Страница 16 из 25
– Была красивая, да такой дрянью стала! – с горечью махнула рукой Шура и вновь взялась за бутылку.
Она налила себе вина, выпила одним махом, затем перевела дыхание и стала рассказывать:
– Меня так колбасит, если не похмелюсь, самой уже надоело. Сколько раз думала: «Уж помереть бы, что ли»? А помирать страшно. Боюсь помирать! Там сыро, темно, жутко. Как представлю, что мой Сашка там лежит… – качала она головой, погружаясь в свои думы.
– Твой муж на небе в раю.
– А ты почём знаешь? – взглянула на нее Боброва настороженно.
– Жил человек хорошо, погиб и ушел к Богу. Теперь он там, на небе, а не в земле.
– На небе… – задумчиво протянула Шура. – Может, и правда на небе? Может, и не лежит он в той сырой и темной земле?
– Тело остается в земле, а душа к Богу уходит.
– Значит, все равно в земле, – с досадой вздохнула та. – Мы с Сашкой так жили, так жили! Все село нам завидовало! А теперь нет его, и все прахом пошло.
– А он смотрит на вас и плачет от горя.
– Плачет… – согласилась Александра и залилась слезами. – Вот пришел бы… и сказал: «Шурка, брось пить»… Я бы бросила…
– А сколько вашему старшенькому? – поинтересовалась Тая.
– Косте? Восемь исполнилось. В школу уже ходит… Жаль отец не дожил до этого дня, – поведала она и утерла ладошкой слезы.
– А Настенька где?
– Она к бабушке пошла, мороженое ей понесла, а то растает. Холодильника-то у меня нет, пропила я его.
– Мы купим тебе новый холодильник.
– Не, – мотнула головой женщина, – боюсь, опять пропью.
А сама вновь взяла бутылку, взглядом смерила, сколько там осталось, и налила себе.
– И без него не пропаду. Все равно хранить в нем нечего, – пояснила она и выпила.
Тася протянула ей очередной бутерброд, в надежде, что хозяйка закусит и не будет такой пьяной.
– А ты приходи ко мне еще, – попросила ее Шура, – с тобой как-то легко.
– Приду, – согласилась она. – Что тебе принести?
– Винца такого же, больно вкусное. А то я все больше палёнку пью.
– А что это?
– Это самогон или водка, разбавленная неизвестно чем.
– Хорошо, принесу, – обнадежила её девушка.
– Тайка, какая ты хорошая! – радостно воскликнула Боброва. – Можно я тебя обниму?
– Можно, – улыбнулась она.
Та кинулась ее обнимать, прижалась к ней, словно к родной, которую давно не видела, и довольная уселись обратно на стул, продолжая разглядывать ее всю.
Но тут на веранде послышались тяжелые шаги, и мужской голос громко спросил:
– Есть кто дома?
Сердце Таи зашлось от страха, потому что она сразу узнала, кому именно принадлежал тот голос.
– Федор! – в испуге зашептала хозяйка, враз меняясь в лице.
А сама проворно схватила со стола бутылку и стаканы и стала истерически метаться из стороны в сторону, соображая, куда все спрятать.
– Он убьет нас сейчас! – с ужасом проговорила женщина и сунула бутылку в сапог, что стоял под столом, а стаканы, прямо с вином, засунула под подушку на диване.
Она все это проделала так быстро, что Таисии стало смешно. Шура ногой отодвинула сапог подальше к стене, чтобы его не было видно, положила руки на стол, делая вид, что они мирно беседуют за чашечкой простой воды, которой только что запивали алкоголь.
В этот момент крепкая фигура Федора выросла в дверном проеме, и мужчина замер. Он не мог скрыть своего удивления, завидев здесь эту молоденькую москвичку. А сам немного постоял так, потом уверенно пошел по кухне, на ходу принюхиваясь. Тополь сразу понял, что здесь пили, и, склоняясь к Александре, тихо попросил:
– Дыхни.
– Федь, я не пила, – залепетала та, слепив на лице невинную улыбку.
Было видно, что она жутко его боялась, но также было понятно, что и он знал ее штучки.
Федор заглянул под стол, резко сунул руку в сапог и достал оттуда бутылку. Он грозно взглянул на Таисию, понимая, что только она могла купить такое дорогое вино.
Девушка поежилась под его строгим и пронзительным взглядом, но продолжала сидеть, наблюдая за всем происходящим.
– Значит так, я забираю у тебя детей! – рявкнул он своим грубым голосом, в очередной раз предупреждая Шуру.
– Я больше не буду! – умоляюще смотрела на него Боброва. – Феденька, прости, я клянусь! Брошу! Обещаю, что брошу! – взмолилась та, хватая его за руку. – Я ж совсем помру, если ребятишек заберут!
– А ты не пей! – зло посоветовал он, бросая строгие взгляды на ее гостью.
– Не буду, честное слово не буду! – сыпала обещания Шура. – Последний раз пила, уверяю!
Но тут мужчина резко и уверенно схватил Тасю за руку, вытащил её из-за стола и мгновенно повел к выходу.
Она настолько растерялась, что ничего не могла сказать в свою защиту, только быстро семенила на своих высоких каблучках, поспевая за его широким шагом.
Они вышли на улицу, остановились на тропинке и, показывая ей бутылку с вином, Федор грозно спросил:
– Ты купила?
– Да, – призналась девушка.
– Зачем? – зло смотрел он на нее. – Ты что, не видишь в каком она состоянии? Не понимаешь, что она уже спилась?
– Вижу, – робким голосом попыталась оправдаться Тая, – но я хочу ей помочь.
– Чем?! – рявкнул ей в лицо Тополь. – Станешь с ней водку пить, чтобы ей меньше досталось?
– Не кричите на меня, – попросила она, пытаясь, хоть как-то защитить себя от таких нападок.
– Кукла московская, ты зачем сюда приехала? – поинтересовался он, заглядывая ей прямо в лицо.
– К тетке…
– Вот и сиди дома! И нечего ходить там, где тебе не надо ходить! А лучше уезжай в Москву!
– Давайте… я сама решу, где мне ходить и где мне сидеть, – тихо, но уверенно заявила Тася, глядя в его большие и в тоже время злые глаза.
Федор церемониться не стал, а вновь резко выдал:
– Убирайся отсюда! И чтоб я тебя здесь больше не видел!
– Я никуда не уйду! – стояла на своем девушка. – И я сама решаю, где мне быть и с кем мне пить!
– Что?! – опешил от таких слов мужчина. – Убирайся! А то отнесу и сдам тебя твоему московскому ухажеру! И скажу, чтоб следил за тобой, а то потеряешься здесь!
– Я же потеряюсь, а не вы, – упрямо твердила она.
– Ты знаешь, кто здесь собирается? – кивнул он в сторону дома. – Вся местная пьянь! Утром проснешься и ужаснешься: с кем пила и с кем спала!
Тая ничего не ответила, а только стояла, словно провинившаяся школьница, и не знала, как защитить себя от таких нападок.
– Еще раз купишь бутылку, пожалеешь! – погрозился Тополь и направился к калитке.
А сам на ходу вылил остатки вина на землю, отбросил бутылку в сторону и зашагал вдоль забора. Там свернул в проулок, и вскоре его высокая и крепкая фигура скрылась из виду.
Новгородцева немного постояла, провожая его своим взволнованным взглядом, перевела дыхание, еще раз посмотрела за изгородь, боясь, что он может вернуться обратно, глубоко вдохнула воздуха и пошла в дом.
Александра сидела за столом и плакала.
Таисия подошла, присела рядом и какое-то время молчала, глядя на нее. В душе и сама была взбудоражена неожиданным появлением Федора и таким резким разговором с ним.
– Я его так боюсь! – призналась Боброва, всхлипывая. – Он с моим Сашкой не разлей вода были… Когда тот погиб, стал помогать нам. А теперь вот… грозится детей забрать… Заберет… мне тогда хана…
– Давай бросать пить.
– Как?! – вырвался крик из груди Шуры. – Я пыталась, а меня так трясти начинает, так ломать! Я света белого не вижу… Того-гляди… сердце остановится…
– Давай вместе подумаем, как можно тебе помочь, – предложила Тася и уставилась в окно.
Вскоре она ушла, не зная, что сейчас предпринять, чтобы облегчить страдания бедной женщине. Но уже твердо решила, что одну ее не оставит и станет всячески ей помогать. А в душе очень даже сопереживала этой несчастной многодетной маме, от которой отвернулись разом все.
Наутро Таисия вновь пришла к дому Бобровых и увидела здесь такую картину: у дома стояла новенькая «Лада» синего цвета, тут же в стороне был припаркован КамАЗ, а из открытых окон неслись громкие мужские и женские голоса, которые о чем-то спорили, каждый доказывая свою правоту.