Казань

Я посмотрел на массивные напольные часы, которые отбили полдень.

– Надо мне перемолвится с Иоганном Гюльденштедтем. Где он?

Осипов замялся, стрельнул глазами на супругу. Ага, вот кто у них главный в семье.

– Иоганн Антонович не в духе нынче – осторожно произнесла женщина – Лается грозно…

– И не таких грозных видал, зовите его сюда.

Слуга метнулся из гостиной и через пять минут в комнате появился новый персонаж. Маленький, всклокоченный мужчина лет пятидесяти в домашнем халате.

– Дас из идиотизм! – сразу с порога закричал немецкий естествоиспытатель – Почему не дают лошадей? Где ямщики?

Казаки заворчали, Никитин демонстративно вытащил кинжал из ножен.

– Представьтесь сударь – я холодно посмотрел на ученого.

– Иоганн Гюльденштедт. Профессор Императорской академии наук и художеств в Санкт-Петербурге!

– А я Петр Третий. Император Всероссийский, Повелитель и Государь Иверской земли, Карталинских и Грузинских Царств и Кабардинской земли, Черкасских и Горских Князей и прочее и прочее и прочее…

Немец захотел засмеяться, но увидав кинжал, которым Никитин чистил ногти, поперхнулся и задумался.

– У меня собрана в экспедиции уникальная коллекция! – профессор присел на стул, подтянул к себе чашку с чаем – Извольте выделить мне лошадей, дабы доставить ее в академию!

– Извольте вежливо адресоваться к вашему императору! – я встал, подошел к небольшому оконцу со ставнями. На улице выглянуло солнышко, малышня играла в снежки.

– Я прошу вас… – сквозь усилие произнес Гюльденштедт – Вы же должны понимать важность моих географических и этнографических исследований.

– Иоган Антонович, у вас есть термометр?

Этим вопросом я резко изменил течение разговора. Ученый заинтересовался, зачем мне термометр. Объяснил как мог – в ходе своих скитаний слышал, что если перегнать земляное масло как брагу, то можно получить другие субстанции. Которые, в свою очередь, хотелось бы попробовать использовать в осветительных приборах. Глаза Иогана тут же загорелись.

– Сию инвенцию надо бы проверить!

Немец ушел переодеваться, купеческая семья смотрела, открыв рты.

Термометр Гюльденштедта оказался не вполне привычным. Большая колба с ртутью, где за ноль была принята точка кипения воды, а за 100 °C – температура замерзания воды. Я привык, что все бывает наоборот. Да и Цельс уже должен был изобрести правильную шкалу. Или она еще не дошла до России? Но и с этим прибором можно было работать. Мы все вместе отправились на винокуренный двор, куда уже доставили бочки с гурьевской нефтью.

Перегонный куб представлял собой устройство из медных листов, запаянных оловом. Сам змеевик был сделан из прямых отрезков трубок. Похоже тоже из меди. Управляющий двором принялся стонать, что после земляного масла куб будет испорчен. Проблема была решена выдачей денег на новое устройство. А также раскрытием секрета по производству бренди и виски (соложение, дубовые, обожженные изнутри, бочки…).

После прилюдного разговора с управляющим, мой авторитет в свите взлетел до недосягаемых высот. Народ смотрел круглыми глазами, крестясь и перешептываясь. Иоган, достав походную чернильницу, даже записывал что-то в тетрадь. Теперь его трактором не выдернешь из Казани.

Стоило начать перегонку, как я тут же остановил ее. До ста градусов начал образовываться бензин и его пары вот-вот могли вспыхнуть. Следовало сначала сложить каменную стенку, отделяющую баки с нефтью и получаемым продуктом друг от друга.

– Это мы сделаем быстро – отмахнулся Гюльденштедт – Пустим сам змеевик через кирпичи. Я прослежу. Очень прошу раскрыть секрет температур, при которых выходят фракции.

Пришлось, отозвав ученого в сторону, объяснять про бензин, керосин, солярку и мазут. Последние два использовать в 1773-м году было негде. Первые два – годились и для освещения, и в качестве универсального воспламенителя с растворителем.

Объяснив все Иогану и оставив его «на хозяйстве», я отправился обратно в Кремль. Здесь меня уже поджидали Хлопуша с Шешковским.

