Страница 47 из 51
— Очень, очень хорошо! — сказал Шмидт.
В это время радист Богданов принял очередную радиограмму с борта разведчика: «Подхожу к 86 градусу. Слева показалась перистая высокая облачность. Моторы работают отлично. Спокоен. Настроение хорошее. Головин».
Но следующее сообщение было не из приятных. «Левый мотор сдает. Подыскиваю подходящую льдину для посадки».
Отто Юльевич молча посмотрел на товарищей. На его немой вопрос никто не успел ответить, как последовала новая радиограмма:
«Все в порядке, мотор заработал хорошо. Причина временной остановки — переключение баков задержало подачу бензина в мотор. Лед десятибальный, есть ровные поля для посадки».
Через двадцать минут радист принял новое сообщение:
«Идем над сплошной облачностью высотой 200 метров. До полюса осталось 100–110 километров. Иду дальше».
— Как дальше? — удивился Спирин. — У него же не хватит горючего. Не лучше ли вернуть его?
— Горючего у него хватит, — возразил Водопьянов. — Головин не без головы. А вернуть его, конечно, уже поздно. Попробуй верни, когда осталось всего сто километров до полюса. Я бы, например, на его месте ни за что не вернулся.
— Михаил Васильевич прав, — сказал Отто Юльевич, — вернуть его очень трудно, почти невозможно. — И, улыбаясь, добавил:
— Я бы тоже не вернулся. Это стучаться в двери и не войти в них.
В радиорубку зашел синоптик Дзердзеевский. На вопрос Шмидта — продержится ли погода до прилета Головина, он пожал плечами:
— Погода портится, но будет ли закрыт купол, — трудно сказать. Сейчас с запада идет высокая облачность. Она не страшна. Но вслед за ней могут надвинуться низкие облака. На севере ясно, облачность к северу тянется километров на 20.
Начальник экспедиции поздравляет летчика П. Головина с удачным полетом на полюс.
Сообщение синоптика немедленно было передано на борт самолета. И тут же был получен ответ:
«Летим над Северным полюсом. Горды тем, что на своей оранжевой птице достигли крыши мира. Но к великому нашему разочарованию полюс закрыт. Пробиться вниз не удастся. Возвращаюсь обратно. Погода на Рудольфе нас не беспокоит. Горючего вполне хватит. Головин».
В 16 часов 23 минуты 3 мая 1937 года советские летчики первыми достигли Северного полюса.
Отто Юльевич радиограммой поздравил отважный экипаж.
На аэродром было сообщено, что полет отставлен. Механики ворчали.
Самолет быстро приближался к острову Рудольфа. Не делая круга, Головин повел самолет на посадку. Машина мягко коснулась снега у буквы «Т».
Отто Юльевич горячо обнял Головина. Он поздравил смелую пятерку первых советских людей, побывавших над полюсом.
После полета Головина вновь долго стояла плохая погода и лишь утром 17 мая погода начала проясняться.
Головин снова пошел в разведку.
Через 40 минут он радировал:
«Впереди высокая облачность, лететь выше или возвращаться обратно?»
Шмидт дал распоряжение Головину немедленно вернуться.
Вновь и вновь Отто Юльевич обсуждает с командирами кораблей план перелета на полюс.
Наконец принято окончательное решение: лететь не всем машинам сразу, а только одной — флагману. Если погода окажется хорошая на полюсе, самолет сядет и вызовет остальных, а если плохая, сесть нельзя, — вернется, зато горючего пойдет только на одну машину, а не на четыре.
Наступило 20 мая. Небо сплошь закрыто облаками.
Когда же, наконец, наступит хорошая погода!
Из радиорубки с синоптической картой вышел синоптик Дзердзеевский и, улыбаясь, доложил Отто Юльевичу:
— Завтра ожидается хорошая погода.
Начальник экспедиции внимательно рассмотрел карту и, обращаясь к летчикам, сказал:
— Готовьтесь, друзья, утром вылетаем.
К четырем часам утра самолет был готов к старту.
Синоптик с последней сводкой в руках подошел к Отто Юльевичу. По выражению лица «хозяина погоды» было ясно — вести неутешительные.
— Впереди большая облачность, — сказал Шмидт. — Давайте посоветуемся с товарищами.
