Безымянные слуги

— Вам нет! — отрезала Пятнадцатая.

Тот вздохнул, подхватил свой мешок с вещами и пошел через рощу на запад. За ним спустя какое-то время потянулись другие бойцы. Дольше всех стояла девушка-бунтарка. Она все ещё не могла понять, что весь её бунт закончился таким позорным поражением.

— Проваливай уже! — крикнул кто-то из тех, кто сохранял нейтралитет. И это стало последней каплей. Девушка закрыла лицо руками и кинулась догонять своих соратников.

Пятнадцатая распределила людей по работам и отвела меня в сторону. Она какое-то время смотрела на реку, решаясь, а потом произнесла:

— Шрам… Спасибо, что помог.

— Прости, что влез, — ответил я ей и, заметив нехороший огонёк в глазах Пятнадцатой, поспешно пояснил. — Ты десятник, это ведь было не моё дело… Но вроде все растерялись, а я как подумал, что сейчас начнётся…

— Всё хорошо, — сказала Пятнадцатая, успокоившись. — Каждый раз, когда ты так делаешь, мне кажется, что ты просто пытаешься меня так подставить, опозорить… Это моя боль, Шрам. Я решила, что я тебе верю — и на этом всё. Ты не обязан извиняться… Ты…

Что «я» — я так и не узнал, потому что сам же её и прервал. Глянув на реку, я увидел, как через порог переваливается одна из барж, которые должны были перевозить нас на другой берег реки. Баржа была пуста, паруса спущены, на палубе царил беспорядок, а борта были истыканы стрелами. И, если мне не показалось, несколько трупов я заметил на палубе, когда нос посудины опустился на перекате. Туман ещё висел над рекой, и других подробностей рассмотреть не получилось.

— Баржа! — указал я на реку.

— Что? — Пятнадцатая резко повернулась к реке.

— Она пустая, Пятнадцатая!

Мой крик привлёк внимание других бойцов к реке, и вокруг раздались возбужденные голоса.

— Плот! — сориентировалась десятник. — Живо все на плот! Хватайте все вещи. Нам надо успеть её перехватить! Скорее!

Уговаривать никого не пришлось. Собираться долго тоже не было нужно — все попрыгали на плотик, так и стоявший на берегу. Пятнадцатая, вскочив последней, обрубила веревку, которой мы привязали плот вечером к дереву. Самодельные весла дружно опустились в воду, и деревянная конструкция заскользила по реке. Вёсла застучали друг о друга, и скорость плота резко упала. Мы просто мешали друг другу.

— Дружно, раз! — крикнул один из бойцов, опуская своё весло. — Раз! Раз! Раз!

Постепенно, приноровившись к ритму, мы стали грести одновременно. Плот скользил сквозь туман по воде. Вокруг ничего не было видно.

— Где она? — спросил кто-то.

— Вон! Вон, уплывает! — закричали в ответ.

Баржа успела проплыть по течению нашу рощу и неспешно уходила к морю, выделяясь темной тенью на белесой пелене. Гребцы переместились к нужным бортам и стали грести за баржой. Ещё через несколько минут плот стукнулся бортом о корму посудины. Что делать дальше — никто не знал. Окна закрыты, да и расположены высоковато. Борт возвышался над нами почти на семь шагов.

— Идеи? — Пятнадцатая кивнула нам в сторону баржи.

— Пузо, Кривой, поможете? — спросил я.

— Что надо сделать? — спросил Пузо.

— Вы сцепите вот так руки, — я показал как, положив одну ладонь на другую. — Присядете, а я встану вам на руки, вы выпрямитесь — и можно будет уцепиться за борт.

— Ну да, только не тебя, — к нам подошла Зенка. — Лучше меня — я тут самая легкая.

Мы перевели взгляд на Пятнадцатую, и та кивнула Зенке.

— Подожди! — сказал я девушке и подошел к брошенной на плот поклаже. Порывшись, я спешно выудил один из больших гвоздей, молоток и одну из самых длинных веревок. Всё это богатство я протянул Зенке. — Вбей гвоздь в палубу или в борт, согни немного молотком, чтобы веревка не соскочила, и привязывай.

Ещё через минуту девушка уже была на барже. Там она какое-то время молчала, а потом послышался стук молотка — и вниз спустилась веревка. Рядом с бортом показалась голова девушки:

— Залезайте, — хмуро бросила она.

