Страница 7 из 46
Дон-Кихот
Мы за баром сидим в Барселоне и пьемвиски, содой изрядно разбавленное.Это только, конечно, аэродром,ну, а все-таки тоже Испания.Мы за долгий полет устали всерьез.Здесь не то, что в Англии, — жарко.Ну-ка, бармены, — что там стоит — кальвадос?Дай-ка мне. Я читал у Ремарка.Он, с улыбкой прослушав фразу мою,проявляет усердье и живость.Кальвадос для познания жизни я пью —самогонкой шибает жидкость!К сувенирной витрине я подхожу.Нафталином тут сильно пахнет!Ну-ка, что продается тут — погляжу,а быть может, куплю на память.Сколько тут — золоченых — на счастье подков.Тут игрушечные мотороллеры,кастаньеты, и черные морды быков,и, конечно, платки с матадорами.Вдруг я замер перед витриною. Вотна меня застенчиво, грустносмотрит старый знакомый мой — Дон-Кихот —деревянненькая игрушка.Он и шпагу-то хрупкую держит еле,и какая-то в нем покорность тупая.Дон-Кихоты в Испании подешевели.Доллар штука — туристы их покупают.Вот я вижу, лениво жуя бутерброди торгуясь с завидным опытом,долговязый турист из Нью-Йорка беретДон-Кихотов десяток — оптом.Он уходит, окутан в сигарный чад,и у выхода шумно сморкается.Сапоги Дон-Кихотов печально торчатиз карманов американца.1960«Когда взошло твое лицо…»
Когда взошло твое лицонад жизнью скомканной моею,вначале понял я лишь то,как скудно все, что я имею.Но рощи, реки и моряоно особо осветилои в краски мира посвятилонепосвященного меня.Я так боюсь, я так боюськонца нежданного восхода,конца открытий, слез, восторга,но с этим страхом не борюсь.Я понимаю – этот страхи есть любовь. Его лелею,хотя лелеять не умею,своей любви небрежный страж.Я страхом этим взят в кольцо.Мгновенья эти – знаю – кратки,и для меня исчезнут краски,когда зайдет твое лицо…1960Заклинание
Весенней ночью думай обо мнеи летней ночью думай обо мне,осенней ночью думай обо мнеи зимней ночью думай обо мне.Пусть я не там с тобой, а где-то вне,такой далекий, как в другой стране, —на длинной и прохладной простынепокойся, словно в море на спине,отдавшись мягкой медленной волне,со мной, как с морем, вся наедине.Я не хочу, чтоб думала ты днем.Пусть день перевернет все кверху дном,окурит дымом и зальет вином,заставит думать о совсем ином.О чем захочешь, можешь думать днем,а ночью – только обо мне одном.Услышь сквозь паровозные свистки,сквозь ветер, тучи рвущий на куски,как надо мне, попавшему в тиски,чтоб в комнате, где стены так узки,ты жмурилась от счастья и тоски,до боли сжав ладонями виски.Молю тебя – в тишайшей тишине,или под дождь, шумящий в вышине,или под снег, мерцающий в окне,уже во сне и все же не во сне —весенней ночью думай обо мнеи летней ночью думай обо мне,осенней ночью думай обо мнеи зимней ночью думай обо мне.1960«Не мучай волосы свои…»
Не мучай волосы свои.Дай им вести себя как хочется!На грудь и плечи их свали —пусть им смеется и хохочется.Пусть, вырвавшись из шпилек, гребней,как черный водопад летяти все в какой-то дреме древней,дремучей дреме поглотят.Пусть в черной раме их колышущейся,а если вслушаться, то слышащейся,полны неверного и верногои тайны века и веков,горят два глаза цвета вербногос рыжинкою вокруг зрачков!В саду, ветвями тихо машущем,тобой, как садом, обнесен,я буду слушать малым мальчикомсквозь чуткий сон, бессонный сонв каком-то возвращенном возрастесчастливо дремлющих щенят,как надо мною твои волосы,освобожденные, шумят…1960