Страница 52 из 107
Я смотрела ему в глаза и не знала, что сказать.
Но я познала непостижимую глубину унижения, понимая, что этот добрый мужчина, растянувшийся рядом со мной на секционном диване, имел дело со всем, что касалось меня, а вернее с Биллом и всем его дерьмом, а также моей мамой и тетей Луламей и со всем их дерьмом, которое шло с ними в придачу.
И из-за этого я закрыла глаза и отвернулась.
Но Митч не дал мне сбежать в свой Мир.
Он обхватил меня за подбородок, повернув к себе голову, и шепотом приказал:
— Посмотри на меня.
Я открыла глаза.
Его голова на дюйм приблизилась к моей.
Я затаила дыхание.
Затем он погрузился в бездонные глубины моего унижения, тихо сообщив:
— Я звонил в Айова, вытащил все их дела.
Боже.
Он продолжил:
— Я знаю о них многое.
О Боже!
Его голова опустилась еще на дюйм, я видела перед собой только его лицо.
— И еще, детка, я знаю кое-что. Ты — не они.
Я отпустила его плечо и сомкнула пальцы вокруг его запястья, поглаживающую мой подбородок, прошептала:
— Митч…
— Ты — не они, Мара.
— Я…
Его большой палец переместился, прижавшись к моим губам, лицо приблизилось еще ближе.
— Ты... не... они, детка, — прошептал он.
— Ты... — прошептала я в его большой палец, и он провел им по моей щеке. — Я хочу сказать, что ты последнее время занимаешься только моими проблемами, вся твоя жизнь теперь состоит из моих проблем, Митч. Все дело в том, откуда я родом. Речь идет, кто я есть, а я есть одна из них.
— Ты права и не права, — ответил он мне.
И моя вторая рука, лежащая на его плече, соскользнула к груди, а первая — на его запястье присоединилась к ней, я спросила:
— В чем я не права?
— В том, что все, чем заполнена мою жизнь, Мара, как ты выразилась, связано с тобой, детка, я не возражаю против этого. И не права в том, что касается и тебя. Ты ведь хороший человек. Ты пытаешься сделать все правильно и лучше для своих племянников. Ты упорно работаешь, чтобы они не жили той жизнью, которую, как я предполагаю, тебе пришлось жить. То, что происходит с тобой и с ними, касается только их, твоего кузена Билла, что он не покончил с той жизнью, из которой ты сама выбралась, и это ни хрена с тобой не связано.
— Связано, — прошептала я.
— Это не так, — твердо заявил он.
— Митч, именно так все и есть.
— Мара, — его пальцы напряглись на моем подбородке, — почему ты думаешь, что я не возражаю против всего этого дерьма, которое поглощает мое время?
Я моргнула, потому что это был действительно хороший вопрос.
— Я... я не знаю, — пробормотала я, он усмехнулся губами и глазами, которые я видела перед собой, и это было феноменально, проведя еще раз большим пальцем по моей щеке, от чего у меня захватило дух.
— Потому что ты даришь хорошие рождественские подарки, — заявил он.
Я почувствовала, как мои брови сошлись вместе, и заикаясь спросила:
— Пода… что?
— Ты даришь хорошие рождественские подарки, — повторил он. — Латанья, Брэй, Брент, бл*дь, даже Дерек, все так говорят. А также они говорят о подарках на день рождения, которые ты даришь.
Они говорят?
— Но… — начала я, но он перебил меня.
— И ты много работаешь. Твои коллеги очень высокого мнения о тебе, а твой босс, черт побери, относиться к тебе, как к своей дочери.
Я снова моргнула, по животу разлилось тепло, что мистер Пирсон так обо мне отзывался, а потом спросила:
— Правда?
Митч снова ухмыльнулся и ответил:
— Правда.
— Я… — начала я, но его рука тут же напряглась у моего подбородка, лицо приблизилось еще чуть-чуть. Так близко, что я почувствовала его дыхание на своих губах. Я закрыла рот и посмотрела в его проникновенные карие глаза.
