Страница 53 из 107
Потом я почувствовала, как его зубы прикусили мочку моего уха, а язык коснулся ее, и он прошептал:
— Ты сама сегодня сказала, что я твой Митч.
О Боже, я и забыла, что он слышал мои слова.
— Я твой Митч? — опять спросил он.
У меня ускорилось дыхание, в груди потеплело, мне стало жарко, мои пальцы сжались на его рубашке, но я не понимала то ли мне стоит прижать его к себе или оттолкнуть.
— Я твой Митч, детка? — настаивая спросил он.
Я промолчала, не в состоянии ему объяснить, почему хочу защитить его от себя. Как я сказала, он — мой Митч, не зная, что сказать, как описать, кем он являлся для меня, потому что я не могла описать словами, кем он был для меня, на самом деле не знала, кем он для меня был, но я не могла позволить им оскорблять его.
Мне нужно было сменить тему.
Поэтому я произнесла:
— Свечи так вкусно пахнут, — неловко, правда, сменила тему, решив, что лучше всего оттолкнуть его, что и попыталась сделать, стискивая его рубашку, но он не сдвинулся ни на дюйм.
Именно тогда я услышала, как песня сменилась на песню Пола Маккартни «Моя любовь».
О Боже!
Мне очень нравилась эта песня! Это была великая песня, сладкая песня, прекрасная песня.
Его нос прошелся по моей мочке уха, затем его губы скользнули вниз по моей шее, рука заскользила по моему плечу, затем по груди, а затем по моему боку.
Пока его руки скользили по мне, меня начала бить дрожь.
— Если я — твой Митч, то ты — моя Мара, — прошептал он мне на ухо, и его слова снова заставили меня вздрогнуть, потому что мне очень понравилось, что я его Мара. Его язык прошелся по моему горлу, рука скользнула вверх по моему боку, и я снова задрожала.
Ладно, можно было с уверенностью сказать, что я не могла уже сосредоточиться на разговоре (не то чтобы я контролировала этот разговор), я вместе со своим телом, вернее скорее мое тело и я должны были что-то предпринять.
Поэтому с отчаяньем, стараясь не очень-то с трудом вздыхать, я заметила:
— Запах действительно очень приятный, можно с уверенностью сказать, что эти свечи хорошие. На них явно не скупились на масла.
Его губы двигались по моему горлу, потому что он улыбнулся, а затем его язык скользнул вверх по другой стороне моей шеи к уху, и он прошептал:
— Моя Мара любит свечи, поэтому, когда мы с детьми ходили в «Таргет» за продуктами, Билле выбрала эти свечи для тебя.
Митч заметил, что я люблю свечи.
Боже.
Это было так мило.
Его большой палец начал поглаживать мой бок под грудью.
О Боже!
Это было так приятно.
Я разжала руки и слегка надавила ему на грудь, повернув голову.
— Митч…
Как только я его позвала, он повернул голову ко мне, и его губы захватили мои.
Он не стал выкладываться до конца в поцелуе, который был нежным и мягким. Таким красивым и милым. Он действовал неторопливо, как бы изучая, мягко. Хотя его язык был у меня во рту, но это было приятно, не навязчиво, отдавая многое, но ничего не беря, и я снова вцепилась в его рубашку, на этот раз определенно для того, чтобы прижать его к себе.
Митч прервал поцелуй и прошептал мне в губы:
— Люблю твой рот, милая, — и я не смогла сдержаться, меня снова забила дрожь.
Он слегка отодвинулся, удерживая мой взгляд, обхватив руками мои запястья на его груди. Он двигал мои руки по себе, не отпуская, но все же каким-то образом умудрился моими запястьями вытащить свою рубашку из джинсов и просунуть мои руки, которые теперь дотрагивались до его горячей, гладкой кожи и твердых мышц.
Его кожа под моими пальцами ощущалась просто невероятно, у меня даже перехватило горло.
Потом я заметила, как его глаза потемнели. Мне нравилось, что они потемнели, его голова опустилась, губы снова захватили мои в новом поцелуе. Этот поцелуй все еще был милым, неторопливым, нежным, но не изучающим, также много отдающим, но и немного забирающим, уговаривающим дать больше, я хотела дать Митчу больше, что и сделала. И его руки по мне двигались точно так же, как и его поцелуй. Неторопливо, нежно, уговаривая, а мое тело таяло под ним, исследуя пальцами контуры его спины, мне так сильно нравилось то, что я исследовала, отчего поднялась пальцами выше, чтобы смогла исследовать больше.
