Страница 4 из 61
- Твой?
- Тут все обчее, - оскалился он снова.
- Патроны где?
Хлопец только плечами пожал: какие еще патроны?
Второй тракторист отошел заранее и сел у запотевшего окна. Всем видом своим он говорил, что до этой хаты ему нет никакого дела. Но под тем матрацем, где он лежал до этого, тоже нашелся обрез.
- Твой? - спросил Котенко.
- Понятия не имею. - Он деланно отвернулся. - Мы тут чужие...
Дедок заохал и проворно юркнул к дверям. Его успели схватить за штаны.
- Посиди в хате, - сказал Котенко. - Еще рано оповещать других. Мы как-нибудь сами.
В фанерном закутке топилась плита. На плите варилось мясо.
- Оленина, - сказал опытный лесник. - А ну покажь, откуда рубил? Где туша?
- В магазине туша, - весело огрызнулся дед, стараясь обратить все в шутку. - Рупь семьдесят за кило.
Два лесника вышли. Отыскать разрубленную тушу под снегом у задней стены не составляло труда. Браконьеры не очень хоронились.
Документы у трактористов брали силой. Дедок сидел на положении постороннего. Котенко спросил у него:
- Где остальные?
По мятым постелям нетрудно было догадаться, что постояльцев тут шестеро. Значит, четверо на охоте: под их матрацами оружия не оказалось.
Составили протокол, трактористов усадили в "газик" и увезли в ближайшее отделение милиции. Пятеро остались ждать "охотников" из леса.
Перевалило за полдень. Дедок, растеряв наигранное оживление, замкнулся, чесал бородку, охал, засматривал в окно. На улицу его не выпускали: найдет способ предупредить. Но никто пока не шел из лесу.
- Так дело не пойдет, - сказал наконец Котенко. - Надо их встретить. А ну, старый, говори: сколько их, кто такие?
Дедок вздохнул.
- Я как на духу. - Он слабо махнул рукой, решив купить себе снисхождение. - Четверо пийшлы, все с ружьями. А хто такие, вот как перед богом, не можу сказать. Прийшлы, ночевали и подались в лес. "Диду, подай. Диду, свари..."
- Куда пошли? - быстро спросил Котенко.
- Ось бачьте направо горку? Аж до нее.
Зоолог поднялся, назвал троих, они вскинули карабины и вышли. Двое остались с дедом. Кто знает, не появятся ли новые "охотнички". Видно, тут у них база.
Дедок тоже вышел. Он топтался на снегу рядом с лесниками, скорбно почесывал бородку и нет-нет да и поглядывал остреньким взглядом влево, на пологую горушку с вырубленным лесом. Котенко перехватил его взгляд раз, другой и понятливо сощурился. Внезапно спросил:
- Так куда же они все-таки пошли?
- А бог их знает! - с притворным смирением отозвался дедок. - Чи вправо, чи влево - не углядел.
Зоолог и трое остальных разобрали лыжи, но поначалу пошли пешком. Снег в лесу, истоптанный гусеницами тракторов, слежался, пожелтел и засорился. Всюду валялись сучки, стояли свежие пни бука и граба. По мере подъема дорожки редели, близ вершины перевальчика исчезли почти все. Только старая и новая лыжня уходили вниз, где за ручьем начинался заповедник. Кажется, Котенко не ошибся в выборе направления, деду не удалось сбить его со следа.
- Вчетвером топали, - сказал один из лесников, внимательно осмотрев лыжню. - Еще морозом не прихватило.
Ручей переходили на лыжах. Вокруг стоял голый лес, ветер тихо и печально посвистывал в ветках ольховника, обивал шишечки. Стало холодней, все надели рукавицы.
Когда поднялись на противоположный склон, покрытый разномастным пихтарником, сверху вдруг накинуло дымком далекого кострища.
- Тихо... - предупредил Котенко и передвинул карабин на грудь.
Лыжня перед ними разошлась веером. Они шли теперь на дымок, застрявший между белых и черных стволов редколесья. Подъем снова сделался круче, но вдруг сломался, и началась плоская ступенька горы, густо заросшая пихтой. Лес широким полукольцом охватил нижнюю часть высокого массива.
Из этого леса прямо на них выкатилась человеческая фигура. Бойко и весело отталкиваясь палками, "охотник" шел по старой лыжне. Он сгибался под тяжестью большого рюкзака за спиной. Короткий обрез болтался на груди браконьера. Уверенный в безопасности, разгоряченный удачной охотой и хорошей дорогой, браконьер не смотрел ни вперед, ни по сторонам. И когда четыре карабина почти уперлись ему в грудь, он еще несколько секунд улыбался, не сумев сразу постигнуть происшедшее. А в следующее мгновение, сообразив, упал вдруг назад, на мокрый и грязный от крови рюкзак с мясом, перехватил обрез, и не успели лесники навалиться на него, как прогремел выстрел, нацеленный не в людей - в небо. В ту же секунду браконьер заработал такой удар прикладом, что только замычал от боли.
- Лебедев, отведешь этого мерзавца до зимовки, - приказал Котенко, а сам уже стал на лыжи. Он спешил. Ведь те, что остались в лесу, слышали выстрел и, конечно, ударились в глубь долины.
- Кого стрелил? - строго спросил Лебедев у пленника.
- Я не зна-аю, я только отношу... - плаксиво ответил пленник, сразу растерявший всю свою воинственность. Хоть и с опозданием, но до него дошел наконец весь трагизм "веселенькой охоты", и он живо представил себе не очень завидное будущее.
- Сколько вас там, у костра?
- Не зна-аю... - скучнее прежнего завел он.
Лебедев, пожилой и суровый с виду лесник, вдруг сделал свирепые глаза и широко замахнулся прикладом.
- Ну?..
Парень упал и, заслоняясь руками, признался:
- Трое там...
- Трое! - крикнул Лебедев вслед своим, уже вошедшим в лес.
До костра оказалось метров шестьсот. Там уже никого не было. Только следы преступления. Безрогая голова оленухи, шкура, перевернутый впопыхах котелок с мясом, даже расчатая пачка сигарет в красной коробке. Быстро они...
А куда, спрашивается, убежишь, если снег кругом? Он все равно выдаст беглецов с головой.
- Смотри-ка, а мясо забрали с собой, не захотели оставить, - сказал Котенко. - И винтовки не бросили. Ладно, пусть вытряхнут силенку, от нас они не уйдут.
Он открыл планшетку и сверил направление по карте. Точно, побежали в сторону Камышков, как они с Сашей и предполагали. Их там встретят.
У костра закурили, а передохнув, пошли по свежей лыжне, изредка отступая с нее, чтобы спрямить нервно петляющий путь беглецов.
День стал клониться к вечеру, сильней морозило; лыжня браконьеров стекленела, идти по ней было легко, и лесники, не особенно напрягаясь, сближались с беглецами.