Страница 52 из 85
Такое в сиротском детском доме случилось впервые – ребенок сам отказался признавать своих родителей.
Жос принял этот удар судьбы со смирением и покорностью. Он стал попивать, потом увлекся азартными играми. Его хозяйство, хотя и не приносило дохода, всё же позволяло ему и его черноглазой супруге сводить концы с концами. Через десять лет добрая цыганка покинула Жоса, уйдя с табором куда-то в Румынию, и Жос остался один на свете.
К старости он стал часто вспоминать своих родителей, которых так и не навестил после прихода с войны, зато получил в наследство их маленький клочок земли. Постепенно он перестал думать о том, что причиняет ему боль, и жил одним днем. Спустя годы его земля представляла собой очень большую ценность, но он проиграл ее в карты и умер в нищете. Жос Де Веер был похоронен на деньги, выделенные местной администрацией, и его прах покоится в лимбургской плодородной почве.
Единственная дочь Жоса предпочла расти сиротой.
У приютских детей не было родителей. Все взрослые, приходившие в детский дом, жалели сироток, а Каролин была брошена родителями, и ее жалели меньше. Не мама, а наставница приюта дала девочке имя Каролин. Детей, которых хотели усыновить, будущие родители одаривали различными игрушками и одевали в настоящие костюмы или платья. Их увозили в новый дом на сверкающих автомобилях. А папа Каролин, который вспомнил о дочери через семь лет ее жизни, рассмешил всех детей детского дома, поставив свою грязную лошадь у ворот монастыря. Лошадь на глазах у подошедших к ней ребят гордо подняла хвост и торжественно навалила лепешку прямо у дороги, по которой сироты строем ходили на прогулку. Каролин не хотела такого бородатого неопрятного отца, от которого пахло кислым молоком и махоркой. Не хотела Каролин и то отварное яйцо, которое белело в его грязных руках, потому что уже привыкла быть сиротой.
Как только Каролин стала понимать, что ее родители не умерли от болезней и не погибли при бомбардировках, а ее бросили, то в ее сердце поселилась обида. Родители не оставили ей право мечтать об их любви, как это делали все сироты в приюте. Нет, Каролин тоже мечтала, но мечтала только о том, чтобы ее родители поскорее умерли, тогда бы все вокруг увидели, какая она несчастная сирота, и поплакали бы с ней от горя.
Каролин росла на редкость некрасивой девочкой. Даже одежда, принесенная в детдом богатыми людьми, не могла ее украсить. Дети не хотели с ней дружить еще и потому, что сама Каролин отличалась упрямством и угрюмостью. Она не умела играть с детьми и очень плохо училась. В интернате Каролин держалась обособленно: она предпочитала наблюдать за другими детьми, за монашками и за учителями из своего укромного уголка.
С особым вниманием девочка разглядывала гостей приюта. Эти красивые мужчины и женщины очень интересовались тем, как сироты питаются, спят и играют. Приходили также и особые посетители, которые выбирали ребенка для усыновления. Эти мужчины и женщины робко входили в дверь монастыря, и внимательно приглядывались к каждому сироте.
Каролин знала наперед, что ее не выберут, потому что она некрасивая, худая и глупая. Без надежды, но с любопытством, изучала девочка поведение этих странных гостей. Сначала тети и дяди угощали конфетками всех детей, потом выбранному ребенку приносили игрушки, которые у него тут же отбирали старшие ребята. Хотя, выбранные для усыновления, девочки и мальчики не отстаивали свои права на игрушки, они ждали только одного, когда их увезут из приюта навсегда, поэтому ели без аппетита монашескую еду и постоянно глядели в окно, а потом их увозили из сиротского дома в сказку, где есть дом и любящие родители.
Девочку редко обижали старшие дети. Они ее не задирали и не потому, что жалели, а потому, что она сама отдавала им всё, что попадало ей в руки. Конфеты, которые дети получали после воскресной службы, она, в отличие от всех, не ела, а только делала вид, что ест. Каролин прятала их, чтобы при случае задобрить самому задиристому мальчику, а игрушек ей так никто не дарил.
Когда девочке исполнилось пять лет, в приют пришла работать молодая сестра милосердия, Хелен, она заботилась о сиротах в ночное время. Дети, как обычно, не слушались добрых воспитателей, они не хотели вовремя спать и до полночи веселились на своих кроватях.