Решение было единодушное: лететь! На флагмане летел начальник экспедиции и четверо будущих зимовщиков.
Шмидт отдает последние распоряжения.
— Следите за нами. Если погода на полюсе будет хорошая, немедленно вас вызываем.
Перед отлетом Отто Юльевич, улыбаясь, сказал корреспондентам «Правды» и «Известий» Бронтману и Виленскому.
— Ну, «молитесь богу»! Если наша машина легко оторвется, вы тоже полетите на полюс.
…Воздушный корабль летел на Северный полюс. Рев его четырех мощных моторов нарушал вечное молчание ледяной пустыни, в которой погибло немало славных исследователей Арктики.
Кто знает, может быть о них думал начальник экспедиции, прильнув к стеклу штурманской рубки самолета? Отто Юльевич молча и сосредоточенно наблюдал, как бегут под крылом бесконечные нагромождения торосов, черные разводья, сверкавшие на солнце айсберги, ледяные поля, густо изрезанные трещинами, причудливый рисунок которых напоминал гигантскую паутину.
Ярко сияло солнце. Горизонт был чист.
Казалось, погода благоприятствовала смельчакам, вторгшимся в заповедные пределы центра Полярного бассейна. Но арктическая погода коварна и изменчива. Минут через двадцать полета воздушный корабль Н-170 встретил на своем пути отдельные клочья тумана.
Погода явно портилась. Самолет уже летел в прослойке облаков.
К летчику подошел Отто Юльевич.
— Ну как? — спросил он, показывая на облака.
— Лететь еще можно!
Возвращаться не хотелось. Решили идти вперед, и только в том случае повернуть обратно на остров Рудольфа, если сомкнутся верхние и нижние облака и машина попадет в обледенение.
Никто и не подозревал, что в это время в левом крыле самолета бортмеханики переживали очень тяжелые минуты. Первым заметил подозрительный пар, идущий от левого среднего мотора, механик Морозов. Позвав старшего механика Бассейна, они вдвоем стали искать причину появления пара. Думая, что дело в дренажной трубке, один из них закрыл ее конец рукой. Но пар продолжал идти.
Неожиданно Морозов обнаружил, что пар просачивается снизу, из крыла. Он быстро приложил руку к нижнему шву крыла и обнаружил, что из радиатора вытекает незамерзающая жидкость — антифриз.
После внимательного осмотра механики убедились: лопнул флянец радиатора. Мотор скоро выйдет из строя. Посадка неизбежна.
Стараясь не обращать на себя внимания, Бассейн подошел к Отто Юльевичу. Наклонившись, чтобы никто не слышал, он сказал:
— Разрешите доложить, товарищ начальник: через час, а может быть и раньше, один из моторов выйдет из строя. Повреждена магистраль — из мотора вытекает антифриз. Предстоит вынужденная посадка.
— Как посадка?
Заглянув в окно, Шмидт увидел сплошные облака. «Куда же садиться?» — А командиру вы доложили?
— Нет еще, Отто Юльевич, но я заранее знаю, что командир скажет: полетим на трех моторах.
— Я тоже так думаю. Если придется садиться, то сядем как можно ближе к полюсу. Вы все-таки доложите командиру.
Механик подошел к Водопьянову:
— Командир, через час, а может быть и раньше один из моторов выйдет из строя.
— Какой мотор? Почему?
— Левый средний, — ответил Бассейн. — Мотор где-то под крылом теряет антифриз. Вероятно, в радиаторе течь.
Дело серьезное… Сесть на лед?.. Вернуться обратно?.. Но корабль перегружен. Каждая лишняя посадка — риск.
— Ты кому-нибудь говорил о моторе? — спросил летчик.
— Только Отто Юльевичу.
— Ну и что он?
— Он приказал доложить тебе.
— Полетим на трех моторах. Там будет видно.
Механик улыбнулся.
— Правильно, Отто Юльевич тоже считает, что нужно идти вперед.
— Отлично! Только смотри, больше никому ни слова…
В продолжение всею разговора Отто Юльевич внимательно следил за летчиком и за механиком. Он догадался о принятом решении лететь дальше и улыбнулся. В его улыбке чувствовалось одобрение.