Вспомнить всё

–Я вас понимаю, Тамара Степановна. Меня ведь тоже все это коснулось, да еще как.

–Да–да, простите меня, я совсем вас заболтала, а у вас своих забот и проблем хватает…

–А насчет дачи не беспокойтесь. Я продам вам ее за чисто символическую дену, которую вы сочтете для себя приемлемой.

–Спасибо вам, Александр Сергеевич – расцвела соседка. – Может, ещё чайку?

–Нет–нет, благодарю, мне пора, – ответил я, вставая с кресла. И, помолчав, добавил: – Тамара Степановна, я ведь тоже зашел к вам с просьбой…

–Да? Какой?

–Я, кажется, потерял ключи от квартиры, а мне нужно забрать кое–какие вещи. Вы не позволите воспользоваться вашим балконом?

Она удивленно вскинула брови:

–Вы хотите перебраться через балкон? Дорогой Александр Сергеевич, конечно, я не против, но это же опасно! Восьмой этаж все–таки. Стоит ли так рисковать? Может, вызвать слесаря и заказать дубликаты?

–Это будет слишком долго, и я не уверен, что здешние умельцы смогут изготовить дубликаты ключей. Замки особенные. Одна надежда на вас, Тамара Степановна.

–Ну хорошо… Только, прошу вас, поосторожнее…

Благодаря соседке я сумел перебраться на балкон отца неожиданно легко. Это она подсказала, что рамы там раздвижные. Действительно, когда я, перегнувшись через поручень, уперся концом швабры – подручным орудием «взлома» – в край рамы и надавил, та довольно легко заскользила по направляющему профилю.

Испытав не слишком приятные ощущения во время путешествия под дождем на высоте 25 метров, я вскоре оказался во владениях отца. Теперь я был предоставлен самому себе и мог заняться реанимацией собственной памяти. Все располагало к этому. Имя, которое вернулось, обстановка квартиры. Даже ненастье за окном.

Для начала я осмотрелся. Отец превратил балкон в небольшую, но прекрасно оборудованную мастерскую, где все размещалось очень удобно и рационально, а порядок царил просто идеальный.

Нащупав на стене выключатель, я врубил свет и открыл дверцу одного из шкафов, полки которого вмещали целую сокровищницу – всевозможных устройств и приспособлений. Они, я вспомнил, были придуманы и изготовлены отцом, причем так тщательно, что их трудно было отличить от заводских изделий. Чего здесь только не было: и компактная лебедка с волновой передачей, выстреливающая автоматически раскрывающейся "кошкой" – гарпуном; и ружье для подводной охоты; и компактная универсальная чудо–печка – незаменимая вещь для туристов и рыбаков; и гидропресс размером с небольшой ящик; и оригинальный карбюратор с вихревой камерой, способный конкурировать с инжекторными системами! Чувство гордости за отца наполнило теплом мою душу, но быстро сменилось едкой горечью.

«Эх, батя, батя! Почему ты не уехал вместе со мной в сытую, спокойную Германию, а остался здесь, в забытой богом матушке России? Уж там–то ты бы смог реализовать свой талант и, главное, был бы жив теперь».

Я быстро справился с собой. Не время для слез. Эти мерзавцы могут нагрянуть сюда. Моим преследователям, кем бы они ни были, наверняка известен адрес отца. Может быть, они уже в дороге.

Я выключил свет и взял из шкафа маленький фонарик. Как я и предполагал, дверь балкона оказалась закрытой изнутри, но с таким прекрасным арсеналом инструментов открыть ее не составило большого труда.

Тонкий луч фонаря заскользил по стенам, выхватывая из тьмы полки с книгами, шкафы, кровать. Это была спальня отца. Тщательно задернув плотные шторы, я нашел выключатель. Обстановка оказалась скромной, но все было аккуратно прибрано. Я растерянно озирался по сторонам и напряженно пытался вспомнить хоть что–нибудь, связанное с этой комнатой, но тщетно. И вдруг я замер, увидев на тумбочке у кровати фотографии в рамках. Сердце бешено заколотилось в груди, когда я взял их в руки. Я сразу же узнал на них отца. На одной из фотографий рядом с ним была запечатлена красивая, стройная женщина среднего возраста, да и отец здесь выглядел моложе, ему было лет пятьдесят. К своему стыду, маму я вспомнил не сразу. Её образ окутывал какой–то нежно–дымчатый туман, но все–таки он разошелся, точно дарована мне была особая милость, душа отозвалась на этот чудесный взгляд, полный доброты и заботы.

