Безымянные слуги

— Вот так же вам и с мечом надо, когда его используете, — объяснил Нож. — Чтобы если вам острием меча надо было коснуться своего носа — вы могли это сделать с закрытыми глазами. Мечи они разные, оно понятно. Но надо чувствовать длину меча.

— Это упражнение с тренажером, да? — уточнил я.

— Да.

— А стойки?

— Ну стойки — просто удобные, — объяснил Нож. — Надо быть устойчивым. Упражнение, где вы уворачиваетесь — оно для того, чтобы вы могли оценить длину меча противника. Я каждый день беру разной длины тренировочные мечи.

— Вот оно что! — возмутился и расстроился Пузо, — А я-то пытался приноровиться.

Мы с Ножом не удержались от хохота, а Пузо присоединился через пару секунд. Отсмеявшись, Нож пояснил:

— Так и надо. Просто вы быстро должны понять, какой длины меч, куда бьёт противник, может ли он изменить удар. И сместиться ровно настолько, насколько нужно. Как-то так.

— А если сместиться больше? — уточнил я.

— Можно больше, но и сил потратишь больше, — спокойно ответил Нож. — Устанешь — проиграешь.

— А стойки — это для удара и ухода. Так, что ли? — озвучил мою догадку Пузо.

— Так, — подтвердил Нож. — Когда сможете точно знать, куда идет удар противника, точно видеть, куда попадете вы, и перестанете путаться в своих же ногах при движении — тогда можно и приемами заняться. Ну, теми, которые я знаю. Других-то у нас нет.

— Нам на первое время и твоих приемов хватит с головой, — сказал я. Вот только подумал совсем о другом — о том, что упражнения Ножа подходят и для копья. И для топора. И вообще для любого оружия, кроме разве что луков. Догадку я решил проверить, но чтобы не вызывать ненужный ажиотаж, проверку устроил на тренировках Пятнадцатой. И уже через несколько дней начал чувствовать несильные изменения.

Нож оказался прав: чем экономнее ты расходуешь свои силы с оружием, тем больше шансов выиграть. Ты не задыхаешься. Ты меньше промахиваешься, если пришлось отступить и делать шаг вперед. И ты реже оказываешься в ситуации, когда не успеваешь ударить, потому что всегда знаешь, где находится твоё копьё. И чем больше ты стараешься попасть в нужную точку, тем точнее становятся удары. Всё это, правда, в будущем. Конечно, для совершенствования навыков требовалось много времени. У нас его попросту не было. Знать бы всё это в школе нерожденных… Но даже месяц времени — уже немало. Следующие несколько дней показали: как только я стал пытаться работать с копьём по методам Ножа, Пятнадцатая перестала на меня срываться, удовлетворившись моими успехами.

Но это Пятнадцатая лично на меня перестала срываться, а десяток от неё получал по полной программе. Рубка дров и подметание территории теперь бойцами воспринимались как отдых. Пятнадцатая нервничала и переживала — и становилась только злее. Придя как-то вечером на «свою» скамейку, я обнаружил её там. Девушка сидела, поджав ноги и обхватив их руками — и, судя по красным глазам, успела поплакать. Ужин она пропустила, а перед этим поцапалась с Кривым.

— Ничего не говори, — тихо попросила она. Я молча кивнул и сел рядом. Дни становились всё длиннее, и теперь мы ужинали уже не в полной темноте. Закат начинался чуть позже, и можно было посидеть, ловя последние солнечные лучи из-за ограды казармы.

— Не могу больше, — прошелестела Пятнадцатая. — Надоело всех тянуть, как будто это нужно мне одной.

Я промолчал.

— Стараюсь, из кожи вон лезу, а на меня только злятся…

Я молча посмотрел на десятника.

— Должны понимать, что я не только для себя стараюсь…

Я слегка покивал.

— Ну и что ты молчишь?! — девушка зло уставилась на меня.

«Приплыли».

— Тоже на меня злишься? — Пятнадцатая снова уткнулась носом в колени.

«Сама придумала — сама поссорилась», — услужливо подсказала память. Но что с этим знанием делать? Решил и дальше помолчать. Может, сама и простит?

— Все на меня злятся. Не стараются. Увиливают, — Пятнадцатая хлюпнула носом. — Может, ну эти тренировки?

Я чуть заметно пожал плечами.

