Невротички

  На улице зима, морозная и жгучая, только сессию никто из-за этого не отменял.

  Зоя с Наташей закутались в зимние пальто. Зимнее совковое пальто - это то же что и осеннее, только с пристегнутым песцовым воротником. Или лисьим. Кроличьим. Девочки были в тренде - на клетчатом пальто Зои красовался рыжий искусственный лоскут взъерошенных паклей, а Наташа облагородила зимнее убранство серым такого же качества. Подруги были неразлучны и на любые подвиги ходили вместе.

  - Добрый вечер! - весело произнесли девочки на пороге у преподавателя, робко, но с надеждой протягивая газетку с цветами.

  - Добрый, - Физиамид Маркович опешил. За пятьдесят лет карьеры преподавателя астрономии в техникуме легкой промышленности в его доме не побывало ни одного студента - мало кто решался задать строгому учителю абсолютно ненужного предмета на факультете кройки и шитья вопрос после занятия, а не то чтобы зайти в гости. Его имя говорило о дате рождения, национальности и сопутствующих возрастных заболеваниях само за себя. Уже в 70-х оно пахло нафталином. Однако лицо Физиамида Марковича всегда выражало значимость, как личностную, так и профессиональную, которая выражалась в пренебрежении студентами.

  - Мы проходили мимо и решили зайти! Можно? - подругам было неловко и тошно, но знаний по предмету было взять неоткуда. До скромной квартиры Фезиамида Марковича девочки добирались часа три, поэтому помимо желания получить зачет, подруги нуждались в тепле. Зоя, не дождавшись приглашения, первой вошла в квартиру.

  - Конечно, - Физиамид Маркович провел девочку взглядом. 73-летний низкорослый щуплый старик с седой истерзанной жизнью бородкой опешил от незваных гостей, стыда за внешний вид домашней майки и растянутых синих треников, но выхода не было. Из кухни выглядывала жена в вафельном синем халате, вопрошающей кто пришел. Физиамид представил гостей и попросил поставить букет в вазу.

  Цветами, мольбами и печальными историями о судьбе Зоя получила диплом и стала документально взрослой.

  ***

  В этой низкорослой девочке с бездонными карими глазами, обрамленными черными ресницами и двумя кантиками густых бровей сверху, и обворожительной улыбкой сочеталось несочетаемое - желание выжить, но сделать это по-своему, так как в противном случае "и не надо". После окончания техникума домой не вернулась. Зоя наблюдала столичных красоток и модниц, живших в собственных квартирах, ходивших по театрам и на свидания, рано заводивших семьи. Она хотела такого же женского счастья, которое искать в родном селе сочла глупым и бесперспективным.

  Жила поначалу в общежитии и работала на фабрике технологом. Одна выкручивалась, падала, болела, смеялась, грустила, скучала, мечтала и соскребала себя с асфальта, оказываясь размазанной после очередной неудачи, которые притягивала к себе магнитом. Если бы где-то учредили конкурс на "Мисс Везение", то Зоину заявку даже не рассмотрели. Последнее наверняка стало бы еще одним поводом обидеться на вселенную.

  Вышла замуж за запойного алкоголика, рядом с которым чувствовала себя могучей, помогающей женщиной, в которой нуждаются. Ну хоть кому-то. Часто дамы жалуются на то, что пьет, бьет, пропадает и изменяет. Однако большинство из таких "терпил" продолжают тянуть любимого ханыгу и жаловаться миру на тяжелый крест. Нравится ли им? Отвечают, что нет. Однако каждая тайно верит, что домашние скандалы, синяк под глазом, надутые губы, безграничная критика а-ля "пила - уровень бог" и ночная жертовность, когда носишься после полуночи по всем канавам округи, ибо в одной из них наверняка сладко посапывает в лучшем случае обоссаный, а в худшем с набитой мордой, богом посланный в наказание за грехи твои и предков человек. Жизнь превращается в вечное ожидание счастливого "завтра", когда ежедневно пренебрегается "сегодня", выдвигая наступление хоть какого-то дня под большой вопрос. Признаться в том, что мужчину можно сменить, трудно, ведь есть кое-что посильнее стыда за мужа-алкоголика или страха перед отбитыми почками на глазах у ребенка в результате недопонимания между "голубками", один из которых пьяный в хлам - это страх одиночества.

  После свадьбы Зоя жила у мужа вместе с его родителями.

  Обычная хрущевка на втором этаже разваливающейся на части пятиэтажки. Смежные комнаты. В "главной" располагалось старшее поколение, во второй, в глубинке, - ютились молодые с новорожденным ребенком. Свекровь души во внучке не чаяла, Зою боготворила. Конечно, материнское сердце болело за сына, но женщина в летах понимала, что запойника никакой дуре, к тому же порядочной и хозяйственной, больше не пристроить.

  - Встань, - шептала Зоя мужу, услышав крик новорожденной Полины.

  - Сама вставай!

  - Пожалуйста, - у женщины физически не было сил подняться и приготовить единственно доступное для советских детей питание - "Малютку". Молоко пропало после очередной семейной потасовки, в результате которой пудру под левый глаз пришлось класть в несколько слоев.

  - Та пошла ты, - муж отвернулся на бок и продолжил спать.

  - Гад! - Зоя мощно заехала мужу по носу. Потом еще раз. Сильно, от усталости и бессонных ночей. После встала и покормила дочь.

  Коля был отвратительным. При всей красивости, умности и наличии золотых рук, которые в буквальном смысле могли починить все и построить космический корабль, отдавал предпочтение выпивке и посиделкам с такими же товарищами, превратившимися давно в жалкое подобие некогда вполне приличных мужчин. Зоя ненавидела его вид, нрав и запах.

  - Я больше не могу, поговорите с ним! - плакалась женщина, болтающая смесь дочери стоявшей задом свекрови, которая лепила котлеты из телятины. Обессиленная после дня в стиле #яжемать, Зоя порой засыпала облокотившись о стену. Встала, покормила, перепеленала, постирала, погладила, погуляла, перепелинала, покормила, успокоила, постирала... и так до бесконечности. Женщина сходила с ума от усталости и пьянок мужа. Дочь росла, но ничего годами не менялось.