– Тихо! – кричала новенькая нянечка, но голос ее с непривычки срывался на писк, не оказывая должного влияния на расшалившихся девочек, где спала на своей кроватке Каролин. Так продолжалось несколько ночей подряд. Всё это время Каролин наблюдала, как безуспешно суетилась новенькая няня, укладывая детей в постели, вытаскивая их из-за шкафов и из-под кроватей, топала ногами, но дети ее не слушались.
Но, однажды, всё поменялось. Перед сном Хелен стала читать детям истории про таких же, как они, малолетних сирот. И под ее негромкое чтение в спальне наступала тишина. Новенькая няня охотно слушала и рассказы самих девочек. У Каролин не было своих историй, но она видела, как Хелен радовалась и печалилась вместе с другими сиротами и учила их мечтать о хорошем. Теперь, каждая из девочек старалась вести себя так хорошо, чтобы новая няня похвалила ее, обняла и сказала ласковое слово.
Удивительно, но Хелен очень полюбила Каролин. Каким счастьем было для девочки то короткое время, когда молодая няня садилась на ее кровать, чтобы читать детям сказку, а после сказки нежно укрывала ее одеялом и слегка прикасалась губами к ее лбу. Как-то ночью Хелен, проходя между детскими кроватями и поправляя постели детой, спавших крепким сном, услышала в тишине спальни полусонный шепот скрытной и худенькой Каролин:
– Когда я вырасту и буду большая, то тебе тапошки… ошень… шветастые подарю.
Почувствовав нежное прикосновение руки няни, девочка уснула счастливым сном. И снилось Каролин, как ее обнимает мама, очень похожая на ночную няню, и на ногах у ее мамы красуются желтые тапочки с красными мелкими цветочками. Вскоре Хелен покинула детей и уехала куда-то очень далеко.
Когда Каролин исполнилось восемнадцать лет, директорат интернатов для сирот определил ее на службу к доктору. Общественные организации Антверпена заботились о том, чтобы повзрослевшие сироты получали кров и работу у зажиточных горожан.
Доктор был молод и не был женат. Он жил в большом доме в три этажа. На первом этаже располагался кабинет, где доктор вел прием посетителей, на втором обитала прислуга, а на третьем этаже жил он сам. Комнату на чердаке отдали Каролин. На службе у доктора состояли домашняя хозяйка и кухарка, которые очень жалели Каролин из-за ее сиротства и ее непривлекательности.
В обязанности Каролин входила помощь прислуге в ведении домашнего хозяйства. Готовить она не умела, вести хозяйство тоже, делать покупки для дома ей не доверяли, поэтому она мыла полы, чистила кастрюли и выносила мусор. Каролин очень старалась всем угодить.
Как-то, поздно вечером на чердак к задремавшей было Каролин зашел доктор. Он присел к ней на постель. Потом он долго рассуждал о душевной тоске, об одиночестве звезд на небе, о ссорах со своими родителями, которые его никогда не любили. Оказывается, ссоры с родителями выматывали его больше, чем медицинская практика. Потом доктор признался, что он, наверное, страдал бы меньше, если бы тоже был сиротой.
Каролин сердцем поняла, что доктора надо утешить. Когда молодой хозяин выговорился и задрожал от ночного холода, она накрыла его своим простеньким одеяльцем, подаренным ей наставницей детского дома, и нежно обняла его худые плечи. Это было так хорошо и так уютно: сидеть под одним одеялом с молодым человеком, – что девушку переполнило желание отплатить своему хозяину теплотой всего своего тела. В эту ночь Каролин стала женщиной. Ей было больно и немного совестно за свою неопытность. Она стеснялась голого доктора, но честь спать с хозяином, как спит жена с мужем, стоила того.
Десять лет жила Каролин при докторе. Она обжилась в своей маленькой комнатке на чердаке, и в редкие счастливые ночи занималась с хозяином любовью. Девушка дорожила тайной, которую ей доверил доктор, – тайной его одиночества. У нее не было ни подруг, ни друзей. Каролин так и не научилась готовить еду, не могла красиво убрать комнату, она не очень хорошо считала деньги, поэтому ей по-прежнему не доверяли делать покупки, прислуга в доме доктора не роптала за ее неумелые руки, потому что покорность и убогость девушки вызывали одно лишь только сострадание. Все заработанные деньги Каролин тратила на своего любимого доктора, покупая ему самые модные атласные галстуки и самую пахучую парфюмерию. Ей доставляло удовольствие видеть, как округляются глаза продавщиц, когда она платила бешеные деньги за пару мужских носовых платков.