Страница 16 из 46
Сон в африке
Мне снится этот дальний человек.Он от меня тебя уводит, дальнюю,за джунглями, за дюнами и дамбами,за тысячами тысяч разных рек.Исполненный неправой правоты,тебя ведет он за собою следом,и, словно заколдованная, тыидешь за ним под мокрым русским снегом.Что делать мне с тобой? Я разложуна берегу, где зной и только плески,из кожи крокодиловой джу-джуи буду колдовать по-тоголезски.Но как мне, как приворожить тебя?Какого цвета дымом или знаком?Не знаю я. Плохой я, видно, знахарь,как ни колдую, сам с собой темня.О, колдуны, седые колдунына шкурах антилоп в белесых пятнах,ее глаза, как ваши, холодны,и действия, как ваши, непонятны.Колдуньи неподвластны ворожбе.Но он околдовал ее, тот дальний.Вы помогите ей, многострадальной,ко мне вернуться и к самой себе.О, идолы, владыки древних джунглей!Базальтовые головы склоня,молитвою возвышенной и жуткоймолитесь за нее и за меня.О, звери джунглей — обезьяны, тигры,ручные дети Африки родной,рядами на колени встаньте тихо,просите, чтоб она была со мной!Но ты уходишь с человеком темсреди московских, так недостижимыхснижающихся медленно снежинок,и в них ты растворяешься, как тень.Уходишь ты. Твои глаза — две тайны.Ты, ледяная вся, идешь в снегу.Всей Африкой дыша, тебя оттаиваюи все никак оттаять не могу.1960Кровать
Эта кровать была когда-то моднойи ослепляла всех конструкцией мощной —подобие античного порталаиз дьявольских пружин, шаров металла…Кровать была когда-то к свадьбе купленаи стоила, наверно, деньги крупные.Кровать свою хозяйка обожала.Она любила здесь и здесь рожала.Но дочка выросла и вскоре замуж выскочилаи про кровать иное мненье высказала.Муж тоже молод был, а все, что молодо,старается по-новому быть модно, —и рядом с вырезками из журнала «Польша»кровать, конечно, выглядела пошло.Кровать им жить своим присутствием мешала!Ее четыре полновесных шарана легковесной современности приметывзирали, как враждебные планеты…О те шары, надменные, литые!Тогда пошли на хитрость молодые.Старуху как-то днем из дома вытянули,кровать сломали и на свалку выкинулиПришла старуха, выронила сумку.В глазах ее застывших было сухо,но что-то было в них тоскующее, страждущееи что-то без названья, очень страшное.Ты не жалеешь, молодость, за модностьютого, что было тоже чьей-то молодостью.Но, может, мебель, на сегодня стильная,покажется потомкам тоже стыдною?Мне рассказали, что ночами медленностаруха бродит среди стильной мебели,в руке сжимая дорогую малость —один из тех шаров — все, что осталось.1960«Эта женщина…»
Эта женщина любит меня,но канаты к другому не рубит.Эта женщина губит менятем, что любит она — как не любит.Ей работа моя чужда.Ей товарищи мои чужды.Не скажу, что это вражда.Ведь вражда — это все-таки чувство.Просто ей все равно, все равно!Это детская — что ли — жестокость.Ну а сколько ей богом дано:и талант, и редчайшая тонкость!Необычны и странны черты.Вдохновенно лицо ее выдумано.Только бог ей не дал доброты, —поленился на старости, видно.Что ей строгих товарищей суд!Черт возьми — она самородок!И ее, восторгаясь, несутпароходы и самолеты.Если боль или радость вокруг —ничего она знать не хочет.Если мать больна или друг —так же звонко она хохочет.Но когда-нибудь в тишине,вынимая устало сережки,вдруг припомнит она обо мне,и глаза ее станут серьезны.Загрустит, головенку склоня.Пусть грустит — ее не убудет.С этой женщиной у меняникогда ничего не будет.1960