Страница 33 из 107
— Ну, офицер, учитывая, что я не поняла и половины твоей идиотской речи, ты можешь пойти на х*й, и сам покинуть помещение, а я все же повидаюсь со своими внуками, — выпалила тетя Луламэй, и я закрыла глаза.
— Почему копы разговаривают на совершенно непонятном языке? — Спросила моя мать тетю Луламэй.
— А я почем знаю! — ответила тетя Луламэй.
Господи. Это напоминало, как Идиотка мымра и ее Страхолюдина Компаньонка решили установить свои правила в Денвере.
— Диспетчерская? — Произнес Митч, и мои глаза метнулись к нему, он держал телефон у уха, говоря: — Да, это детектив Лоусон. Мне нужен патруль в «Эвергрин». Блок С. Верхний этаж. Здесь кое-какой беспорядок.
— Ты вызвал полицию! — завизжала тетя Луламэй.
— Святое дерьмо! — Закричала мама. — Мы хотели только и всего повидать своих внуков! Неужели это так сложно сделать?
— Да? Спасибо. Увидимся, — произнес Митч, закрыв телефон, заявил: — Еще раз крикнете, постучите в дверь, разбудите детей или соседей Мары, я надену на вас наручники, сам вытащу вас на улицу и творчески подойду к вопросу, как с вами поступить. И я выберу статью, которая не просто нарушает покой граждан. Не испытывайте мое терпение, я не шучу, говорю очень серьезно.
В ответ наступила тишина, я заподозрила, что это было потому, что Митч выглядел достаточно серьезно с тем, что говорил, а говорил он очень серьезно. Мама и тетя Луламэй не обладали большим умом, но они также прекрасно знали тюремные камеры, и судя по тому сколько раз они туда попадали, тюремные камеры им никогда не нравились.
Митч сказал:
— Думаю, мы закончили. — Опять тишина, а потом я услышала еще одну ложь. — Дамы. — И он закрыл перед их носом дверь.
Затем я услышала приглушенный голос тети Луламэй:
— Вы вот так взяли и закрыли дверь перед моим носом?!
— Свинья!
Это сказала моя мать.
Я же смотрела на Митча, который шел ко мне. Снаружи воцарилась тишина, я повернулась к двери в детскую комнату и осторожно приоткрыла ее, заглядывая внутрь.
Билле спала, наполовину накрытая одеялом, крепко сжав в руке розового плюшевого мишку, которого ей купил Митч, не слыша ничего. Билли лежал на боку, свернувшись в клубок, засунув руки под подушку. Оба спали.
Спасибо тебе, Господи.
Я сделала шаг назад, осторожно прикрыв дверь, и повернулась к Митчу.
— Все хорошо? — прошептал он, и я кивнула.
Потом я быстро прошла по коридору к входной двери и заглянула в глазок. Но за дверью никого не было, поэтому я приложила ухо к двери, но также ничего не услышала.
Затем подошла к стене рядом с дверью и стукнулась головой о стену. Я стояла и стучала головой о стену, пока Митч не оказался рядом.
Он ухватил меня за плечо, пробормотав:
— Милая, — оттаскивая от стены.
Я перевела на него взгляд.
— Теперь тебе все понятно, насчет меня, — заявила я.
Он сжал губы, выглядя при этом удивленным, прекрасно при этом понимая, что я имела в виду. Я прищурилась, глядя на его губы, а затем перевела взгляд на его глаза.
— Может ты хочешь снова поговорить, что в реальном мире не существует другого вида людей? — Спросила я.
— Мара, — прошептал он.
— Ты все еще хочешь позвонить своей маме? — Спросила я. — Ты готов ее представить моей матери?! Сравнив?!
Он воспользовался рукой, чтобы повернуть мое тело к нему лицом, как только он достаточно близко придвинул меня к себе, его руки сомкнулись вокруг меня.
— Ага, — ответил он. — Мы можем это обсудить, потому что ты все же не права. Но я предпочел бы воспользоваться этой возможностью, заявив, что ты ошибаешься в том, что сможешь справиться со всем в одиночку. Теперь я точно знаю, что прав в своих выводах, более прав, чем раньше, хотя мне тогда и казалось, что ты ошибаешься, — заявил Митч. И его руки, успокаивая задвигались вверх-вниз по спине, несмотря на то, что я была эмоционально взвинчена, мне оставалось только признать, что я стала чувствовать от движения его рук по своей спине действительно хорошо.
