Казань

– А вот хотя бы Панина! – загорячилась Екатерина – Сил моих нет терпеть его при дворе. Брат его насмешничает над нашими восточными неудачами, сам он себе на уме, то с прусским посланником его видят, то с французским…

– Для дипломата это простительно.

– А я бы слежку за сим дипломатом установила, посмотрела, что за письма он пишет и кому.

– Люстрацию учинить можно – согласился Суворов – Худа не будет.

Работа царем оказалась не только опасной, но и весьма утомительной. У меня образовался настоящий двор, который каждое утро собирался в губернаторском доме.

Уже за завтраком я начинал “сканировать” окружающих. Расспрашивал об их здоровье, о здоровье их семейных, в случае болезней советовал разные лекарства и запрещал разные глупости вроде пускания крови.

Внимательно слушал рассказы о том, как раньше хорошо было жить и почему именно хорошо, о том, как теперь стало плохо. Казаки очень любили жаловаться и можно сказать жили прошлым. Старыми вольностями, победами, да и обидами тоже.

Еще одна любимая тема – как теперь испорчена молодёжь. Вот мы в их годы!..

Мне приходилось помнить все именины, дни ангела, посылать им в такой день с придворным лакеем поздравления и подарки.

Чтобы хоть как-то упорядочить этот хаос и кружение людей вокруг меня, пришлось выпустить указ об учреждении правительства Российской империи. Канцлером стал заслуженный и уважаемый Афанасий Перфильев. Министром обороны – генерал Подуров.

– На хранцузский лад именуешь нас – заметил Тимофей Иванович после оглашения указа.

– Так коллегии – також не русское слово – пожал плечами я – Потом это из латыни. Древнего языка. Означает слуга короля.

После того как вернулся в строй Никитин и приехали из Оренбурга оба вылечившихся Твороговых младших – я освободил Мясникова от охранных функций. Назначил министром юстиции и полицейских служб.

– Царь-батюшка – взмолился Одноглазый – Я ж даже пишу еле-еле, с ошибками. В полковую школу хожу, подучиваюсь. Какая такая юстиция??

– И ходи дальше – покаивал я – От тебя нынче треба три дела. По первую – следствие над Державинскими. Вместе с Тайным приказом. Второе. С Новиковым печатать мой Судебник как можно больше и раздавать в губернии. А також учреждать в волостях суды, да службу полицмейстерства. Дабы народец был защищен от татей. Внял ли?

Одноглазый грустно кивнул. На самом деле я надеялся на патологическую честность Мясникова. Он сам пострадал от власти Екатерины, точнее от безвластия и бесконтрольности дворян, а значит возьмется за дело засучив рукава.

– От военных дел тебя не отстраняю, Тимофей Григорьевич – я окинул взглядом всех министров на первом собрании у меня в кабинете – И вас тоже. Воинские звания, выплаты – все останется за вами. Но… – тут я развел руками – Государственным устроением надо заниматься. Кроме вас некому.

Министром здоровья и гошпиталей стал доктор Максимов, государственными землями, бюджетом и казной позвал заниматься Рычкова. В помощь ему определил казначеем Немчинова, что приехал из Оренбурга с Твороговыми-младшими.

Вошел в правительство от Тайного приказа и Хлопуша.

– Шешковский то обидится – шепнул мне после первого заседания Афанасий Тимофеевич – Как бы не предал.

– Ему дороги назад нет.

– Может с семьей твоей чего учинит? – Хлопуша внимательно на меня посмотрел. Глава Тайного приказа единственный знал о прошлом Пугачева.

– Нашел где прячет женку да детишек? – равнодушно поинтересовался я.

– Да, проследили за ним – кивнул Афанасий – “Шведы” и проследили.

– Пора их уже с караванами торговыми отправлять – я посмотрел в окно. Опять поднялась метель, февраль в этом году выдался суровым.

– Не доучились еще.

– Ждать уже немочно. Посылай раздельно, чтобы никто друг про друга не знал. По два человека на европейскую столицу и по три на Москву с Питером. Золото Немчинов выделит – я ему скажу.

– Хорошо – тяжело вздохнул Хлопуша – Что с семьей делать то?

