На Грани

— Я, признаться, сглупила, упомянув при нем о планах охраны улиц, — вздохнула Альва.

— Ты все-таки всерьез намерена заняться этим? — в голосе парня слышалось удивление и даже намек на беспокойство.

— А ты нет? — вскинулась девушка. — Разве мы не вместе обсуждали это вчера? Что, струсил?

— Не струсил, — тут же начал оправдываться он — Просто я не принял твои слова всерьез. Думал, что мы просто говорим, — промямлил Ларни. — Что вроде как это хорошая идея, которую, естественно, никто не собирается воплощать в жизнь.

— Зачем же тогда говорить? — не поняла Альва.

— Ну, не знаю, — парень пожал плечами. — Все всегда говорят, что хорошо бы следить за чистотой улиц, убирать по весне снег и сосульки со стены, чтоб на голову не падали, помогать беднякам и сиротам и тому подобное. Говорить-то говорят, но ничего не делают. И не собираются даже. Зато соседям сразу ясно, кто здесь самый порядочный и обеспокоенный чужими заботами.

— Понятно, — презрительно фыркнула девушка, выслушав приятеля. — Одно слово — город. Тем паче столица. У нас в замке никто бы не стал тратить время на пустые разговоры и похвальбу, когда общая беда стучится в двери. Когда на несколько верст вокруг замка никого нет, любая забота и уж тем более опасность сплачивает всех — и господ, и слуг, и крестьян. А у вас совсем не так. Каждый сам по себе. Все рассчитывают на кого-то, кто о них позаботится — стража, чиновники, да сам король, в конце концов. Потому как это их забота, они за то жалование получают, — Альва невольно копировала назидательный тон Чиртона.

— Ты права, — кивнул Ларни, — так и есть. Мы привыкли так жить, хоть это и неправильно. Но как же заставить всех разом думать и действовать по-другому?

— Всех и необязательно, тем более разом, — усмехнулась она. — Просто нужно показать людям, что можно и самим отвечать за свое благополучие и что так даже надежнее, не говоря о том, что умнее и правильнее. Вот, к примеру, сегодня ночью мы с тобой пойдем по улицам дежурить и охранять их сон. Завтра кто-нибудь, узнав, захочет к нам присоединиться хотя бы из любопытства. И так будет собираться все больше народу, по крайней мере, из молодых. И в конце концов взрослые, глядя на своих детей, постыдятся отсиживаться по домам. Вот твой отец, кузнец…

— Отчим, — поправил ее парень.

— Ну, отчим, — только тут Альва вспомнила, что у Ларни и кузнеца Холто разные фамилии. — Он сильный и в оружии разбирается. Неужели же он не захочет помочь?

— Не знаю, — честно признался Ларни. — Не привыкли у нас так действовать, говорю же тебе. Может, и захочет, если объяснить ему все по-хорошему, а может, и меня не отпустит. Даже еще и затрещин надает, чтоб дурь выбить. Думаю, что ему говорить пока не стоит. Если решила идти этой ночью — я с тобой, но трепаться об этом не стану — ни родителям, ни друзьям. А там видно будет.

Они ненадолго замолчали. Каждый думал о своем, глядя вниз и по сторонам. Альва принялась рвать примостившиеся между камнями мелкие бледно-сиреневые цветочки и плести венок. В конце концов, она все-таки девушка и не только из лука стрелять умеет. А Ларни неожиданно спросил:

— Ты правда совсем-совсем не боишься?

— Почему же не боюсь? — она даже опешила от такого вопроса. — Боюсь, конечно. Я же нормальный человек, тем более — женщина, а не герой древности.

— Так почему же ты тогда идешь? — продолжал допытываться парень.

— Потому что смотреть в лицо любому врагу не так страшно, как прятаться от неведомой опасности. По крайней мере, для меня. Лучше даже умереть в бою, чем, забившись в темный угол, затаить дыхание, трястись и гадать, найдут тебя или нет, особенно когда даже не знаешь, кто тебя ищет.

— А если знаешь, думаешь, легче? — Ларни склонил голову и серьезно посмотрел на девушку. — Вот мать, например, считает, что это не человеческих рук дело, а нечисти из-за Грани. Может, она и глупая женщина…

— А может, и не глупая, — задумчиво протянула Альва.

