Блаженны алчущие

Золотое шитье и дырявые кошельки, старая аристократия и новые воротилы…

Томас Картмор, Лорд-Защитник княжества Сюляпарре, в прошлом — Великий Наместник, был мужчиной среднего роста и заурядной внешности — квадратное суровое лицо солдата, крепкое сложение, темные волосы и глаза. Из украшений он носил лишь перстень-печатку, да тускло поблескивавшую на груди золотую цепь, знак его высокого поста. И все же именно этот человек в простых черных одеждах приковывал к себе внимание в пестром сборище.

На этом балу, Томас Картмор, как всегда, стоял в окружении небольшой толпы. Его общества искали высокие лорды, государственные деятели, представители акционерных обществ и торговых домов — кредиторов правительства, высшие военные и гражданские чины. Лорд-Защитник находил слова для каждого, вдохновлял терявших веру, помогал советом людям, в нем нуждавшимся, напоминал о долге перед страной тем, кто о нем подзабыл. Лишь немногие могли долго выдержать его пронзительный, тяжелый взгляд, под которым требования превращались в просьбы, а критика — в почтительные предложения.

Этот взгляд смягчился, когда Томас заметил сына и его приятеля, пробиравшихся к нему сквозь беспокойное людское море.

Филип и Кевин остановились в двух шагах от Лорда-Защитника, выжидая, пока он закончит беседу с Высоким лордом Сивилом Беротом. Говорили двое мужчин на ту же тему, что составляла основной предмет мыслей и речей лорда Томаса последние восемнадцать лет, — война за независимость с могучей Андаргийской империей, полтора века назад превратившей Сюляпарре в одну из своих провинций.

— Это плохие вести, — Лицо лорда Томаса оставалось непроницаемым.

— Потому-то я и решил сообщить вам немедля. Хорошие вести ждут, плохие — нет.

Сивил Берот, смуглый, черноволосый, высокомерный, был сверстником и давним соратником Томаса Картмора. Бероты вели свой род от андаргийских аристократов, прибывших в Сюляпарре почти сто пятьдесят лет назад, после завоевания, что не помешало им с самого начала поддержать восстание против владычества Империи.

— Что случилось, отец? — не выдержал Филип, прислушивавшийся к разговору.

— Мадок Лийский заставил Пола отступить, — спокойно объяснил Томас. — Ему нужно подкрепление, и я думаю, что возглавлю его сам.

Лорд Берот нахмурился. — Это серьезное решение, которое надо хорошо обдумать.

Кевин Грасс кашлянул, прочищая горло, и лорд Томас кивнул юноше, приглашая высказать слова, что так явно жгли ему язык.

— Простите, что вмешиваюсь, мой лорд, — Кевин замялся под обратившимися к нему взглядами, с трудом сглотнул, а затем продолжил с решимостью человека, бросающегося на амбразуру. — Но я ничего бы так не желал, как оказаться в рядах этого войска, и участвовать в военных действиях под вашим руководством. Хотя бы простым солдатом.

Филип выслушал эту тираду с улыбкой. — Вы ведь помните Кевина, отец?

— Разумеется, — ответил лорд Томас, благосклонно глядя на юношу.

Филип представил приятеля Сивилу Бероту. — Кевин Грасс Ксавери-Фешиа, мой лучший друг и один из наших первых учеников.

Кевин отвесил глубокий поклон, в ответ на который Высокий лорд едва заметно склонил негнущуюся шею.

Филип подошел к отцу поближе. — Я бы тоже хотел пуститься в путь вместе с вами. Уверен, это дало бы мне больше, чем месяцы бессмысленной зубрежки.

Томас положил руку на плечо сына, и нежность вновь смягчила на миг суровый взгляд.

— Сначала вам двоим надо завершить последний год обучения. Не волнуйтесь, — в его голосе был отзвук печали, — войн хватит и на ваш век, и на век моих внуков.

— Моему сыну тоже не терпится ринуться в бой, — обронил Берот.

Томас внимательно посмотрел на своего друга и соратника. — Что ж, если вы этого хотите, Сивил… — медленно произнес он.

— Разумеется. Мужчина — не мужчина, пока он не побывал в настоящей схватке.

— Кевин хочет сражаться рядом со мной, — сказал Филип отцу.

— После того, как ты возглавишь отряд, он сможет служить офицером под твоим руководством. Нет ничего драгоценнее, чем дружба, закаленная в бою, — Томас повернулся к Кевину. — А пока что, господин Грасс, вам нужно сосредоточиться на учебе, тем более, что вы достигли в ней немалых успехов.

