Вернуть ее домой

— Это значит… Если Саммер была там…

— Она могла быть там по какой угодно причине.

Билл быстро взглянул на Пейдж:

— Это должно заставить меня чувствовать себя лучше?!

— Я просто сказала… Ты опасался, что она занималась сексом, из-за того разговора о контрацепции… Они подростки, Билл. Они все время что-то делают.

Билл немного оживился, тошнота отступила.

— О боже. Это оно. Вот и все.

— Не спеши делать выводы, Билл…

— Нет, нет!

Билл соскочил с дивана. Он зашагал в дальний конец комнаты, чувствуя, как сжимается сердце.

— Это оно. Возможно, Саммер и Хейли что-то сказали насчет графика, поэтому их избили. Может, они пригрозили, что расскажут об этом. Эти мальчики не хотели, чтобы об этом узнали. Они не хотели неприятностей и заставили их замолчать. Саммер всегда такая откровенная, такая бесшабашная. Они испугались. Черт, я только что говорил с ними в школе. Ты бы это видела!

Его руки дрожали. Дрожь распространилась по всему телу.

— Это оно. Господи!

— Мы мало знаем, Билл. Это всего лишь предположение. Но…

— Но что?

— Так думает Тина, она не уверена, но считает, что эти мальчики обвиняют Саммер и Хейли в том, что об этом стало известно. А что, если девушки слишком откровенничали со своими друзьями, такими, как Тина, и теперь мальчики решили, что у них будут большие неприятности?

— Наверное, у них что-то вышло из-под контроля, — сказал Билл.

— Возможно, Билл. Все может быть. Но Тина не рассказывала учителям. Она не думает, что кто-нибудь из руководства школы знает об этом. — Она сделала паузу. — Теперь Тина ужасно страдает из-за всего этого. Наверное, ей были интересны эти мальчики, и в то же время она немного боялась их.

— Они могли бы и ее избить до полусмерти. — Билл уставился на мутный черный кофе, уловив его запах. — Она рассказала полицейским?

— Она разговаривала с ними, — сказала Пейдж. — Что-то им известно.

— Почему Хокинс не рассказал мне об этом?

— Думаю, он еще успеет это сделать. Он, наверное, не хочет давать тебе слишком много непроверенной информации. Особенно такой… взрывоопасный материал.

Билл сунул руку в карман, ища свой телефон. Руки у него продолжали дрожать.

— Я позвоню Хокинсу, хочу убедиться, что он знает об этом. Они могут арестовать их прямо сейчас. — Он схватил телефон и стал лихорадочно нажимать на кнопки. — Надеюсь, они сделают это перед всей школой.

— Билл!

Он смотрел на нее, слушая гудки, а когда подключилась голосовая почта, он отозвался:

— Что?

— Просто помни. Не зацикливайся на том, что Саммер могла или не могла сделать. Давай думать о том, что она поправится, хорошо?

Глава 23

Когда наступило утро, Билл ощутил, что его тело затекло из-за долгого сидения в кресле в палате Саммер. У него болели колени и спина, поэтому он встал и потянулся. Пейдж принесла ему кофе и грустно выглядящий сэндвич с индейкой из столовой. Подсохший хлеб и увядший салат.

Билл еще несколько раз пытался дозвониться Хокинсу, но тот до сих пор не перезвонил ему. Билл сказал Пейдж, что намерен отправиться в полицейский участок, но она посоветовала ему сидеть и ждать, пока детектив не свяжется с ним.

— Он занят, Билл, — сказала она. — Разве ты хочешь, чтобы он тратил свою энергию не на расследование, а на общение с тобой?

Это имело смысл. Это было правильно, жестко, логично. Но эти слова не погасили его жгучего желания пойти и что-то сделать, чтобы узнать, как это случилось с его дочерью. Найти этих мальчиков. Поговорить с ними и привлечь их к ответственности.

Его отвлекло появление посетителей. Несколько учителей пришли поговорить с Биллом и выразить ему свое сочувствие. Пришел даже директор школы, Коул Рейнольдс. Этот пожилой мужчина носил тонкие усики, а итальянские мокасины на его ногах казались слишком маленькими для его крепкого тела. Билл начал было рассказывать Рейнольдсу о соревновании, которое устроили мальчики из его школы.

Директор поднял руку:

— Я уже слышал от полицейских об этом.

— И что вы собираетесь делать?

