Твоё? Сделай сам

– А ты сидел? - Лес с опаской кусал колбасу с помойки, запивая пойлом и утешая себя мыслью, что самогон дезинфицирует.

– Спрашиваешь. - Ухмыльнулся Бомжо. - История у меня бохатая. Началось всё до ухода в армию. До ухода в армию был я счастливым мальчиком. А ушёл в армию, и на охрану посольства направили взвод в Афган. Ну и, короче, там вышла маленькая беда. Деды. Я думаю, ты знаешь, кто такие в армии деды. Деды, значит, завели молодого в сержантскую комнату и начали насиловать. Пьяненькие, поднажрались и такую пакость исполняют. Я зашёл, говорю: “Шо вы делаете? Прекращайте!” Они говорят: “Вали отсюда, а то и ты попадёшь сейчас”. Ну, я вышел, подошёл к пирамиде, взял Калаш и всех девятерых положил там.

– Девятерых застрелил?!

– Всех девятерых. Оставил только пацанчика, которого насиловали. Меня чё-то перемкнуло. Ну, а шо, испортили человеку жизнь. Просто-напросто испортили жизнь. Ну и вот. Меня в Кабуле судят - дают высшую меру, перевозят за кордон. Начальник тюрьмы пишет помиловку на меня. Мне заменяют вышку на 15 лет строгого режима.

– Пожизненно хотели дать?

– Тогда пожизненного не было, был расстрел. Ну вот, дали мне, пацанчику молодому, “первый раз в первый класс”, 15 лет. И началось. Я поехал. Потом меня уже в тюрьму садили не за то, что я совершил преступление. Если кто-то это натворил и ему вынесли общественное порицание, то мне давали 5-6 лет. Родители у меня высоко сидели. Из окон, как говорят, был виден Магадан, хех. Им пришлось отказаться от меня, чтоб не испортить карьеру на госслужбе. Но батя купил мне дом. А пока я сидел, его сожгли. Землю делили. Вот, я вышел - ни дома, ни земли. И ничё не сделаешь. Теперь эта земля акционерному обществу принадлежит.

– Судиться пробовал с ними?

– На адвоката деньги нужны. Вот так я живу без жилья уже 6 лет.

Бутылка восьмёрки подходила к концу. Лес держал её в руках, всматриваясь в самопальную этикетку. Цифра 8 несколько раз была обведена чернилами от руки. Вдруг чернильные линии задвигались, как ленточный конвейер. Цифра 8 завалилась на бок, превратившись в петлю Мёбиуса. Неожиданно Леса закрутил водоворот, который тащил его вглубь всё того же тёмного колодца. Водоворот вспенивал на дне колодца две крутящиеся воронки, образующие на поверхности воды знак бесконечности. Леса стремительно несло в эту бесконечность, но он никак не мог её достичь. В последний момент, перед самыми воронками, его подкидывало вверх, и падение начиналось заново.

Бутылка восьмёрки выпала из рук Леса, завалившись на бок. Остатки алкоголя впитала земля. Бомжо понял, что Лес прилично налакался и беседа на этом закончена. Он прополз по двум горизонтальным трубам в отверстие в стене, из которого эти трубы выходили. В этой норе прямо на тёплые трубы был постелен драный матрас, накрытый старой дублёнкой. В стене напротив была точно такая же дыра. Он расстелил в ней дублёнку и помог Лесу прилечь, приговаривая: “Сегодня на одеяле поспишь, а завтра присмотрим тебе что-нибудь”.

Дни пролетали абсолютно безответственно - в этом и был кайф. Лес с Бомжо знали наизусть, в какое время рестораны выбрасывают просроченную продукцию и старались забрать её первыми. Во внутреннем кармане пиджака Бомжо бережно хранил листок с расписанием благотворительных акций для бездомных. Обладая острым зрением и врождённой внимательностью, он находил деньги прямо на улице. Настоящим сокровищем были вендинговые автоматы. В отсеке для сдачи часто лежали незабранные монетки. Пьяные, они шатались по дворам в поисках еды и выпивки. Они сдавали алюминиевые банки и стеклянные бутылки, а вырученные деньги тут же пропивали.

Уже через несколько дней cherry-merry жизни, Лес без стыда копался в помойках, выуживая оттуда недоеденную вкуснятину. Лес стал таким чумазым и обросшим, что мог спокойно бродить по улицам и ползать по помойкам без опасения, что его кто-то узнает. Порой он нарочно пугал выбрасывающих мусор людей, выползая на четвереньках из-за бака и рыча, как животное.

Однажды, прочёсывая очередную мусорку, посреди разноцветного хлама ему в глаза бросился свежий номер журнала “Остриё”.

“Здесь ему и место,” - подумал писатель и хотел было идти дальше, но центральный заголовок на обложке заставил взять журнал в руки. Статья являлась продолжением предыдущей и рассказывала о том, как Лес избивает немую фанатку и глухого фаната, проникших в его квартиру ради автографа. В конце стояла та же подпись: “Автор: Елена”. Лес громко рассмеялся и выкрикнул: “Был бы не глянцевым, взял бы задницу подтереть!”; чем заставил проходящих мимо людей ускорить шаг.

Жизнь играла новыми красками. Удивительно, но он практически не страдал от отсутствия комфорта. Ему симпатизировало, что Бомжо не пытался воспользоваться его положением в обществе. Собственно, тот никогда не спрашивал, кто он и чем занимается; говорил исключительно за себя и порой очень интересно. Тюремная тематика в его вдохновенной интерпретации превращалась в неизведанный сказочный мир. Бомжу просто хотелось, чтобы Лес был рядом, потому он старался.

Здесь Лес нашёл очень редкое полезное ископаемое: безвозмездное взаимодействие людей. Свободное падение = свободное общение.

Единственное, что напоминало ему о прошлой жизни - это смартфон с набросками в черновике, которые он регулярно пополнял вне зависимости от степени алкогольного опьянения. Когда смартфон сел, он писал на чём придётся. Строчившиеся на листках буквы были его отдушиной, актом осознания действительности, запускающим процесс внутреннего очищения. Порой воображение совсем выходило из-под контроля, и окружающая его среда смешивалась с самыми смелыми желаниями и мечтами. В такие моменты бумага терпела на себе выдуманные героические поступки, резкие взлёты и падения, шокирующие откровенности жизни. Благо шаблоны были под рукой - образ жизни бродяг был полон неожиданностей. Большую опасность, например, представляла агрессивная молодёжь. Они налетали из-за угла в тёмное время суток. Зная, что бездомные не в состоянии дать сдачу, что в полицию бездомные не пойдут, шпана самоутверждалась, проверяя предел своих животных возможностей. Лес попал в такую переделку лишь однажды. Тогда их только лишь не долго избивали руками и ногами. Но Бомжо рассказывал, как засовывали петарды в карманы, как мочились прямо на лицо. После таких налётов Бомжо неделями не мог, да и не хотел высовывать нос из коллектора.