Первыми пошли бойцы нашего десятка. Оказавшись наверху, я понял, что так не понравилось Зенке. Палуба, как я и видел с берега, была истыкана стрелами. Часть команды была наверху, пришпиленная стрелами к доскам. Но некоторые успели уйти в трюм. Вот они-то и привлекли наше повышенное внимание. Что там в трюме и в каютах произошло — мне не было понятно, но матросы пытались сбежать назад на палубу. Некоторые даже успели выскочить из дверцы в корме, которая вела внутрь. Но далеко не ушли. На их останках хорошо были видны жуткого вида порезы.

— Оружие к бою, — приказала Пятнадцатая. — Двигаемся вниз. Похоже, там завелась нежить.

— Фу, — проговорила одна из девушек-бойцов, чьего имени я не помнил.

— Идём осторожно! Нужен свет — там в трюме темно, — предупредила десятник, первой двинувшись к дверце.

Хохо, отбегая то к одному ящику, то к другому, вскоре вернулся с факелами.

— Так, этого много, — посмотрев на факелы, сказала Пятнадцатая. — Вперёд идет только наш десяток. Хохо, ты остаёшься. Вместе с Шастем соберите всех и распределите по работам. Нужно перетаскать вещи с плота. Трупы скинуть на плот. Ещё надо с палубы собрать все ящики и посмотреть, что в них. Давайте!

Первым пустили Пузо с его огромным щитом. Сразу за Пузо шли я и Пятнадцатая, готовые принять на копья любую тварь, которая полезет на нас. Кривой, Нож, Зенка и Ладна шли сзади, готовясь поддержать. Коридор был узким и темным. Кривой и Нож зажгли факелы и светили. На потолке немедленно появились следы копоти.

— Аккуратнее, — показала им Ладна. — Спалите баржу. Лучше зажгите фонарь.

По центру коридора висел масляный фонарь с открывающейся дверцей. Света от него хватило осветить весь коридор, но фитиль быстро потух.

— Масло нужно, — проговорил Пузо. — Всё выгорело.

В конце коридора виднелись три двери. На одной коридор заканчивался, а две других вели в боковые помещения.

— Проверяем комнаты, — приказала Пятнадцатая, указав на боковые двери. — Обе одновременно. Ладна, контролируй дверь в конце коридора. Зенка, метнись назад и скажи Шастю или Хохо, что нужно найти масло для фонарей. Вернёшься — поможешь Ладне. Пошли!

Пятнадцатая и Пузо свернули вправо, а я и Кривой — влево. Кривой пинком распахнул дверь, пробил несколько раз темноту копьём и сделал первый шаг. Я тоже ткнул по сторонам, прошёл в проём и освободил проход. За мной втянулся Нож с факелом — и помещение, наконец, осветилось. Врагов тут не было. Стояли какие-то многоярусные полки. Память подсказала название — «стеллаж». На полках были ящики, прикрытые крышками.

— Кладовка какая-то, — пробормотал Кривой.

— Проверяем все углы. И поищем, что там в ящиках, — предложил я.

Помещение проверили быстро — оно было пустым. На проверке ящиков к нам присоединились остальные бойцы.

— У нас там кухня была, — объяснила Пятнадцатая.

В кладовке были в основном продукты и вещи первой необходимости. Нашлось и масло для фонарей. Пузо определил его по маслянистой плёнке и особому запаху. Откуда Пузо всё это знал, никто, естественно, интересоваться не стал — не принято. В углу кладовки нашлись переносные фонари, которыми мы заменили факелы. Вскоре кухня, кладовка и коридор были освещены.

За дверью в конце коридора обнаружилась лестница вниз и ещё одна комната — видимо, капитанская каюта. В ней стояла большая кровать, письменный стол с какими-то бумагами, пара сундуков и шкаф с одеждой. Заглянув в сундук, Пятнадцатая присвистнула.

— Неплохо живут речные перевозчики, — прокомментировала она.

На столе обнаружился ключ от самой каюты. Перед тем как уйти, мы приоткрыли окна и зажгли фонари на люстре. Каюту закрыли на ключ.

Всё это время Ладна и Зенка сторожили лестницу вниз. Лестница шла вдоль стены капитанской каюты, на середине следующего яруса делала поворот и уходила под пол. Вниз пошли тем же порядком. Лестница была в бурых пятнах крови, а за поворотом обнаружился капитан баржи. Он лежал, невидящим взглядом уставившись в пустоту и зажав левой рукой рану на животе, откуда вываливались внутренности. В правой у него был топор, испачканный черной кровью нежити.