Блондинки не сдаются

От его недоброго взгляда в горле застрял ком. Мысли разбегались, как тараканы, в разные стороны, связно говорить я не могла.

— Это мой преподаватель из университета. Помогаю ему писать кандидатскую. А деньги — аванс, — несло меня в каком-то бреду. Я изобразила искреннюю улыбку.

— Иди в свою комнату, — махнул он рукой — Я чуть не прибил его после таких слов. Так растерялся, не знал, что сказать. Почему ты не предупредила заранее? Наказать бы тебя за этот цирк. Деньги лежат на тумбочке в прихожей.

Отец отмахнулся, не желая больше слышать мои оправдания. Я с горечью вздохнула. Как же быстро он поверил в то, что собственная дочь способна пасть так низко.

Подошла к тумбочке. Купюры были обмотаны клочком бумаги. Развернув ее, я увидела нацарапанный номер и фразу: “Позвони, ты мне понравилась”. Ах ты самодовольный сукин сын! Меня разрывало от желания отомстить козлу. Сняв неуютную одежду, приняла душ. Потом надела любимую пижаму, которая мягко обволакивала раздраженное тело. Оставлять безнаказанным его поступок я не собиралась. Надо придумать план на свежую голову, от усталости глаза закрывались сами собой.

Наутро я села на кухне с чашкой мятного чая в руках. Запах щекотал ноздри, пропитывая атмосферу вокруг особым волшебством. Покосившись на клочок с номером его телефона, я мстительно улыбнулась. На часах шесть утра. Пора тебе проснуться, дружок, и ответить за то, что сделал.

— Алло! — ответил он охрипшим и недовольным спросонья голосом. Я довольно ухмыльнулась. — Кто это? — грубо рявкнули на другом конце провода.

— Здравствуй, причина моих бед и страданий. Спишь!? — нежно проворковала я, входя в образ леди.

На том конце провода повисло недоуменное молчание. Я почти слышала, как от злости заскрипели его зубы и затикал мозг.

— Школьница-художница? — лениво уточнил он, зевая. — Ты мне снилась.

— Надеюсь, это был кошмар? — медовым голосом уточнила я.

— Кажется, без одежды, — он издевался. Я почувствовала, как щеки заливает румянец. — Сегодня отметим удачную сделку походом в ресторан, — он не спрашивал, а самоуверенно давил своей наглостью.

Ладно, этот раунд ты выиграл. Однако сдаваться я не собиралась. Битва только начинается. Женская месть подается на закуску холодной. Включив все свое обаяние, я лицемерно кивнула:

— С удовольствием. В пять буду ждать около дома, — допивая чай, подчеркнулаинтонациями настроение влюбленной дурочки.

— Тебя как зовут? — спросил он. — Мы не познакомились.

— Мое имя — в углу картины написано, — отрезала я и отключила телефон.

Андрей

Вечером я подъехал к ее дому, но на встречу никто не вышел. Постояв минут пятнадцать, взглянул на третий этаж. Белокурая принцесса опаздывала. Достав телефон, набрал номер. Трубку не подняла. Подавляя раздражение, позвонил в домофон.

— Да, кто это? — уточнил женский голос, видимо, мать.

— Я к Маше. Мы договорились встретиться в пять.

— Я ее мама. А вы кто?

— Андрей.

— Маши нет дома, — с удивлением сказала она. — Вы звонили ей?

— Звонил, трубку не берет, — глухо ответил я, сжимая ручку подъезда.

— Она, видимо, у подруги или в библиотеке.

— Хорошо, спасибо, попробую позже с ней связаться.

Значит, решила из меня дурака сделать. Я почесал нос и рассмеялся. Ну ладно. Будет тебе веселая игра. Я подумал поискать ее в мастерской, адрес можно было получить, связавшись с выставочным центром. Однако гарантий, что застану ее там, не было. Недолго думая, еще раз позвонил в квартиру.

— Да, — снова ответила мать.

— Простите, это опять Андрей. Дело срочное, я не могу связаться с вашей дочерью.

— Так она ушла ненадолго. Приходите через час.

— Можно я подожду ее у вас? — спросил я вежливо.

— Конечно можно, заходите.

Дверь открыла женщина в возрасте. Уставшее лицо, распущенные волосы, домашний халат. В руке она держала ложку, другой пыталась не запачкать дверной косяк мукой.

— Я пеку блины, закройте дверь сами, тапочки у двери. Проходите.

