Страница 21 из 107
— Да, тетя Мара, — согласился Билли, посмотрел на сестру и сказал: — Пошли.
Таким образом, пакеты зашуршали, они стали бегать по комнатам, вытаскивая купленные вещи. Я проигнорировала их перемещения, потому что мне необходимо было кое-что прояснить с Митчем.
Поэтому, как только внимание детей переключилось на передвижение по комнатам, я позвала:
— Митч.
Он повернулся ко мне, оперся локтями о стойку бара и пристально посмотрел в мои глаза. Я мгновенно забыла, что собиралась сказать, начиная тонуть в глубине его потрясающих карих глаз.
— Это продукты, — он кивнул в сторону пакетов. — Дети рассказали, что им нравится есть, и я кое-что купил, тебе они понадобятся.
— Митч…
Он продолжал.
— Закон Колорадо гласит, что дети до восьми лет должны сидеть в автокреслах. — Он кивнул в сторону входной двери. — Это для Билле. Еще одно находится у меня во внедорожнике.
Еще одно у него во внедорожнике?!
У меня не было возможности задать вопрос, так как Митч продолжал.
— Ты должна дать мне свой номер телефона и записать мой.
— Митч…
Он вытащил свой телефон и сказал:
— Называй номер, Мара.
— Митч…
— Скажи мне номер своего телефона.
— Митч!
Внезапно, он протянул свою длинную руку, схватил меня за руку и потянул вперед. Мне пришлось наклониться через стойку к бару, он наклонился тоже к стойке ко мне. Затем его рука скользнула от моего запястья, и он переплел наши пальцы.
— Милая, дай свой телефон.
Я сглотнула, а затем прошептала:
— Эм... ты вел себя очень круто, и я, действительно, ценю все, но...
— Дай свой телефон.
— Митч, я ценю все, но это не твоя проблема. Ты не должен покупать детям…
— Мара, телефон.
Я попыталась выдернуть свои пальцы, но он только сильнее сжал их, поэтому я сдалась и тихо сказала:
— Мне не по себе из-за…
Он обошел бар, двигая мою руку за собой, так как не отпускал меня. Внезапно он оказался в моем пространстве, моя и его рука согнулась, прижавшись к его груди, а другой рукой он обнял меня за талию. Он прижимался ко мне, я была прижата к нему, а наши лица находились очень близко.
— Мара, детка, дай... свой... телефон, — мягко приказал он.
— Хорошо, — прошептала я, потому что, что еще я могла сказать?
Он отпустил меня. Я достала свой телефон. Он вбил свой номер, позвонил на свой телефон, и запомнил мой номер у себя в телефоне. Закончив, он крикнул детям, что уходит, они промчались через всю квартиру, чтобы попрощаться с ним. Он приподнял Билле и поцеловал ее в щеку, отчего она захихикала. Он торжественно пожал руку Билли, отчего тот выпятил грудь и распрямил плечи.
Затем он открыл дверь, взглянул на меня, сказал детям: «До завтра, ребята».
До завтра?!
И прежде чем я успела спросить до какого завтра, пялилась в закрытую дверь.
— Он мне нравится! — Крикнула Билле. — Он милый, и он купил мне бабочек и футболку с цветами!
Он мне тоже нравился. На самом деле, я любила его, хотя он и думал, что я засунула голову в задницу.
Он был не просто хорошим парнем. Он был, на самом деле, чертовски хорошим парнем, лучшим.
Когда он не был придурком или не пугал меня, конечно.
Передо мной явно маячили проблемы.
Остаток вечера я занималась стиркой, складыванием белья и попытками разобраться с детьми. Митч купил Билли не только джинсы. Он купил ему три пары джинсов, а также несколько футболок и бейсбольную перчатку. Футболка с цветами Билле и джинсовая юбка с милыми розовыми оборками стали ее самым любимым нарядом из трех, которые ей купил Митч. Этот наряд был ее любимым, потому что он был самым симпатичным и девчачьим, но с небольшим отрывом от других двух. Сюда же и относились две пластиковые карточки с девичьими штучками для волос и крошечный пушистый розовый плюшевый мишка.
Да, я, однозначно, снова полюбила Митча.