А на другой карточке вместе с отцом были сняты я и… моя жена! Господи, ну конечно же! Эта красивая молодая леди, способная затмить любую топ–модель, была моим самым бесценным сокровищем. Как я мог забыть её?

–Женечка!.. – прошептал я, ощутив, что тяжесть неведения отвадилась, как каменная глыба. Пусть был свободен, но куда? – Женечка, Джеки, милая… Прости меня, родная…

Я сел на кровать и на минуту задумался. Потом, перевернув снимок, прочел на обороте надпись: «Наши мысли и сердца всегда с тобой, папа. Александр и Женя». Это был мой почерк. Судя по дате, снимок был сделан два года назад. Закрыв глаза, я попытался припомнить обстоятельства той нашей встречи. И, о чудо! – броня, блокирующая память, треснула, высвободив обрывочные, но достаточно ясные воспоминания…

Не знаю, сколько времени я просидел на кровати, совершенно отрешенный от всего, но когда очнулся, то уже не чувствовал себя таким… пустым и странно беспомощным, как в первые дни своего воскрешения. В моей памяти оставалось еще много провалов, но я уже не был человеком без прошлого. Теперь я имел некоторые представления о своей биографии и ближайшем окружении. Я даже вспомнил, что был женат дважды и что у меня есть взрослая дочь – чуть ли не ровесница Жени. Я вспомнил о том, что родился и вырос в этом городе, закончил здесь институт, женился, работал на автозаводе, потом занялся бизнесом. Но что–то не заладилось в делах, произошла какая–то трагедия, вернее даже, цепь трагических событий, о которых я мог судить теперь очень смутно… Потом мне пришлось уехать в Германию, где я, кажется, добился успеха и стал преуспевающим бизнесменом… Я вспомнил немало, но, что удивительно, чем ближе я подходил к событиям последних лет, тем отрывочнее становились воспоминания. А то, что случилось со мной совсем недавно, сохранилось лишь в виде осколков, из которых невозможно было составить более или менее понятной картины. Однако теперь я не сомневался в том, что рано или поздно смогу вспомнить все. Я подумал, что друзья ищут меня. И тут же вспомнил о врагах, занятых тем же.

Некий таймер напомнил мне, что нужно спешить. Настенные часы показывали четверть девятого. С того момента, как я уничтожил киллера и покинул гостиницу, прошло больше двух часов.

–Странно, что оперативники работают так не оперативно, – пробормотал я вслух. – По логике, они давно должны быть здесь. После гибели сотрудника вся ментовка наверняка поставлена на уши. Этот адрес – первый на подозрении. Нет, тут что–то не так. Что же, черт возьми, происходит?!

Не теряя времени, я принялся осматривать квартиру, уже неплохо ориентируясь в ней и зная, где и что искать. Все необходимые мне вещи и документы я сложил в две объемистые спортивные сумки, которые нашел в кладовке. Покончив со сборами, я решил переодеться в собственную одежду, хранящуюся в одном из шкафов второй спальни. Обыкновенно в ней отдыхал я. Сменив костюм Василия Николаевича на свой джинсовый, а плащ – на кожаную куртку, я рассовывая по карманам то, что должен был всегда иметь при себе. Прежде всего трофейный пистолет, ключи от квартиры Иванова и запасной комплект от квартиры отца. Ключи от машины, гаража и дачи, а также техпаспорта, доверенности и собственные права, полученные в России, – все это хранилось в ящиках комода, – я упрятал в отдельный карман и застегнул его на «молнию». Найденную там же небольшую пачку баксов и несколько российских сотенных купюр я тоже прихватил с собой, прекрасно понимая, что, скорее всего, в квартиру отца уже не смогу вернуться никогда, а сколько мне предстоит скитаться – одному богу известно.

«Ну, кажется, все, – наконец решил я, еще раз внимательно осмотрев поклажу. – Пора уходить».

Выключив свет в комнате, я осторожно отодвинул штору и приоткрыл жалюзи. Окно выходило во двор, пространство возле подъезда было как на ладони. Ничего подозрительного. И все же тревожное предчувствие не покидало меня. Я не мог понять, что именно, но что–то меня зацепило.