— Я абсолютно права. Ты живешь в совершенно другой Лиге, нежели я, — заявила я.
— Дорогая, — пробормотал он, и его губы дернулись, мне показалось, что он готов был рассмеяться, хотя смешного в этом я ничего не видела.
— Твоя мама, наверное, носит двойки — типа юбка и кофта и что-то другое, — заявила ему я.
— Я даже не понимаю, о чем ты, — в ответ заявил Митч.
— Твоя мама носит красивый сочетающийся верх и низ или же блузки с кардиганом, — пояснила я.
— И? — Спросил Митч, что окончательно доказывало мою правоту насчет твин-сетов его матери.
— Скорее всего она добавляет к своему комплекту платки, — добавила я для большей убедительности.
— И что? — Повторил Митч.
Да, его мать точно носила платки.
— Уверена, что твоя мать выбирает очень красивые платки, которые идеально подходят к ее аксессуарам.
— Мара, — громко воскликнул он, отчего я пришла к выводу, что он готов рассмеяться.
— А моя мать предпочитает носить более глубокое декольте.
Вот и все. Весь смех улетучился из его глаз, он нахмурился. Это был сильный удар с моей стороны, означавший, что он лицом к лицу столкнулся с уродством за моей дверью, которое запомнит надолго, если не на всегда, лучше бы он, конечно, не видел всей этой сцены у моей двери, но… он был свидетелем, и теперь она засядет у него в голове навечно.
— Ей нравится выставлять свою грудь, — пробормотала я ему в плечо, испытывая смущение от того, что моя мать, а также тете Луламэй тоже нравилось выставлять свою грудь на всеобщее обозрение.
— Мара, — прошептал Митч, и я посмотрела ему в глаза.
— Несмотря на все наши попытки, у нас ничего не получится, — прошептала я, и его руки замерли, перестав успокаивающе поглаживать мне спину, одна рука обхватила талию, другая скользнула вверх по моей шеи, зарывшись в волосы.
— Заткнись, а, — прошептал он в ответ.
— Ты из другой Лиги, — снова поделилась я своими наблюдениями, он наклонил голову. — Верхней Лиге, а я — нижней. Эти две Лиги никогда не пересекаются.
Произнесла я последнюю фразу ему в губы, которые дотронулись до моих.
— Заткнись, — повторил он, прижимаясь губами к моим губам.
— Митч…
— Ладно, детка, я сам заткну тебе рот.
И он сделал это, наклонив голову, захватив мои губы открытым ртом, повторив представление, отчего съезжала крыша, раскачивая мой мир, своим лучшим поцелуем в истории всех времен.
Я с силой прижалась, прижимая его к себе, когда его губы отпустили мои, перебирая его волосы. У него были действительно офигительно красивые волосы.
— У тебя такие великолепные волосы, — выдохнула я ему в рот.
Митч улыбнулся мне в ответ.
Потом он поцеловал меня снова, и это было настолько фантастически, и когда его губы оторвались от моих, я даже не могла удержать свою голову прямо. Пришлось прижаться лбом к его плечу, пытаясь нормализовать дыхание.
— Черт побери, ты умеешь целоваться, — прошептал он мне на ухо.
Он ошибался, потому что он целовался лучше, как и делал все остальное. Я же была всего лишь заядлым его поклонником.
И совершенно этот благоприятный поворот событий не способствовал моему душевному спокойствию. То, что Митч целовался лучше всех в истории человечества, вдобавок ко всем другим его невероятным вещам, которые Митч делал и имел, и то, что он был моим соседом, утверждая, что хотел быть со мной, не давало спокойствия мыслям.
— Что ты все еще здесь делаешь?
Митч повернулся в пол оборота, я тоже посмотрела в ту сторону, мы оба увидели Билли в пижаме в дверном проеме своей комнаты. Он выглядел сонным и слегка возбужденным.
Отлично. Билли, который пять минут назад напоминал спящего опоссума, буквально поймал Митча за руку.
Я вырвалась из объятий Митча и подошла к своему племяннику, говоря:
— Билли….
Он перевел сердитый взгляд с Митча на меня, спросив:
— И кто так орал?
Я присела перед ним на корточки.