Вот дерьмо.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы уснуть. И не только потому, что я привыкла спать одна, то есть вся кровать была в моем распоряжении. Весь день и каждая встреча с детективом Митчем Лоусоном кружились у меня в голове разными мыслями. Эти мысли чередовались с угрозами моего кузена Билла, и ни одна из этих мыслей не способствовала моему душевному спокойствию.
Наконец, я заснула. А сейчас наступил новый день.
Я посетила ванную комнату, затем отправилась на кухню, сварить кофе, приняла душ и сделала то, что всегда делала после душа. Потом я подняла Билли, чтобы он тоже мог принять душ, пока я буду краситься. Затем я разбудила Билле, чтобы она могла принять душ в моем душе, пока я буду наблюдать за ней и сушить ей волосы. Потом у нас началась настоящая драма, потому что Билле не могла решить, что ей сегодня надеть. Сначала она надела один свой любимый наряд, потом сняла и надела другой, в общем была полная катастрофа. Затем она снова сменила наряд на другой.
Наконец мы разобрались с ее нарядами, и я оказалась на кухне, дети сидели на табуретках напротив меня, а перед ними стояли стаканы с молоком. Я пила кофе, в котором к этому времени отчаянно нуждалась, спрашивая их, что они хотят на завтрак. Митч вчера частично купил продукты для завтрака, включая блинную смесь, яйца, хлеб и три вида желе. Я также разглядывала гостиную, где на каждой поверхности были сложены стопки детской одежды. Большая часть, которой, как я выяснила, даже не стоило стирать, потому что она была изношена до дыр или была так заляпана, что отстирать это было просто нереально, оставалось только выбросить. И я подумала, что моя способность быть до педантизма аккуратной и иметь хоть каплю душевного спокойствия, потому что я тщательно привыкла контролировать свою жизнь, остались в прошлом, когда раздался стук в дверь.
Я моргнула, глядя на дверь. Я застряла в своих мыслях, потому что до смерти боялась своего будущего, будущего детей, угроз Билла и того, как я смогу одевать, кормить и содержать двоих детей. Не говоря уже о детективе Митче Лоусоне. Поэтому стук в дверь, раздавшийся так рано утром, сбил меня с толку.
Билле же стук в дверь совсем не сбил с толку. Она соскочила со стула и бросилась к двери с криком:
— Я открою.
— Билле, нет, — выбежала я из кухни, прихватив с собой чашку кофе. — Сначала нужно посмотреть в глазок.
Она отчаянно уже вертела ручку двери то в одну, то в другую сторону, готовая с радостью приветствовать любого, кто стоял по ту сторону. Все ее усилия были напрасны, так как дверь была заперта на замки и на цепочку.
Я выглянула в глазок и увидела Митча.
Боже.
Его волосы были частично влажными, высохшие кончики завивались вокруг ушей, шеи над воротничком. Я поняла, что он уже был готов отправиться на работу, потому что был одет в светло-голубую из шамбре рубашку и офигенную темно-оливковый спортивный пиджак. Рабочая одежда детектива Митча Лоусона.
Господи, он выглядел таким сексуальным.
— Кто там? — Спросила Билле.
— Митч, — пробормотала я, осторожно отодвигая ее с дороги и отпирая дверь.
— Ура! — крикнула она, а потом крикнула еще в запертую дверь: — Привет, Митч! На мне мой новый наряд!
Я открыла дверь так сильно улыбающемуся, что он почти смеялся, детективу Митчу Лоусону.
В животе все зашипело.
— Привет, — сказала я, встав в дверном проеме.
— Привет, — ответил он, делая шаг ко мне.
И видя, что я не двигаюсь, он в последний момент мягко подтолкнул меня внутрь в живот, войдя в квартиру вместе со мной.
— Привет, Митч, — произнес Билли, продолжавший сидеть за стойкой бара.
— Привет, Билли, — ответил Митч, закрывая за собой дверь. — Я пропустил завтрак? — спросил он, и у меня перехватило дыхание.
— Нет! — Крикнула Билле. — Мы как раз решали, что будем есть!
— Яйца, — решил за всех Митч, и я осталась стоять на месте, наблюдая, как он отправился на мою кухню. Я так и стояла на месте, наблюдая, как он ходит по кухне, разговаривает с детьми, наливает себе чашку кофе, открывает и закрывает шкафы, достает продукты и, наконец, что самое страшное, чувствует себя у меня в квартире, как у себя дома.