В тварей из-за Грани она не то чтобы серьезно верила, но вполне допускала их существование. В сельских замках, в отличие от городов, старые предания и легенды пользуются большим уважением, и относятся к ним не в пример серьезнее. Потому как лучше переоценить опасность и быть готовыми ко всему, чем недооценить и столкнуться нос к носу с тем, чему не можешь противостоять хотя бы гипотетически. Ведь провинциальным дворянам не приходится рассчитывать на то, что городская стража убережет их от всех напастей. Может, и смешно, но и замке Свеллов, и в последней крестьянской лачуге были свечи с полынью, чтобы отгонять по ночам бесплотных духов. Даже в ясный день с такими свечами ходили в темные кладовые, спускались в подвалы, лазили на чердаки. На дверных замках рисовали узоры, запрещающие любой нечисти доступ в дом. Точнее, рисовали люди попроще, а дворяне и наиболее зажиточные селяне заказывали кузнецам замки сразу с узорной резьбой. А уж разного рода обереги и приметы, связанные с нечистью из-за Грани, и вовсе не перечислить. И ведь не то чтобы Свеллы и их люди всерьез ждали нападения темных созданий, просто привычки, укоренившиеся веками, стали неотъемлемой частью их повседневной жизни.

Ну а про страшные сказки старой няньки Хэнн или те байки, что рассказывали друг другу дети, оставшись одни в темноте, и говорить нечего. Больше в них, конечно, было выдумок, а все же вряд ли они совсем на пустом месте появились. Были, разумеется, и те, кто желал посмеяться над своими и чужими страхами. Что ни год молодые парни на спор проводили ночи запертыми в пустой башне замка или на недалеком погосте. Только вот не каждая такая история имела хороший конец. И пропадали, бывало, самонадеянные юнцы, и мертвыми их находили. Кто уж потом разберет — от страха, от человеческих ли рук или все-таки нечисть вмешалась. Нечасто такое случалось, а все-таки… Потом эти случаи пополняли число страшных баек и становились поводом для безрассудства все новых и новых добровольцев. А случалось и так, что ничего не происходило — выходил на утро храбрец из башни или возвращался с кладбища, чувствуя себя героем и осознав за собой право посмеиваться над суеверными соседями. Только вот и из вернувшихся не все проживали потом долгую и счастливую жизнь, хотя… долгая, а тем паче счастливая, жизнь и так редко кому достается, так что, может, нежить и не при чем.

— Даже если твоя мать права, то и эти твари не всемогущи и не бессмертны, — глаза Альвы блеснули каким-то лихорадочным огнем. — Если уж они и вправду явились из-за Грани, то почему бы нам не попробовать отправить их обратно?

Глава 33

— Хорошо, я прочту означенную петицию, как только будет время, — Валтор забрал свиток из рук канцлера — Фрэлома Табрэ.

Разумеется, времени на разбор идиотских петиций с требованиями немедленного дележа и раздачи завоеванных земель и замков у короля не будет еще долго, а скорее всего, петиция полетит в камин, для порядка полежав пару месяцев среди прочих не имеющих значения бумаг.

— Вы свободны, эн Фрэлом, — когда Валтор Малтэйр говорил кому-то из подчиненных «вы свободны», это означало, что он сам хочет освободиться от общества собеседника.

— Прежде чем покинуть ваше величество, я позволю себе в очередной раз затронуть деликатный вопрос…

— Моей женитьбы, — закончил фразу канцлера король.

— Ваше величество, ваш выбор по-прежнему удручает тех, кто искренне печется о вашем и государственном благополучии.

— А я по-прежнему не желаю ничего менять, — выражение лица короля было скучающим, словно разговор шел о сущих пустяках, недостойных внимания.

— Поверьте, — Табрэ не желал так просто сдаваться. — Как мужчина, я вас понимаю, ваша избранница молода и хороша собой, но при этом она явно не испытывает ни малейшей благодарности за оказанную ей честь…

— Что само по себе вполне закономерно, — заметил Валтор.

— Ваше величество, право, порой вы меня просто удивляете, если не сказать пугаете, — вельможа всплеснул пухлыми руками. — Вот и сейчас вы рассуждаете, как эларец. Еще немного, и вы объявите своих соотечественников захватчиками, а себя самого — узурпатором.