— Ты хорошо выглядишь. Ты хорошо одеваешься. От тебя приятно пахнет. У тебя просто чертовски фантастический смех. Ты верна мне. Ты же любишь меня. И, дорогая, каждый раз, когда я видел тебя в нашем коридоре или на вечеринке, ты была чертовски милой, даже если ты заправляла свои волосы за ухо, всячески избегала меня, как чумы, и сматывалась с такой скоростью, как только могла. С тех пор как твой придурок, с которым ты встречалась, наконец-то исчез, я ждал своего звездного часа, и было отстойно, что мой момент наступил, когда ты рыдала в моих объятиях, а детям рано пришлось научиться, что жизнь действительно может быть отстойной сукой. Но поскольку я дождался своего часа, а, следовательно, смирился с этим дерьмом и собираюсь идти с тобой туда, где ты сейчас находишься, а не прятаться за стенами и отступать в тот твой Мир, который существует у тебя в голове, я готов смириться с этим дерьмом, приняв все.
О боже мой.
О Боже мой!
— Так ты ждал своего часа? — Прошептала я.
Митч молча кивнул.
— В течение двух лет еще и до этого я наблюдал и гадал, что ты делаешь с этим мудаком, который, серьезно, дорогая, даже внешне не заслуживал того, чтобы дышать с тобой одним воздухом, а тем более иметь какие-то отношения.
Должна была признаться, что хотя Дестри и был вне моей Лиги, в словах Митча была доля правды.
Но он ошибался в другом.
Он был явно хорошим парнем, хорошим человеком, и ему нужно было кое-что узнать.
— Митч, есть вещи, которых ты обо мне не знаешь, — осторожно начала я.
— Ты права, но у нас будет время, и ты мне все расскажешь.
— Я так не думаю…
— С тобой что-то произошло и что бы это ни было, в свое время ты мне расскажешь, когда сочтешь нужным. Я покопался в делах твоей мамы и тети, Мара, повстречался с твоим кузеном, твоей матерью и тетей, я не обижаюсь на их слова, милая. Узнав, как ты росла, и познакомившись с тобой сейчас за много миль от этого дерьма, когда ты оставила ту жизнь позади, что не так-то просто сделать, ты еще сильнее мне нравишься и я уже по уши завяз с тобой и во всем этом.
Я смотрела в его темно-карие глаза, которые были так близко, и не могла удержаться, чтобы не выпалить:
— То, что ты говоришь, не вписывается в мир Мары.
Это было глупо, по-идиотски откровенно, я поняла это, как только одна из его бровей удивленно дернулась, в глазах появился юмор, и все его тело затряслось от смеха.
Ладно, я говорила, как идиотка, но я и была идиоткой, и ему действительно нужно было об этом знать для его же блага, не только тот факт, что я была идиоткой, но и все остальное.
Поэтому я продолжала:
— Это противоречит всем законам природы.
Его тело начало трястись еще сильнее, рука соскользнула с моего подбородка к шее и обвилась вокруг, он прикусил губу, и я поняла, что просто пялюсь на него, а он пытается не расхохотаться.
Поэтому я прошептала:
— Я вовсе не шучу.
Внезапно веселье исчезло с его лица, он медленно закрыл глаза и опустил голову, его лоб слегка коснулся моего, а пальцы на моей шее легонько сжались.
Затем он открыл глаза, глубоко заглянув в мои, прошептав:
— Знаю, но, детка, сегодня ты сказала мне, что со мной. Теперь я прошу тебя остаться со мной, и, если ты останешься, я обещаю, клянусь тебе, что приведу тебя в тот мир, где ты поймешь, что твои слова были чертовски смешными.
Я просто знала, что он понял, насколько весомыми были мои слова раньше.
— Митч… — начала я, но он чуть приподнял голову и покачал ею.
— Мир Мары искаженный и х*евый, мое мнение, твоя мать, возможно, и тетя имеют к этому прямое отношение. В реальном мире, в котором живут все, включая тебя, дорогая, мы с тобой, черт побери, составляет единое целое.
Шипение пронеслось по моему животу, когда я слегка прижалась к его груди и тихо сказала:
— Я так не думаю и... и... я не хочу, чтобы ты разочаровался, когда все поймешь.
Я смотрела, как его глаза снова медленно закрылись, потом открылись, у меня перехватило дыхание от того, что я увидела в их бездонной глубине.
Задолго до того, как я пришла в себя (не то чтобы я совсем пришла в себя), голова Митча опустилась слегка вправо.