Месть

Я внимательно посмотрела на него и, убедившись, что он не прикалывается надо мной, представилась:

– Ника.

– Вероника, значит…

– Ты что, плохо слышишь?! – взорвалась я. – Я же сказала тебе – Ника!

– А мне Вероника нравится больше!

– Меня зовут Ника! – чеканя каждое слово, сказала я и, не желая больше продолжать это перемирие, быстро пошла к эскалатору, везущему вниз, возмущаясь про себя:

«Никто и никогда больше не имеет права называть меня так! Нет, с ним невозможно нормально общаться даже минуту».

Даже добравшись домой, я все еще сердилась на Макса, и желание не быть ему должной просто кипело во мне, но, посчитав деньги, оставшиеся у меня, я расстроилась окончательно. У меня оказалось всего двенадцать тысяч, а отдать Максу надо было пятнадцать тысяч, и еще хотелось бы хотя бы немного денег на карманные расходы.

Я села на кровать, терзая себя размышлениями, где и как достать деньги, и стала теребить браслет, висевший на запястье. Идея пришла неожиданно – я посмотрела на золотое украшение и подумала про ломбард. Загоревшись этой идеей, я не стала ждать завтрашнего утра и, взяв пару своих золотых вещей, что не были мне особенно дороги, поспешила из дома.

Уже по дороге, загуглив, я нашла адрес ломбарда и поехала туда. Однако там меня постигло разочарование – сумма, которую предлагали мне, была на треть меньше, чем я надеялась получить. Взяв тайм-аут, я отошла в сторону и буквально наткнулась глазами на объявление – «скупаем золото».

Достав телефон, я тут же позвонила и, услышав, что за грамм золота они предлагают гораздо больше, окрыленная этой новостью, тут же устремилась туда.

Место, которое мне назвали по телефону, было в двух кварталах от ломбарда, и я, не зная маршрутов транспорта, направилась туда пешком, ориентируясь на карту Google в телефоне, которая всегда меня выручала в таких случаях. На улице было душно, я запыхалась от быстрой ходьбы и когда явилась по указанному адресу, то жутко хотела пить и думала только об одном – как бы быстрее провернуть продажу и, отыскав магазин, купить вожделенную бутылку воды.

Девушка, открывшая дверь, была немногословна, но приятна внешне и располагала к себе, и я беспечно последовала за ней. Она при мне взвесила золото и на калькуляторе посчитала сумму, которая мне полагалась. Я согласилась на нее, и она вышла из комнаты за деньгами.

– У вас будет две тысячи сдачи с пяти? – спросила она, махая в воздухе двумя пятитысячными банкнотами.

Я отрицательно покачала головой.

– Ладно, давайте тогда подождем, через полчаса придет мама, у нее будет размен.

– Хорошо, – расстроенно согласилась я, понимая, что других вариантов у меня нет, а та, улыбнувшись, предложила мне чаю.

– Нет, спасибо. Можно мне просто воды? – попросила я, чувствуя, что еще полчаса умирать от жажды я просто не вынесу.

Она кивнула и вышла из комнаты, а когда вернулась, протянула мне большой стакан с водой. Я залпом осушила его, и мы принялись ждать, когда придет ее мама, пытаясь поддержать никому неинтересный разговор…

Я открыла глаза и испугалась. Я лежала на асфальте возле помойки, от которой жутко пахло. Я резко села, брезгливо оглядываясь по сторонам, и почувствовала, какой тяжелой и затуманенной была голова. С горем пополам я встала на ноги и посмотрела на свою грязную одежду и тут вспомнила, что у меня должна быть сумка, в которой лежало золото или деньги… Я не помнила ничего с того момента, как выпила воды в той квартире и стала разговаривать с хозяйкой… Ну что-то из этого у меня ведь должно было быть… Или нет?!

Не найдя ее, я расплакалась от обиды. Ну как так! Ну почему все, что я ни делаю в этом городе, заканчивается неприятностями?! Сегодня я уже лишилась кошелька, но кто-то сверху решил, что мне недостаточно этих бед, и я ко всему прочему лишилась еще сумки, золота и… Обшарив карманы, я тяжело вздохнула и добавила: «и мобильного».