– Сегодня ночью собери самых верных казаков из царских курьеров, что с указами по стране ездили. И возьми тот дом штурмом. Всех людишек Шешковского под корень и потом под лед. Как того иезуита Курча – я показал рукой как именно пускать тело под лед – Семье дай денег и отправь под охраной в Челябу к Лысову.

– Неужель не захочешь увидится с супружницей и детками? – удивился Хлопуша.

– Удивляюсь тебе Афанасий – я оглянулся. Рядом никого не было – Ежели рядом со мной появится женщина, которая будет всем говорить, что она моя женка – кто ж поверит, что я царь Петр Федорович Романов?

Глава Тайного приказа стукнул себя по лбу, виновато посмотрел на меня.

– Огромандное дело начинаем. Весь мир перетряхнется, не только Россия – я хлопнул Афанасия по плечу – Нельзя нам нынче ошибок то совершать. Семью в Челябу, пусть Лысов подберет им хороший дом. А сам немедля выступает на Тобол! Об сем я ему указ вышлю.

Кроме распоряжений Лысову, я сделал еще несколько важных кадровых перестановок. Назначил Творогова старшего воеводой Казанский губернии. Каменева же отправил на повышение. Предложил ему возглавить Оренбург с губернией. Бургомистр сначала сопротивлялся, ссылался на волю магистрата, но потом покорился. Немаловажную роль сыграло и повышение оклада, а также разрешение забрать с собой часть канцеляристов.

Все это делалось в целях ротации чиновничества. Прикипит такой воевода к одному месту, наладит систему мздоимства – поди выкорчевай.

Еще одним указом объявил создание сибирской губернии, куда одним махом включил Уфу, Челебинск, еще не взятый Тобол, Тюмень с Охтой. Воеводой назначил Шигаева. Решение, разумеется, временное. По уму Уфу с Пермью надо выделять в отдельные регионы, со своими губернскими городами, но кадровый город насколько велик, что взять для них верных чиновников просто неоткуда.

Симбирск с Самарой достался брату Подурова, которого я вызвал в Казань для знакомства. Еще на карте оставались Саратов, Пенза, Тамбов – голова шла кругом от масштабности задач и количества городов, которые придется захватывать.

– Царь-батюшка! – в двери кабинета появилась чубастая голова Почиталина – Новый полк к тебе явился.

– Какой полк?? – я посадил некрасивую кляксу на один из указов.

– Крестьянский!

Вот это новость…

– Некто отставной унтер-офицер Николай Куропаткин – Ваня открыл дверь и я увидел, что вся канцелярия "греет уши" – Взбунтовал село Левашовку под Москвой!

– Что же Орлов?

– Седлайте коней, поедем знакомиться!

Глава 10

Куропаткин мне понравился. Коренастый, чисто выбритый. И это зимой! Ты поди снег то растопи, бритву выправь…

– Нас унтера ох как учили в семилетнюю войну….

– Повоевал? – спросил я, разглядывая куропаткинский полк. Мужички все как на подбор – высокие, румяные. Прямо гвардия! Вооружена мушкетами – только половина. Зато оружие держат правильно, даже отдали мне салют, когда я подошел к строю.

– Не без того. Сам Фридрих учил.

– И как он?

– Не могу сказать, что так уж непобедим – Николай подкрутил усы – Били мы его несколько раз, Берлин даже взяли…А что это царь-батюшка у тебя за повозки дымящиеся?

– Полковые кухни – пояснил я, радуясь внутри, что мы ушли от скользкой темы. Берлин то взяли, а потом обратно отдали. А Петр III так и вовсе победу над Пруссией Фридриху подарил – На санях перевозят. Пока армия на марше – повар прямо в повозке готовит.

– Ай как умно придумано! – покачал головой Куропаткин – Это же на бивуак встал – еда уже готова. А тама что?

– Арапчата учатся строить редут. Покель из снега. Имей в виду – у меня в армии все должны уметь рыть землю. Лучше лить пот, чем кровь.

– Ух как верно! – восхитился Николай – Ежели бы мы встречали косые атаки пруссаков в редутах – это ж какое облегчению солдату! А что за арапчата? Неужто всамделишные черные люди??

– Нет – засмеялся я – Я так называл по имени начальника особый батальон для всяческих работ – гать через болото протянуть, мост наплавной наладить, редут нарыть… Они не воюют, только строят.