Страница 4 из 14
Колдун умыл лицо девушки холодной водой, побрызгал, сплюнул на пол и поднёс к её ноздрям пузырёк с едким запахом, что даже стоящий рядом Валентин скривился.
– Что это?
– А это, – колдун опустил взгляд на пузырёк, – это травы, что должны привести её в чувство, на людей действует сразу, но как на вампиров, не знаю, не доводилось пробовать, с вами такого никогда не было, мой мальчик, не припомню, тьфу-тьфу.
Валентин встревоженно переводил взгляд то на безжизненное лицо любимой, то на своего верного колдуна.
– Сделай что-нибудь, я приказываю, нет, я прошу тебя, Альберт, помоги…
Юноша встал на колено у кровати и взял тонкую кисть жены, она была холоднее, чем обычно. Валентин поднёс её к губам и стал целовать хрупкие пальчики Мейфенг, с волнением нашёптывая:
– Что же ты, любимая, что с тобой, родная моя?
Колдун положил свою сухую ладонь на голову графа и тихо сказал:
– Мне нужно время, чтобы разобраться в этом, я пойду ещё раз кину кости, но они ничего мне не говорят в последнее время, что происходит с графиней. Один туман, сплошной туман и холод.
Валентин поднял глаза на Альберта, в них стояли слёзы, пересохшими губами он тихо-тихо произнёс:
– Сделай что-нибудь…
Колдун склонил голову, затем склонился в поклоне и стал пятиться назад. Валентин так и остался стоя на коленях рядом с кроватью, держа руку любимой и наблюдая за её чуть подрагивающими веками.
Прошёл весь день и вечер, наступила ночь. Мейфенг так и не приходила в себя, она начала вздрагивать, голова её изредка металась по подушке, лоб покрылся испариной. Она периодически стонала и тяжело дышала, то её дыхание на миг прекращалось, то вновь возобновлялось. Валентин неустанно менял на её лбу мокрую тряпку, он не отходил от неё ни на минуту. В дверь тихо постучали.
– Кто там? – крикнул граф.
– Можно войти, ваше сиятельство?
– А это ты, Альберт, входи же скорее.
Колдун медленно подошёл к кровати, на которой металась в какой-то странной агонии Мейфенг. Валентин встревоженно вглядывался в понурое лицо своего верного колдуна.
– Ну что, какие новости? Что сказали твои кости?
Колдун устало опустил голову и грустно ответил:
– Никаких, мой мальчик, кости молчат, я их три раза уже кинул, хотя так часто нельзя к ним обращаться.
– Как молчат? Что вообще ничего? Но хоть одна как-то легла по особенному, хоть одно слово?
– Да две так легли, но ничего утешительного, они обозначают холод и туман. Увы, я не знаю, что это может означать в этом случае. Нам остаётся только ждать и уповать на Бога.
– Да на какого Бога, мы же вампиры, грешники! Кто её теперь спасёт? Кто её вытащит из этого холода и тумана? Валентин в отчаянии сорвал часть балдахина и разорвал его на части, глаза его налились кровью и он прорычал:
– Убирайся!
Колдун подобрал полы своего тёмно-синего халата и быстро убежал обратно к себе в каморку. Валентин подошёл к Мейфенг, взял её за руку, тихо присел на край кровати и эмоционально произнёс:
– Прости, любимая, я не отойду от тебя ни на минуту, я вырву тебя из этого тумана, я уничтожу его!
Он стал внимательно наблюдать за её лицом, чтобы не пропустить тот момент, когда ей станет хуже или лучше.
А в это время, душа Мейфенг находилась на самом деле в глубоком тумане, вокруг никого, только серая непроглядная мгла и холод, такой, что она чувствовала, как дрожит каждой клеточкой своего тела. Её ноги утопают в какой-то липкой грязи, они словно налились свинцом. Девушка пытается делать шаги, но это ей очень тяжело даётся.
– Валентин! – кричит она, – любимый, где ты? Где я? Спаси меня, вытащи отсюда!
Но в этом жутком месте ей никто не отвечает, вдруг она слышит шёпот мужа: «Любимая, я спасу тебя». Она оборачивается, ищет его по сторонам, но всё тщетно. Ей тяжело дышать, она открывает рот, чтобы вдохнуть ещё глоток свежего воздуха, но его нет, стоит такой зловонный запах, что ей кажется, как её легкие сжимаются в комок, и она скоро попросту задохнётся. Вдруг она вспоминает, как кто-то или что-то хватало её за горло и как будто душило. Мейфенг чувствует жуткий страх от всего происходящего, нет, ужас. Её снова начинает трясти то ли от страха, то ли от холода, она озирается по сторонам и ничего не видит, вокруг сплошной туман. Вдруг она спотыкается и с криками падает.