— Тогда все лягут в Пуще, а я себе этого никогда не прощу. Не хочу такой ценой в нори.

Я снова понимающе кивнул.

— Я тоже хочу огрызаться на всех, — заявила Пятнадцатая. — Не нравится — и огрызнулась.

«Именно так ты и делаешь», — подумал я, но лицо осталось невозмутимо-заинтересованным.

— Надоело — наорала… Разозлилась — сорвалась…

«Ну вот, она себя неплохо знает!» — снова отметил я про себя и еле удержал рвущуюся на лице улыбку.

— Один ты стараешься, — буркнула девушка.

«И сама простила!» — обрадовался я, показывая своей памяти мысленно язык.

— И вот чего ты лыбишься?! — голос Пятнадцатой раздался совсем рядом, и, посмотрев в её сторону, я увидел её глаза почти вплотную к своим. И выражение этих глаз было очень злое и обиженное.

«А вот теперь приплыли точно!» — мелькнуло у меня в голове.

— Ты знаешь, что у тебя на закате глаза становятся цвета янтаря? — спросил я первое, что пришло в голову. Пятнадцатая моргнула, и выражение лица сменилось на ошарашенное. Я воспользовался случаем и внимательно её глаза рассмотрел, вынеся свой вердикт:

— Красиво!

Пятнадцатая фыркнула и вернулась на свое место в шаге от меня. А мне стало стыдно: человек мне душу излил, а я тут эксперименты провожу.

— Все тебя поняли, Пятнадцатая, — сказал я. — Не только поняли, но и приняли твою позицию. И все это ценят.

— Ага, как же! — усомнилась девушка.

— Ценят-ценят, — повторил я. — Просто ты так переживаешь и нервничаешь, что не видишь этого.

— Я во всём виновата? — обиделась она.

— Конечно! — согласился я. — Вот солнце заходит — твоя вина!

— Шрам, я без шуток! — возмутилась она, но улыбнулась.

— Ты постоянно на взводе, Пятнадцатая, — сказал я, посмотрев ей в глаза. — Ты готова кричать по малейшему поводу. Раньше ты бы просто с шуткой восприняла бы большую часть того, из-за чего злишься. Да, ребята устали, чаще срываются и рычат. Но и ты тоже устала.

— Я не устала!

— Устала, только не от тренировок и работы, а от переживаний, — пояснил я.

— Почему это? — вскинулась Пятнадцатая.

— Потому что! — ответил я так, будто собирался открыть огромную тайну, но продолжения не последовало. Я только поднял палец вверх и подмигнул.

— Достал уже, шутник. Ты можешь серьёзно? — не удержалась Пятнадцатая и засмеялась. — Почему ты прикалываешься надо мной постоянно? Я же твой десятник.

— Наверно, потому что ты десятник — и прикалываюсь, — предположил я. — Ты же не можешь быть постоянно серьёзной? Тебе смешно, настроение поднимается, вот я и стараюсь как могу.

— Ладно, у тебя получилось, — девушка отпустила колени, спустила ноги и села ко мне вполоборота. — Ты правда думаешь, что я устала?

— Устала, я уверен, — подтвердил я, повторив её позу. — Поэтому и стала всё болезненно воспринимать, на что раньше внимания бы не обратила.

— Может, взять дневной патруль?

— Может, отдохнуть от тренировок один день? — предложил я другой вариант.

— Отдохнуть день и взять дневной патруль, — девушка кивнула. — Так даже лучше будет…

Пятнадцатая задумалась, уставившись на плац.

— А что за дневной патруль? — спросил я. — Что мы там делать будем?

— Будем торчать на дворцовой площади и ждать, когда у стражи появится в нас необходимость, — пояснила она. — Там есть сторожка для дежурного десятка ааори. Я там много раз была — скучно. Но можно спать посменно, можно купить еды на рынке… Там еда вкусная с лотков продается. Сладости всякие…

Пятнадцатая поднялась и, проходя мимо меня, потрепала по голове.

— Пойду помирюсь с Кривым, а потом поужинаю, если успею, — сказала она.

— А если не успеешь? — спросил я вслед.

— Буду стройной и красивой, — засмеялась десятник.

В руки себя Пятнадцатая взяла и без выходного, но если она что-то запланировала, то отменить это было уже невозможно. Поэтому на тренировке десятник объявила, что следующий день — выходной, а через день — патруль. Новость была встречена с энтузиазмом.