Казань

– Кольку Харлова тоже на виселицу? – деловито спросил Степан Иванович.

– Судить. Всех – решил я затянуть вопрос – В моем Судебнике есть статья о покушении на царя.

– Вот еще время тратить – пожал плечами Афанасий Тимофеевич.

– А ты язык то попридержи! – не выдержал я – Вы прохлопали заговор!

Тайники потупились.

– Пущай идет следствие, а потом казанские судьи решат. Будет приговор – будет казнь. Вняли ли?

Оба мужчины синхронно кивнули.

В дверь опять постучали, зашел Мясников. Одноглазый был тоже хмур, но деловит.

– Оцепили город, начинаем повальные обыски, царь-батюшка. Покель Никитин в гошпитале, я тебя обрат охранять буду.

Я лишь согласно кивнул.

– Петр Федорович, дозволяешь ли пытать заговорщиков? – спросил Шешковский – Могут быть сообщники, кои скроются.

– Пытайте. Кроме… Николая. Но узнайте обязательно зачем он пустил Державина с его людьми в дом.

– Известно уже зачем – вздохнул Хлопуша – Никак не простит царь-батюшка, смерть отца. Державинские на этом и сыграли. Человечек у них был – бывший сослуживиц Харлова-старшего. Кольке то сказали, дескать, ты же сын коменданта Нижнеозерской крепости! Как можешь служить убийце своего отца…

Вот они последствия гражданской войны! И этот разлом будет только усиливаться.

– Подготовьте все к похоронам Татьяны – я тяжело вздохнул – Николая в тюрьму вместе со всеми заговорщиками. Никаких поблажек.

Я мрачно посмотрел на просочившегося в кабинет Почиталина. Ваня был возбужден.

– Нашли казачки дом Державина то! Все как ты повелел еще на прошлой седьмице, царь-батюшка – глава канцелярии довольно улыбался – Ту суку-борзую от губернатора Бранта оставшуюся… я всю неделю подкармливал, приучал. Сегодня шапку Державина дал ей понюхать… Сначала не хотела идти, но потом пошла.

Мясников и тайники удивленно посмотрели на Почиталина. Да, мне пришла в голову идея сделать в Казани кинологическую службу. Я поделился этой мыслью с Ваней. Даже не мыслью, а наблюдением – мол собаки хорошо запахи ищут, можно использовать при поимке преступников. Почиталин заинтересовался. Не думал, что идея так быстро сработает.

– Я взял десяток казаков, прошел по следу. В том доме нашли старого князя Курагина с дочкой, а також с десяток дворни их. Бумаг разных много – Ваня бухнул на стол пачку документов, писем…

Я взял первый же лист сверху. Заглавие гласило: “Объявление любви”.

Ясно. Это ранние стихи Державина. Взял еще одно чертверостишье, зачитал вслух присутствующим:

– Послухайте, господа. Нам в руки попал стихоплет.

Почиталин засмеялся, Мясников нахмурился… Тайники и вовсе остались равнодушными. Шешковских даже зевнул в кулак.

– Будут ему любовные ласки – зло произнес Хлопуша – Топор палача ужо нашепчет.

Я тяжело вздохнул. Зачем они убили Харлову?

Вслед за “тайниками” в губернаторский дом начали съезжаться придворные. Так я назвал своих ближайших сподвижников. Первым примчался глава Казани Каменев. Вслед за ним появились Авдей с Рычковым, царские фискалы, не занятые в дежурстве офицеры, включая Ефимовского, Шванвича, Неплюева… Еще раз пришел Максимов. Без дочери. Хмуров осмотрел мою рану в плече, перебинтовал ее. Пуля кость не задела, ткань в рану тоже не попала. Чувствовал я себя вполне неплохо – некоторая слабость от кровопотери не помешала мне выйти в тронный зал и начать прием. Выслушивал соболезнования, обещал справедливое правосудие. Ведь от “обещал – никто не обнищал”. Ясно, что казанские судьи не посмеют оправдать заговорщиков. Даже безо всякого судебника. По написанным же мной законам – покушение на представителей власти и заговоры карались повешением. И это еще был “облегченный” вариант. Сам Пугачев закончил свою жизнь четвертованием на Красной площади.