«Что это, грязь?» – проносится в её воспалённом мозгу.
Девушка вытягивает руки из этой липкой жижи и пытается их внимательно рассмотреть, подносит к ноздрям, нюхает и приходит осознание: «Боже, так это же трясина! Я в болоте?! Но как? Где мой муж? Валентин, где ты? Валентин?»
Она пытается встать и вновь поскальзываясь, падает, слёзы градом катятся по щекам, и вдруг её снова хватает кто-то или что-то за горло. Мейфенг от страха чуть не умерла повторно, она снова начинает задыхаться, её душат. Ещё миг, и она пытается оторвать это от своей шеи, судорожно ощупывая то, что её держит, до её мозга доходит, что это какие-то липкие ветви ползущие прямо из трясины. Усилием воли, она отрывает их от себя и часто дышит, чтобы успеть отдышаться до новой атаки. Её глаза закрываются от усталости, и вдруг она слышит тот же страшный голос, что приходил к ней по ночам в полнолуние в последние месяцы.
«Мейфенг, иди ко мне, Мейфенг, иди сюда».
Девушка не выдерживает и теряет сознание, падая полностью в болото и уходя с головой в грязную жижу.
В этот момент она очнулась в реальности, открыла глаза и сквозь пелену стала узнавать любимые черты. Валентин крепко держал её за плечи и с тревогой внимательно смотрел ей в глаза. Она тихо произнесла: – Валентин.
Он вскрикнул: – Мейфенг! – и сразу же обнял её, поглаживая по влажной голове.
Она уткнулась в его грудь и начала всхлипывать. Валентин взял обеими руками заплаканное лицо Мейфенг и со всей нежностью, на которую только был способен, стал целовать каждую прозрачную слезинку, стекающую по её щекам, обнимая и жалея любимую как ребёнка. Как только Мейфенг немного успокоилась, он аккуратно попытался начать разговор:
– Любимая моя, что с тобой произошло?
Мейфенг опустила глаза, пытаясь всё вспомнить и тихо произнесла:
– Мне страшно.
– Расскажи мне, пожалуйста, – Валентин смотрел на жену с таким беспокойством и любовью, что она уже совсем успокоилась и продолжила, запинаясь:
– Я не знаю, это как будто в страшном сне происходит, но всё настолько реально, что я чувствую и жуткий страх, и как меня душат, и зловонный запах.
– Ужас! Я бы убил всех, кто посмел угрожать моей дорогой, моей любимой Мейфенг! Но я же не знаю, кто это, Альберт ничего не понимает, что с тобой происходит, расскажи ещё что-нибудь мне.
Девушка задумалась, вспоминая страшные детали видения и вскрикнула:
– Это было болото! Меня затягивала чёрная трясина, а потом опять этот страшный холодный голос, и он снова звал меня. О, мне так страшно, – и она упала в бессилии на пышные пурпурные подушки. Валентин не знал, что и подумать, о таком он слышал впервые, граф вообще не понимал, что же это происходит с его женой и очень за неё боялся. Он бережно укрыл её одеялом и, нежно поцеловав в лоб, проговорил:
– Отдыхай, любимая, мне нужно поговорить с Альбертом. Только не засыпай без меня, я боюсь, чтобы ты снова не впала в это состояние. Я скоро вернусь, и мы вместе полетим после полуночи, поохотимся.
Мейфенг попыталась возразить:
– Я не хочу.
– Тебе нужны сейчас силы для борьбы с этим злом, – ответил ей муж с убедительными нотками в голосе и быстро вышел из комнаты, а девушка осталась лежать в кровати и размышлять над всем происходящим теперь в её необычной жизни.
Глава 3. Охота
Валентин зашёл в полутёмную каморку своего колдуна, тот готовил там своё очередное зелье. Комнатку заволокло туманом с едким запахом трав. Граф поморщился, но ему очень нужно было рассказать всё услышанное от жены Альберту. Он позвал его, но колдун так был увлечён своим делом, что не сразу понял, что его зовут. Валентин подошёл к нему вплотную и положил свою руку ему на плечо, старик дёрнулся от неожиданности и, поняв, что здесь находится граф, случайно уронил в закопчённый казан совсем не ту траву, которую хотел положить изначально. Трава в колдовском вареве вспыхнула, и каморку совсем заволокло густым дымом. Валентин решил быстро выйти из комнаты, чтобы там полностью не задохнуться и потащил за собой Альберта.