Затем он снова прервал поцелуй, на этот раз его губы скользнули по моей щеке, вдоль подбородка. Он добавил язык, когда губы скользнули вниз по моему горлу, затем снова вверх, затем прошелся зубами, покусывая мочку уха, провел языком по коже за моим ухом. Медленно, нежно, не торопясь, пока мои руки двигались по его спине, а тело все больше поддавалось ему, мое дыхание становилось все быстрее и быстрее, касаясь кожи на его шее.
Затем его рука двинулась вверх по моей грудной клетке, я задержала дыхание, он приподнял голову, поймав мои губы своими, его язык скользнул внутрь, пальцы сомкнулись на моей груди.
Мне так нравилось ощущать теплую руку Митча на своей груди, что спина слегка выгнулась, и тихий стон скользнул вверх по моему горлу прямо ему в рот.
Его большой палец дотронулся до моего соска, мне так понравилось ощущение, что спина больше выгнулась и длинный, глубокий стон опять заскользил по моему горлу ему в рот.
Неторопливый, нежный, потерянный. И когда мой стон скользнул в его рот, Митч наклонил голову и углубил поцелуй. Он стал более жестким, требовательным и Боже, было так хорошо.
Я вытащила одну руку из-под его рубашки, проведя вверх по его спине, шее, запустив пальцы в его мягкие, густые волосы, прижав его голову к себе, потому что не хотела, чтобы его поцелуй заканчивался.
Никогда.
Его палец встретился с большим пальцем на моем твердом как камень соске, он сжал сосок, перекатывая между пальцами через мою блузку, и, Боже, это было так чертовски хорошо, что я застонала ему в рот, бедра приподнялись, врезавшись в его эрекцию, и тут я потеряла сама себя.
Он переместился, чтобы оказаться всем телом сверху меня, его рука спустилась вниз и задрала юбку, его колено оказалось между моих ног, заставляя раздвинуть их шире, но он мог этого не делать, потому что я перекинула ногу на его бедро.
— Господи, как хорошо. Так чертовски, убийственно сладко, — пробормотал он мне в губы, его голос был глубоким, с хрипотцой, я ощутила изменения его тона, которое отдалось между моих ног.
— Митч, — прошептала я, приподнимая голову, притягивая его голову к себе. Я целовала его жестко, требовательно, скользнув языком ему в рот, и на этот раз услышала его стон в ответ.
Который тоже отозвался у меня между ног.
Затем его рука на моей груди потянулась к пуговицам блузки. Он быстро и умело расстегнул их, пока мы целовались горячим, влажным и требовательным поцелуем. Я прижималась к нему всем телом, он прижимался ко мне всем телом, и мне нравилось ощущать вес его телу, ощущать его мужскую силу.
Затем внезапно он перестал расстегивать пуговицы на моей груди, его пальцы сжались, оттянув ткань в сторону, и я ахнула прямо ему в рот, тело дернулось от возбуждения. Затем он быстро отодвинул чашечку лифчика в сторону, и я потерялась в поцелуе, когда его пальцы сжались под моей грудью, приподнимая ее. Затем его верхняя часть тела наклонилась вниз, губы обхватили мой сосок, и он глубоко втянул его в рот.
Так глубоко.
О Боже, Боже, Боже! Это казалось невероятным.
Таким невероятным, что спина оторвалась от дивана, голова вжалась в подушку, а шея выгнулась дугой, погрузив пальцы ему в волосы. Я глубоко застонала, а затем захныкала, когда его действия на моем соске открыли огненную дорожку прямиком к моему паху.
Внезапно Митч приподнял, повернув голову, к спинке дивана.
Я ошеломленно уставилась на него, недоумевая, почему он прервался, пытаясь заставить его продолжить, но он резким низким голосом пробормотал:
— Бл*дь.
Потом вдруг его руки быстро задвигались по мне, опуская лифчик на грудь, застегивая блузку и опуская мою юбку.
Затем он внезапно переместился, оказавшись полностью на мне, как бы прикрывая, он опять повернул голову, глядя в сторону пуфика.