Последними на прием явились купцы, Иоган Гюльденштедт и Новиков. Последовала новая порция соболезнований, расспросов. Подсуетившийся Жан запустил в тронный зал слуг с подносами. На них стояли бокалы с мальвазией из винных подвалов Бранта, а также тарелки с бутербродами. Это новшество, о котором Жан, разумеется узнал от меня, вызвало бурное оживление в зале. Мне показалось, что придворные обсуждали новое яство, состоящее из двух ломтей хлеба, буженины с нарезанными солеными огурцами даже активнее, чем покушение на меня. Пока народ насыщался, Новиков попросил личной аудиенции.

– Ваше величество! Этот несомненно подлый удар – дело иезуитов! – безапелляционно заявил журналист.

– Откуда имеете такие сведения? – поинтересовался я, преодолевая приступ головокружения.

– Это же очевидно! Я написал много писем нашим братьям-массонам в России и в сопредельные страны, приглашая их прибыть к вашему двору. Часть писем была наверняка перехвачена. Вы же знаете, что Тайная экспедиция Екатерины имеет особую досмотровую комнату при генерал-почтмейстерстве?

Сюрпризом для меня, конечно, это не было. Кажется еще канцлер Бестужев придумал люстрировать письма и тем самым смог удалить от двора очень влиятельного французского посланника Шетарди. Я пометил себе в памяти сделать указ об открытии ямского приказа и поручить Хлопуше при нем сделать такую же тайную комнату. Люстрация переписки и мне не помешает.

– Почему именно иезуиты? – поинтересовался я для проформы, так как в такой быстрый заговор ордена поверить было сложно – Дворяне також злы на меня.

– Даже не сомневайтесь, ваше величество! – настаивал Новиков – Отравления, заговоры – это дело рук иезуитов. Их метода.

Я пожал плечами, не желая развивать тему.

– Они опасаются окончательного крушения миропорядка – продолжал развивать тему журналист – Коий строили долгие столетия…

– И что же это это за миропорядок? – спросил я поглядывая на напольные часы, которые пробили двенадцать. Уже должны были вернуться Овчинников с Перфиельевым и доложить об итогах облавы в городе.

– Это же очевидно, ваше величество! Мы находимся в центре слома старого миропорядка с аристократией во главе. На авансцену выходит буржуа и крестьянин. Первые – ваша економическая поддержка в городах, вторые – движущая сила революцион. Да, да. Ежели речь шла о простом восстание – одна власть – Новиков сделал поклон в мою сторону – Просто поменяла бы другую. Но нет! Я читал ваш указ о государственной внесословной Думе. Вот где революцион! Вот где новый порядок! Очень жаль, что вы отложили открытие Думы на следующий год.

Угу, открыл бы сейчас – кто в ней заседал? Да и как выборы во время войны проводить. Но кинуть морковку поддерживающим меня общественным группам нужно было. Да и потом “обещать жениться – не значит жениться”.

– Ваше величество! – тем временем вещал журналист – Нельзя медлить! Иезуиты нанесли один удар – нанесут другой. Молниеносный рейд по льду Волги и Нижний наш. А там зерновые склады, губернаторская казна, людишек тьма…

Это было заманчиво. Заватив Нижний я мог контролировать в связке с Казанью и Самарой внутрироссийские транспортные и людские потоки. Причем в широтном и меридиональном направлениях.

– Сам об сем мыслил – вздохнул я – Казанские купцы приносили письма от торговых людей Нижнего. Некоторые готовы поддержать нас…

– За чем же дело? – спросил Новиков – Далее весна начнется, распутица. Застрянем тут надолго.

– Вы казанские полки новые видели? – ответил я вопросом на вопрос – Те, которые крестьянские.

Журналист покачал головой.

– Недокормленные, невооруженные. Съездите на Арское поле, гляньте. Нижний я с ними возьму, но как удержать? Из кос стрелять по катькиным полкам будем? Шешковский докладывал – я поколебался, но все-таки решил выложить новость журналисту. Отказное письмо он подписал, присягнул. Компромат есть, не предст – Граф Орлов выступил с гвардией из Питера на Москву. Через месяц другой будет у Нижнего.