Я посмотрела по сторонам и осознала, что и на этом мои неприятности не закончились, ведь я понятия не имела, где нахожусь, у меня не было телефона, чтобы позвонить, и не было ни копейки денег, чтобы доехать домой.

Я бездумно побрела вперед по ночному городу, не зная, куда я иду и зачем. Из подворотни кто-то выскочил и устремился вперед, и я сначала испугалась, но потом бесстрашно бросилась за ним, совсем не думая о том, что ночью на улице меня могут подстерегать куда более серьезные опасности, чем те неприятности, которые со мной уже произошли.

– Стойте! Пожалуйста! Стойте! – кричала я вдогонку этому человеку.

Он, услышав меня, остановился. Я добежала до него.

– Скажите, улица Пестеля далеко?

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую, и произнес:

– Очень.

Пытаясь понять, насколько она далеко, я уточнила:

– Я не дойду пешком?!

Он усмехнулся.

– К обеду, возможно.

Я в замешательстве посмотрела на него, соображая, как же мне быть, и вспомнила о Максе. Ну а кто другой мог прийти мне в голову в этом чужом негостеприимном городе, если он был единственным, кого я тут знала?! Я вспомнила про визитку, которая, теоретически, должна была быть в куртке, и обрадовалась, когда нащупала ее в кармане.

Парень уже хотел уйти, – я явно не производила впечатление благоразумной и адекватной девушки, – но я тут же завопила:

– Стойте! Пожалуйста. Можно мне позвонить один раз? Пожалуйста!

Он скептически посмотрел на мое лицо, испачканное черными разводами туши, на мою грязную одежду, но я так умоляюще смотрела на него, что он все-таки протянул мне его.

Я набрала номер Макса дрожащими пальцами и стала ждать соединения. Длинные гудки действовали мне на нервы все больше и больше, поскольку обрывали мою последнюю надежду на выход из этой тупиковой ситуации. Наконец они прекратились, и я услышала его «да». На этот раз его голос звучал сонно.

– Макс! – пробормотала я и чуть не разревелась от сумбурных чувств, бушующих в моей душе. Я была безумно рада его слышать, поскольку только он мог помочь мне, а я до ужаса боялась остаться одной на улице ночью, да и утро не много бы поменяло в моей ситуации. Я была не уверена, что кто-то из прохожих дал бы мне денег безвозмездно или поверил, что я их потом отдам.

– Что случилось? – спросил он, пытаясь проснуться.

– Отвези меня домой! – проныла я в трубку таким умоляющим тоном, на который только была способна.

Я понимала, что опять выставляю себя перед ним не в лучшем свете, но в моем случае мне нужно было уже привыкнуть к этому. Однако сейчас больше всего меня волновало и больше всего я боялась услышать от него отказ, ведь мне больше не к кому было обращаться.

– Где ты на этот раз? – сердито спросил он, но я обрадовалась тому, что он не бросает меня на произвол моих проблем, и жалобно пробормотала в трубку:

– Я не знаю…

– Ты опять у кого-то в квартире? – пытался разобраться он.

– Я на улице, одна, – пропищала я в ответ.

– Тогда посмотри на табличку на доме и скажи, где ты! – он начинал раздражаться, что я туплю, и я подумала, что, действительно, сама могла бы догадаться об этом, но голова болела и не хотела функционировать.

Я назвала ему свое местоположение и, услышав от него, чтобы я стояла там как приклеенная, отсоединилась. Отдав парню его телефон, я осталась одна, и страх прилип ко мне и пугал, выглядывая из каждого закоулка. Было жутко находиться одной ночью в пугающем неизвестностью мегаполисе, частично погруженном в сон. Почему-то вспомнилась дурацкая игра в мафию, в которую мы играли в школе, и противный голос одноклассника явственно прозвучал у меня в ушах: «Горожане спят, а мафия просыпается». От этих воспоминаний меня передернуло, но ничего поменять было невозможно, и, дрожа как осиновый лист, я ждала своего спасителя.

Макс приехал, когда я уже вся извелась от страха. Я бросилась к его машине, открыла дверь и собиралась плюхнуться внутрь, но он закричал: