Безымянные слуги

— Вы сами тут осмотритесь, — весело проговорила Пятнадцатая. — Встретимся через часик. Вон у того магазина. Очень хочу….

Чего хочет Пятнадцатая, мы уже не расслышали — расстояние стало слишком большим.

— Вот, Шрам, видишь — мы всё знали! — заметил Хохо, глядя вслед Пятнадцатой, которая быстрым шагом направилась к рядам, где продавались платья.

— Сейчас она пострадает там, — подтвердил Шестой. — Потом пойдёт страдать на цацки и духи. Вернётся довольная, но печальная.

— Почему «пострадает»? — удивился я.

— Потому что денег у неё всё равно на цацки и платья нет, — ответил Хохо с ухмылкой.

— Да, может, и есть, — возразил Шестой. — Но духи ей в Диких Землях в бою не помогут…

— Тогда зачем она? — не унимался я, пытаясь понять.

— Не спрашивай, — Шестой рассмеялся. — Этого нам не понять. Женщины… Может, посмотрим на местное оружие?

Испытывать мужские страдания, рассматривая оружие и доспехи, мы не захотели. Час мы просто бродили по рядам — рассматривая, что и почём можно купить. Вокруг нас сновали люди и совершались сделки. Пару раз раздавались крики «Воры!», но я предусмотрительно не лез проверять деньги, боясь выдать место их хранения. Было у меня с собой несколько ули, но даже их было бы жалко потерять.

— Понять не могу, — сказал я, заметив, что большинство людей выглядят как-то расслабленно и спокойно. — В княжестве идёт нашествие, людей убивают, а тут… Все какие-то спокойные, занимаются своими делами…

— Ага, — согласился Хохо. — Тоже заметил это. И тоже не понимаю их.

— Может, им просто наплевать на княжество? — предположил Шестой. — Что им до него? Город живёт своей жизнью — и живёт. Поля тут свои есть, рыбу сами ловят, оружие сами куют…

— А за себя они не боятся? — удивился я.

— Не знаю…

Бесцельные блуждания закончились перед небольшим уличным лотком, торговавшим напитками и едой. Взяли мы «кислую воду» — напиток делался из воды и каких-то фруктов, отдававших терпкой кислинкой. Вкусов было несколько штук, но главное — они спасали от местной жары. Солнце уже поднялось высоко, и ощущения были очень непривычные. Тяжело приходилось ааори и страже из местных — которая выглядела внушительнее мобанской, кстати. Их доспехи были раскалены, и от невыносимой жары не спасали даже выданные плащики.

Тем, кто не состоял на военной службе, было легче — лёгкие рубахи светлых оттенков хотя бы не нагревались на солнце. Местные вообще ходили в просторных тканых нарядах, зная о свойствах южного солнышка. Для мужчин это было приятно ещё и тем, что ткань под ярким солнцем просвечивала, и прошедшая мимо девушка могла сильно поднять настроение.

На море было проще: там дул ветер, было свежо, да и погода не всегда была ясной и солнечной. Но морские ветра разбивались о стены Форта Ааори, а если и долетали до города, то уже слабые и неспособные охладить металл доспеха. И я, и Шестой, и Хохо сильно вспотели, и распитие кислой воды под тентом стало просто благословением богов. Высоких столиков, за которыми можно было постоять у лотка с едой, было немного, а желающих перекусить и выпить водички — хоть отбавляй. Поэтому торговец периодически прикрикивал на тех, кто слишком долго ел или пил. Но к нам он проявил понимание и не трогал, гоняя из-под тента только тех, кого не так донимала жара. Когда вода кончилась, мы отдали кружки и продолжили путь.

Как оказалось, рынок был не просто местом торговли — он был живой. Потому что как иначе объяснить то, что он съел отмеренный нам час так быстро, что мы сами не заметили? Назад к магазину, у которого назначила встречу Пятнадцатая, пришлось идти быстрым шагом, лавируя между жителями города, решившими расстаться с деньгами и захламить свои кладовые. К счастью, как и предсказал Шестой, Пятнадцатой ещё не было на месте. Не хотелось услышать от неё очередное поучение о том, как важно приходить вовремя. А когда Пятнадцатая пришла — сбылось ещё одно предсказание. Она была довольной, но немного печальной. Мне даже вспомнились её слова, когда она напилась в моей комнате — не её это, вести бесконечную войну на границах Империи.

Следующим пунктом прогулки стала соседняя площадь. Пятнадцатая хотела пойти к стенам, где, как ей сказали, была смотровая площадка, на которую можно было подняться за мелкую монету. Но на площади стоял зверинец с тварями Диких Земель, и пройти мимо было невозможно. Клеток было всего пять, но люди шли туда сплошным потоком. Все клетки находились в больших шатрах, и посмотреть на тварей можно было, только зайдя внутрь. Твари были дикими и активно выражали несогласие с тем, что на них смотрят, поэтому ревели, стрекотали и шипели — и это было слышно издалека.

За просмотр всех клеток пришлось отдать ули. По 10 сперов за каждую. «Их ещё кормить надо! — ответил тощий паренек, продававший билеты, когда Шестой удивлённо присвистнул. — Да и тварей из зверинца за городом тоже!».

В первом шатре сидел ног-гарис — здоровенная тварь, покрытая буро-зелёной шерстью. В холке она достигала пяти шагов, но по описанию на табличке рядом с клеткой — могла драться, стоя на задних лапах. Передние лапы у нее были много длиннее, чем задние, но это не мешало ей бегать быстрее всадника, настигая свою добычу. Жили твари в предгорьях Южных гор и часто попадались охотникам и ааори.

— Я видела обычных гарисов на картинках, — рассказала мне Пятнадцатая. — Животные как животные. Бурые, ниже этих на пару шагов. Лапы пропорциональные, на зиму прячутся в пещерах по несколько штук — и спят. В книжке было написано, что они только по весне голодные и опасные. Если не лезть первым — не станут нападать.

Ног-гарис пытался приблизиться к прутьям клетки, но толстая цепь, прикованная к ошейнику одной стороной и к кольцу в полу клетки — с другой, ему этого не позволяла. Тварь злобно буравила посетителей взглядом маленьких глаз, роняла слюну, ревела, но сделать нам ничего не могла.

— Всё, до чего трещины дошли — всё меняется, девонька, — произнёс старичок, стоявший рядом и услышавший Пятнадцатую. — Даже рыба. Пятьдесят лет ловлю её, и такие иногда рыбёхи попадаются… До дрожи.

Вторая клетка встретила нас Пещерным Псуком. Без приставки Ног. Видимо, обычных Псуков уже не осталось. Псук походил на стол — прямые ноги, широкое приплюснутое тело, покрытое костяным панцирем и шипами. Длинный хвост венчал костяной шипастый шар. Тварь при виде людей шипела, била хвостом, выбивая щепки из пола клетки, но нападать не пыталась. Описание рассказало о том, что питался псук травой и на человека мог напасть только зимой. Людей животное не ело, просто ненавидело.

— Всего-то ненавидело, — с ироничной улыбкой повторил Хохо. — В самом деле, мелочь.

Ног-Каваль, третий экспонат, напоминал тягловых животных, которых использовали крестьяне в княжестве. Огромный, с изогнутыми рогами. Отличие было в количестве рогов. Ковали крестьян были смирными: рога были только у самцов, а у самок — лишь небольшие костяные наросты. Ног-Ковали были рогатыми все. А у самцов рогов было несколько: направлены были под разными углами и легко могли пробить железные пластины брони. Ног-ковали не стали мясоедами, но и обычным скотом быть перестали. И самки, и самцы жили отдельно, не пуская на свою территорию других ног-кавалей. Самец забирал большую территорию и внимательно следил, чтобы рядом селились только самки, которые отделили бы его от других самцов. По весне самки входили на его территорию, чтобы завести потомство. Но как только самка беременела — она уходила на свой участок.

В четвёртой клетке была немёртвая тварь — Волосатый. И, к ужасу посетителей, тварь не ревела, не шипела и не рычала. Она молча и зло наблюдала за людьми, сидя в самом центре клетки. И кто стал предком твари — можно было понять без описания. Волосатый был изменившимся человеком. Очень большим, ростом больше четырёх шагов, широким в плечах и с волосатым телом. Все места, где у людей росли волосы — покрывал плотный волосяной покров. Волосы на голове отросли до самого копчика, укрывая спину сплошным ковром. На голове они не сразу изгибались к земле, а на ладонь сохраняли первоначальное направление роста. Ногти у волосатого были грязные и большие — и больше напоминали когти, но обломанные края говорили о том, что настоящими когтями тварь так и не обзавелась. Бёдра волосатого были прикрыты грязной шкурой, однако табличка с описанием оповещала, что большинство представителей этого народа одежды не признает.