и прижал к себе Кристину совершенно сумасшедшим образом. Он только что не всплакнул от облегчения, когда обнаружил, что она все еще дышит. Затем, чтобы увенчать представление, он пообещал встряхнуть ее.

Через полчаса энергичных занятий с детьми Маркус все еще не мог восстановить равновесие.

Он повел себя как идиот, но таковым не был. Маркус прекрасно знал, в чем все дело. То, что он ощутил в этот леденящий кровь момент, когда подумал, что потеряет Кристину – это поведало ему все, что нужно было знать. Каким-то образом, меньше чем за три дня, он лишился разума и влюбился в нее.

Маркус посмотрел вниз на маленьких девочек, шагающих рядом с ним, доверчиво держащих его за руки. Он полюбил и их тоже. И все за три дня. А меньше чем через три недели они уедут. Если только он не сумеет совершить чудо.

Кристина снова увиделась с Маркусом лишь тогда, когда до обеда оставалось совсем мало времени. Она только уселась, чтобы рассказать близнецам историю перед сном, когда он появился в дверном проеме.

– Я только хотел пожелать доброй ночи юным леди, – произнес Маркус. Затем отвесил изысканный поклон. – Спокойной ночи, мисс Делия, мисс Ливи. Приятных снов.

У девочек вытянулись лица.

– Что случилось с вашими манерами? – спросила их Кристина. – Пожелайте доброй ночи мистеру Грейсону.

Делия оттопырила нижнюю губку.

– Он слишком далеко. Ливи не может поцеловать его.

Ливи пнула сестру под одеялом.

– Ты тоже не можешь.

Кристина, приподняв брови, посмотрела на Маркуса.

Тот поколебался, а затем вошел и приблизился к кровати.

– Прошу прощения, – сказал он близнецам. – Совсем вылетело из головы. Я забыл правила. – Он наклонился и вежливо принял поцелуй и объятие от каждой девочки. Надутые губки тут же исчезли и ему с улыбкой пожелали спокойной ночи.

Не говоря ни слова, он вышел.

Кристина повернулась обратно к своим детям.

– Мистер Грейсон очень милый, не так ли, мама? – прошептала Делия.

– Да. Очень милый.

– Мы ему нравимся, не так ли? – спросила Ливи, с надеждой глядя на мать.

– Полагаю, что нравимся.

Девочки переглянулись.

– А тебе он нравится, мама? – поинтересовалась Делия.

Кристина подавила улыбку.

– Конечно. Разве я только что не согласилась с тем, что он очень милый?

– У него в глазах золотые блестки, – заявила ей Делия. – Он сказал, что это сделали феи.

– И для нас тоже, – подхватила Ливи. – Он сказал, что у Делии в глазах волшебное серебро фей, и у меня – и у тебя тоже, мама.

– И он говорил, что ангелы роняют звезды и что они превращаются в бриллианты, – проговорила Делия.

Кристина вспомнила ночи много лет назад, когда небо светилось от падающих звезд. «Это бриллианты», шептал он ей, пока они наблюдали за звездами. «Мы станем путешествовать по всему свету, и я найду их для тебя. Я осыплю тебя бриллиантами. Я смогу это сделать, любовь моя. Поверь в меня, и я сделаю это. Я подарю тебе весь мир».

– Это правда, мама? – спросила Ливи.

Кристина вернулась в настоящее.

– Очень может быть, – ответила она.

В этот вечер Маркус остался в гостиной, после того, как все остальные ушли спать. Он коснулся книги, которую держала Кристина, и подумал о ее руках, обтянутых перчатками, о том, как эти руки обвивались вокруг его шеи, пока Маркус целовал ее. Он подумал о ее тихом, хрипловатом голосе. Он мечтал о ее мягких, отзывчивых губах и о нежных изгибах ее тела, прижимающихся к нему. Грезил о распущенных волосах, смятых простынях и шелковой коже.