– Вернулись? – я приглашающее, махнул на стулья, стоявшие в кабинете. Позвонил в колокольчик, и когда явился Жан – потребовал для всех чаю.

– Так точно-с – Шешковский был хмур. У Хлопуши были покрасневшие глаза давно не спавшего человека – Попытали мы Курча. И, правда, из иезуитов он. Когда третий раз начали веником жечь, выдал свой перстень – Степан посмотрел на Афанасия, тот выложил на стол простую медную печатку с латинскими цифрами.

– Неприлично-с говорить где прятал – Шешковский смущенно почесал затылок, я отдернул от перстня руку.

– Царь-батюшка, да боже ш мой! – Хлопуша даже приподнялся – Отмыли его, лично мыл!

– Хорошо – я вытащил из шкафа пачку бумаги, перо. Надо тренироваться. Начал рисовать кузнечиков. Раньше, в другой жизни, у меня отлично получилась. Успокаивает и настраивает мысли на нужный лад.

– Продолжай – я кивнул Шешковскому. И тот продолжил. Да так, что у меня челюсть отвалилась.

Курч был лейтенантом ордена, правда, без духовного звания. Состоял при отрядах конфедератов и координировал их деятельность. Особую ставку на польских мятежников иезуиты не делали. Но им нужен был рычаг для торговли с Екатериной, которая после роспуска ордена, разрешила остаться им на землях империи. И не просто остаться… а привезти «черного папу». Настоящего, а не номинального главу ордена.

– Сам Лоренцо Риччи, генерал иезуитский, нынче сидит казематах крепости святого Архангела Михаила, что в стольном городе Риме. О том нам, в Тайной экспедиции ведомо было. Но что в польские земли въехал настоящий «черный папа», а Лоренцо – фиктивный генерал…. – Шешковский развел руками, как бы извиняясь – О сем токмо слухи ходили, да и не верили мы им.

– И как же его зовут? – поинтересовался я, придя в себя.

– Курч не знает – вздохнул Хлопуша – Пытали мы его крепко, поди и правда не ведает. Сам лях имел дело с его правой рукой – неким Луиджем Фарнезем. Ему и писал кодом от нас.

– Ключ к шифру получили?

– Так точно-с – кивнул Шешковский – Можем писать от имени Курча. Тайники в Питере також ведомы нам.

Да… Получить в руки такую «гранату» с вынутой чекой. Хоть и распущен орден папской буллой, но это касается только некоторых стран вроде Франции, итальянских княжеств, Испании и Португалии. В остальных католических странах, в обоих Америках, Китае, Японии – позиции иезуитов сильны как никогда. Да даже в Европе монахи ордена являются по-прежнему исповедниками большинства королей, да князей. Несколько десятилетий и эти ушлые товарищи перегруппируются, восстановят Общество Иисуса. Папу Климента XIV за роспуск ордена отравят уже в следующем году. Династию Бурбонов, которая сейчас празднует победу – пустят под нож во время Великой Французской революции. Не-ет… иезуиты имеют огромную силу и власть. Во-первых, они накопили гигантские богатства, не все из которых были конфискованы. Часть наверняка с «черным папой» прибыла в Польшу. Во-вторых, у ордена самая разветвленная сеть информаторов и агентов влияния по всему миру. Это стоит больше чем любые сокровища.

И что же мне со всем этим делать?

Судя по сведениям, полученным от Шешковского – Екатерина заключила с иезуитами сделку. Они используют все свое влияния и тормозят цесарцев и Фридриха. Не дают им «ударить» в спину – напасть на Россию во время затяжной войны с Турцией. Взамен получают на польских землях убежище и возможность продолжить свою тайную схватку с Бурбонами. Знает ли Франция обо всем этом? Разумеется, знает. И сейчас именно французы больше всего интригуют против Екатерины. Англичане нейтральны, Фридрих Великий и Габсбурги переваривают Польшу. Раздел то произошел «на троих». Испания так и вовсе в упадке. Не так уж много игроков в Европе.

– Надо все обмыслить – я дорисовал кузнечика, приделал ему «антенны» – Пока же будем восстанавливать Тайную канцелярию. Указ о том, выдам вам обоим завтра.

– Кто будет главой? – быстро спросил Шешковский – Я вашему величеству, привез полную карту расположения русских войск.