Рейнольдс осторожно положил руку на предплечье Билла. Билл смотрел на его темные волосы, бледное лицо с парой возрастных пятен.

— Многим сейчас больно, Билл. В том числе и вам. У нас будет время разобраться с этими детьми, главная наша задача — помочь им стать на путь исправления.

Билл хотел возразить ему, но не смог найти убедительные аргументы. Он пожал Рейнольдсу руку, и они даже слегка обнялись. Похоже, все сочувствовали Биллу. Ему было приятно, что посторонние люди понимают, как ему больно, и пытаются облегчить его бремя. Букеты цветов, воздушные шары и игрушки заполнили комнату. А еще принесли корзину с фруктами и коробку конфет, и Билл и Пейдж рассыпались в благодарностях.

Потом пришли коллеги Билла по работе, притащили его любимые закуски и последние офисные сплетни. Билл радовался возможности отвлечься, улыбнуться чему-то обыденному, незначительному. Он сказал своему начальнику, что вернется на работу, как только сможет, и все наперебой стали говорить Биллу, чтобы он не торопился, чтобы уделил ситуации столько времени, сколько понадобится.

Билла уже стало клонить в сон, когда пришла доктор Дэвис и принялась изучать диаграмму, характеризующую изменение состояния Саммер, словно она содержала разгадку вечных тайн жизни. Билл стоял и ждал, нога у него затекла, ощущение, как будто его кололи булавками, заставляло переступать с ноги на ногу, как это делает непоседливый ребенок.

Доктор Дэвис наконец повернулась к нему, ее халат был ослепительно бел и выглядел как новый. Она носила кроссовки, и Билл представил, как она бежит по больнице словно ветер, перебегая от одного тяжелого пациента к другому.

— Мы собираемся перевести ее в наше крыло, в отделение реабилитации. Сейчас ее состояние стабильно, дыхание не затруднено. Там ей будет лучше, чем в палате интенсивной терапии.

Билл ждал, чтобы доктор сказала больше, а когда она этого не сделала, он спросил:

— Это хорошо, верно? Перевод в реабилитационное отделение?

— Это шаг к полному выздоровлению.

— Неужели она скоро придет в себя? — спросил он с мольбой в голосе.

Он понимал, что доктор не волшебник и не бог и не может этого знать наверняка, но он не мог не спросить.

— Ее тело само определит этот момент, — сказала Дэвис. — Возможно, ее переведут туда уже сегодня вечером.

— Могу я спросить вас еще кое о чем? — спросил Билл. — Она гримасничает, когда я с ней говорю, выглядит взволнованной. Может быть, это от боли?

— Она может испытывать боль. Мы стараемся ее снять, насколько это возможно.

— Но это выглядит так, будто она хочет что-то сказать, сообщить что-то важное, но не может.

— То, что она пытается говорить, — хороший знак.

Когда она ушла, поскрипывая кроссовками, Билл посмотрел на Пейдж.

— Знаешь, Пейдж, я воспринимаю этот перевод в отделение реабилитации как небольшую победу. И ее лицо, и попытки говорить… Доктор права — это хороший знак.

Пейдж кивнула, ее лицо было серьезным.

Билл сказал:

— По сравнению с семьей, которая хоронит дочь, у нас дела обстоят неплохо.

Глава 24

В тот вечер Билл вошел в свой темный тихий дом в шесть тридцать. Он включил свет, а когда пошел в спальню, его шаги гулко отдавались в доме. Он чувствовал себя чужаком, тем, кто оказался в месте, когда-то населенном другими людьми, людьми, оставившими здесь фрагменты своей жизни.

Он пытался не останавливаться, но сделал это. Билл замер в дверях комнаты Саммер. Он не включил свет, но в окна светили уличные фонари, и он различил силуэты кровати и стола. Это была черная дыра. Но у него не было времени падать в нее.

Он направился в свою спальню.

Билл порылся в шкафу, взял куртку и галстук, который он не носил со дня обеда по поводу его награждения за хорошую работу, а было это шесть месяцев назад. Он надел чистые брюки и рубашку, затем обул черные туфли, которые так долго не носились, что уже изрядно запылились. Завязав галстук, он изучил себя в зеркале. Большая часть его черепа просвечивалась сквозь волосы, и он взял расческу, зачесал волосы на одну сторону, затем на другую и в конце концов сдался. Он решил, что возраст и неумолимый бег времени побеждают в битве. Эти несколько дней февраля, пролетевшие как одно мгновение, полностью изменили его жизнь.