Грасс бросил благодарный взгляд на друга, понимая, что это он расхвалил его перед Лордом-Защитником. — Но не таких успехов, как Филип! — с энтузиазмом уточнил Кевин. — Филип у нас самый лучший. И если бы он не помогал мне с математикой, мои оценки были бы куда хуже.

— Это сложный предмет, господин Грасс, — кивнул лорд Томас с отсутствующим видом. — Цифры — вещь коварная.

— А Кевин помогает мне со слярве. Не совсем понимаю, конечно, зачем древний путаный язык тем, кто через несколько месяцев может отправиться на тот свет, но… — Филип замолк — к ним приближалась леди Анейра Картмор с дочерью. Вторая супруга Томаса Картмора приходилась юноше мачехой. Увидев Кевина Грасса, Анейра снисходительно кивнула гордой головой. Молодой человек уже был ей представлен. Кевин, в свою очередь, отвесил низкий поклон этой царственной женщине, истинной королеве бала и по красоте, и по тому королевскому достоинству, с каким она себя держала.

Рядом с Анейрой, прекрасной и холодной, как сверкающий в солнечных лучах ледник, шла, то и дело оглядываясь по сторонам, совсем юная девушка, почти девочка, пухленькая, плотненькая, маленького роста. Эта девочка была Офелия Картмор. Ее круглое личико не отличалось особенной изысканностью черт, но свежесть и восторженность юности, зажигавшие свет в круглых наивных глазах и румянец на розовых щечках, делали его привлекательным и таким милым, что не хотелось отводить взгляд. Главным достоинством ее внешности были волосы, настоящий каскад пышных и мягких кудрей сероватого "мышиного" оттенка, опускавшихся ниже бедер. Они создавали ореол вокруг ее головы, закрывали спину, как пушистая шаль.

— Анейра, это мой друг, Кевин Грасс, вы, должно быть, помните его. Он жаждал выказать вам свое почтение и быть представленным сестре.

— Видеть друзей Филипа — всегда удовольствие для меня, — Анейра милостиво улыбнулась. — Надеюсь, мы скоро снова будем иметь удовольствие принимать вас у себя дома. Офелия?..

Девушка, сияя, смотрела на Грасса снизу вверх. — Я так рада познакомиться с вами! Наконец-то! Филип о вас много рассказывал, правда!

— Кевин мечтает пригласить Офелию на танец, и, как хороший друг, я обещал исполнить его желание, — сказал Филип. — Вы позволите, Анейра?.. Танцует он не так хорошо, как делает все остальное, но, надеюсь, совместными усилиями они сумеют не врезаться в стену.

Офелия с готовностью вложила пухлую ручку в предложенную ей широкую ладонь, и странная пара — молодой волк и ягненок — отправилась занимать свое место в центре зала.

— Вперед, и берегите ноги, оба! — бросил в напутствие молодой Картмор.

— Филип, ты что! — Офелия надулась было, но тут же снова повеселела. Выполняя фигуры медленного церемонного танца, она не переставала щебетать: — Я и правда не очень хорошо танцую. Я занимаюсь каждый день, но господин Детрис — это наш учитель танцев, такой строгий! — говорит, что мне недостает легкости. А Бэзил сказал, что у меня грация большого щенка. Я бы желала иметь щенка. Я бы очень желала уметь танцевать так, как Дениза. Она сегодня такая красивая, ведь правда?

— Должно быть. Я не обратил внимания.

— Я бы так желала выглядеть, как Дениза! Хотя мама говорит, что… Да. Ой, это звучит так, как будто я напрашиваюсь на комплименты. Но я не напрашиваюсь, правда. Мама говорит, что я слишком много болтаю, и это правда. Леди не должна быть болтливой.

— Пожалуйста, болтайте. Это как раз очень любезно с вашей стороны, мне было б сложно найти тему для разговора. Вы должны простить меня, я редко разговариваю с леди, — Напряжение ума, требовавшееся, чтобы не перепутать фигуры танца, вызвало морщины на лбу Грасса.

— А я совсем не говорю с молодыми людьми! — призналась Офелия. — Нет, в самом деле, почти совсем. Мама говорит, им скучно будет с ребенком вроде меня. Конечно, у меня есть Филип и Бэзил, но братья — это совсем другое, и потом, их я тоже редко вижу. Это ведь мой первый настоящий бал, вы знаете?