Я нашел какие-то стоптанные разноцветные домашники и почти утонул в них. Кухня была маленькой и тесной. Запахи жареного плавали в воздухе, утекая в открытую форточку белыми клочками.

— Наливайте себе чай, у меня руки грязные. Маша про вас рассказывала, — она ловко перевернула блин и стала размешивать жидкое тесто в видавшей виды кастрюле.

— Да, и что же? — насторожился я. Насыпав сухую заварку в чашку, я залил ее кипятком.

— Что позвали ее помогать писать кандидатскую. Правда, я не совсем поняла, какой вы там предмет преподаете? — она повернула ко мне свое раскрасневшееся от готовки лицо.

— Педагогику, — не растерялся я, взял чашку и присел на табуретку у стола. Вот значит кем она меня представила. Я пока не понимал, зачем.

— Как странно, — она вытащила из холодильника банку варенья. — Малиновое будете?

— Что странно? — не понял я. — Буду, я люблю варенье.

— Вы не похожи на преподавателя, — улыбнулась она. — И моя дочь никогда не интересовалась педагогикой.

— Из-за маленького роста кажусь моложе, — я открыл банку и отправил в рот полную ложку. — Педагогику она не любит, но умеет систематизировать литературу и собирать информацию. И еще ей очень нужны деньги.

— Это правда. Я кручусь на трех работах, не хватает, — она подвинула мне тарелку со стопкой блинов. — Угощайтесь.

— А муж не помогает? — я допил чай. — Блины не буду, но все равно спасибо.

— Ну пока не работает, ищет что-то там. Маша как может, помогает.

— У вашей дочери много талантов. — Я заметил, как она разглядывает дорогие часы на моей руке. — Преподаю ради удовольствия, — упредил ее вопрос. — Основная работа связана с торговлей. Педагогика — хобби, чтобы мозг не заржавел.

Кто-то позвонил в дверь. Из соседней комнаты выбежала девочка лет двенадцати в наушниках.

— Мам, звонят, — крикнула она.

— Ну и открой дверь, у меня руки в муке.

— Это Маша.

— Дочь, конечно умная, но вот ведь, заставила вас ждать, забыла небось.

— Ничего, — я встал и начал мыть чашку.

— Да бросьте, я сама, — она отобрала у меня ложку.

В кухню зашла Маша. Ее лицо светилось радостью.

— Блины хочу, как вкусно пахнет, — увидев меня, она запнулась и замерла. — А ты что здесь делаешь?

— Так он тебя ждет, сначала на улице стоял. Что у тебя за голова дырявая. Встречу назначила, человека заставила ждать. Взялась за работу, будь ответственной. Ты меня позоришь, — мать с укоризной взглянула на нее.

— Ничего, чай попил, с вами поболтал, — я подмигнул Маше, лицо которой потемнело от гнева. — А сейчас мы поедем работать.

— Никуда я не поеду, — резко бросила она и прикусила губу, увидев растерянный взгляд матери. — Пока блины не поем.

— Я подожду на улице в машине — в прихожей я стал одеваться.

— Ну как ты себя ведешь! — накинулась на нее мать. — Ешь давай и иди.

— Я проголодалась, — огрызнулась Маша.

Маша

Нервно запихивая блин за щеки, я старалась придумать причину, которая позволила бы остаться дома. Хоть бы стихийное бедствие приключилось.

— Иди. Невежливо заставлять ждать! — подтолкнула меня к выходу мать.

Делать нечего. Настроение совсем угасло, ненависть к Андрею увеличивалась в геометрической прогрессии. Помедлив, я нехотя вышла на улицу и оглянулась. Стоящая неподалеку машина мигнула фарами.

Перед моим носом распахнулась передняя дверь.

— Садись, — бросил он, заводя машину. Я нерешительно влезла в салон.

Говорить было не о чем. Меня так и подмывало вылить на него возмущение за вторжение в квартиру, но я решила притвориться безмолвной овцой и уставилась в окно.

Он вел машину, не проронив ни слова, минут двадцать. Тишина начинала угнетать. Я не представляла, куда мы едем. Вряд ли в ресторан. За окном мелькали частные дома за высокими заборами.

— Приехали, — он заглушил мотор и дождался, пока я выйду.

На улице смеркалось. Я очутилась в незнакомом районе в компании мужчины, который светился ненавистью. Будущее не предвещало ничего хорошего. Андрей попытался взять меня за руку, но я отскочила: