Страница 10 из 35
«Когда я вижу мелкого мерзавца…»
Когда я вижу мелкого мерзавцаво всей нудьбе, таким, какой он есть,то ненавистью скушно мне терзаться.Она – им не заслуженная лесть.Быть может, это даже и бесчестно,но ненависть куда-то из меняпочти катастрофически исчезла,себя презреньем грустно заменя.И где они – достойные предметыдля ненависти? Где тот человек,в котором зла всемирного приметы,а не сплошной духовный жалкий ЖЭК?Мерзавцы все скушней, все деловитей,все недостойней Страшного суда.Я так хочу кого-то ненавидеть,что ненавидеть начал сам себя.23 июня 1979Сгущенка
Мечты о сладком – детства горькие мечтысреди безрадостной, бессладостной Москвы.Я бредил тортами, грильяжем и халвой,и сахар сыпал в глотку ложкой суповой.Конфеты «Мишка» мне во сне просились в рот.Вот почему так любит Шишкина народ.Я пачку «Норда» с краю ловко надрывали рассыпные папиросы продавал,но в сорок пятом, в День Победы, у Кремляих раздавал, в толпе давая кругаля.И видел я: у инвалидов, у солдатмои салютинки, светясь, в зубах сидят.Американец «Кэмел» выдернул из губи взял мой «гвоздик» с уваженьем: «Вери гуд!»Он жвачку дал мне и обертку открутил.А я подумал, что конфета. Проглотил.И мир казался мне ирисочной горойнад белым озером сгущенки даровой.Я отоварился сгущенкой как-то раз.Ее я вылил из бидона в медный таз,и огольцы, что и не видели коров,хлебали ложками ее со всех краев.На демонстрацию наутро шли мы все,боясь попасться карамели, монпансье.Мы поднимали пионерские флажки,а от сгущенки этой слиплись все кишки.Так мне урок дала пожизненный Москва,что сладость может быть пожизненно мерзка.С тех пор, как тонкостями кто-то ни тоньшит,меня от сладенькой поэзии тошнит…23 июня 1979«Над той рекой…»
Над той рекой, прекрасной и пугающей,у скал и у деревьев — у всего —был цвет какой-то предостерегающий,хотя и непонятно – от чего.Но не помогут предостережениятому, кто перед выбором дорог,поцеловав прощально свою женщину,от страха сам себя предостерег…23 июня 1979«В киношке или на спектакле…»
В киношке или на спектаклевсе любим плакать мы — не так ли? —за те же денежки.Смотря чувствительные драмы,слез проливаем полведра мы,добры, как дедушки.Болезни чьи-то и уродствав нас пробуждают благородство —нам так приятственно.Чужим страданьем умилиться,словно пивком опохмелиться, —весьма прохладственно.С каким-то тайным сладострастьем,следя за чьим-нибудь несчастьем,мы жадно охаем.Та – погибает от чахотки.Тот – замерзает на Чукотке.А мы живехоньки!И в чтенье книг такая подлость,когда блаженно преисполнясьсентиментальностью,вдали от горя, очень кстати,ты, зрительствующий читатель,утешен дальностью.А ты скажи чужому горю:«Возьми мою путевку к морю,а я побрызгаюсьхотя бы в банной шайке вволю…»Вступать боишься с горем в долю,боишься близости?Лжесостраданье – не геройство.Его комфорт имеет свойствобыть усыпительным.Трусливо это и жестокобыть в так жестокой жизни – толькослезливым зрителем.23 июня 1979«Шершавая, как избушка…»
Шершавая, как избушкана ощупь, когда ни зги,мне нравишься ты, горбушка,за то, что бока жестки.Меня калачом не заманишьи царственным телом сдоб.Другим оставляю мякиш.Горбушку себе загреб.Хочу, чтоб всегда ощущаласьсреди кренделей-пустяковгорбушечная шершавостьу книжки моих стихов.23 июня 1979