Страница 33 из 45
В погоне за дешевой популярностью
Мне скоро тридцать. Я герой пародий,статей, разоблачительных стихов.Приписаны мне прочно все порокии все из существующих грехов.Мне говорят порой, что я пишув погоне за дешевой популярностью.Возможно, скажут вскоре, что дышув погоне за дешевой популярностью.Когда-нибудь я все-таки умру.И постараюсь тихо, а не буйно.Надеюсь, что хоть этим я уйму,умаслю я умаявшихся уйму.Не будет хитрой цели у меня.Но кто-то с плохо сдержанною яростью,наверно, прошипит, что умер яв погоне за дешевой популярностью.1957–1961Ира
Здравствуй, Ира! Как живешь ты, Ира?Без звонка опять пришел я, ибознаю, что за это ты простишь,что меня ты снова не прогонишь,а возьмешь — и чем-нибудь покормишьи со мною вместе погрустишь.Я тебе не муж и не любовник,но, пальто не сняв еще, в ладоняхруку твою бережно задерживаюи целую в лоб тебя, зардевшуюся.Ты была б женой такою чудною —преданною, верною, чуткою.А друзья смеются: «Что ты, Женечка!Да и кто на ней, подумай, женится!Сколько у ней было-перебыло.Можно ли, чтоб эта полюбила!»Знаю черт-те что в постели делавших,но умевших оставаться в девушках!Ненавижу лживых и растленныхэтих самых «целок» современных.Ты для подлецов была удобная,потому что ты такая добрая.Как тебя марали и обмарывали,как тебя, родимая, обманывали.Скоро тридцать — никуда не денешься,а душа твоя такая девичья!Вот сидишь ты, добротой светясь,вся полна застенчивым и детским.Как же это: что тебе сейчасесть с кем спать, а просыпаться не с кем?!Пусть тебе он все-таки встретится,тот, кто добротой такой же светится.Пусть хранит тебя не девственность детская,а великая девственность — женская.Пусть щадит тебя тоска нещадная,дорогая моя, нежная, несчастная…1957«Когда я думаю о Блоке…»
Когда я думаю о Блоке,когда тоскую по нему,то вспоминаю я не строки,а мост, пролетку и Неву.И над ночными голосамичеканный облик седока —круги под страшными глазамии черный очерк сюртука.Летят навстречу светы, тени,дробятся звезды в мостовых,и что-то выше, чем смятенье,в сплетенье пальцев восковых.И как в загадочном прологе,чья суть смутна и глубока,в тумане тают стук пролетки,булыжник, Блок и облака…1957О, если бы!
О, если бы все лица, что прекрасны,в одно прекрасное лицо соединились,о, если бы… то мне бы так хотелосьпоцеловать его за все, за все, за все…О, если бы все морды, что я видел,соединились бы в одну большую морду,о, если бы… то мне бы так хотелосьдать ей раза за все, за все, за все…1957«Откуда родом я…»
Откуда родом я? Я с некойсибирской станции Зима,где запах пороха и снегаи запах кедров и зерна.Какое здесь бывает лето?Пусть для других краев ответзвучит не очень-то уж лестно:нигде такого лета нет!Иди в тайгу с берданкой утром,но не бери к берданке пуль.Любуйся выводками утокили следи полет косуль.Иди поглубже. Будь смелее.Как птица певчая, свисти.А повстречаешься с медведем —его брусникой угости.Брусника стелется и млеет,красно светясь по сосняку.У каждой пятнышко белееттам, где лежала, – на боку.А голубичные поляны!В них столько синей чистоты!И чуть лиловы и туманныотяжеленные кусты.Пускай тебе себя подаритмалины целый дикий сад.Пускай в глаза тебе ударитчерносмородиновый град.Пусть костяника льнет, мерцая.Пусть вдруг обступит сапогиклубника пьяная, лесная —царица ягод всей тайги.И ты увидишь, наклонившись,в логу зеленом где-нибудь,как в алой мякоти клубничнойжелтеют зернышки чуть-чуть.Ну а какой она бывает,зима на станции Зима?Здесь и пуржит, здесь и буранит,и заметает здесь дома.Но стихнет все, и, серебристымснежком едва опушена,пройдет надменно с коромыслом,покачиваясь, тишина.По местной моде, у лодыжкина каждом валенке – цветы,а в ведрах звякают ледышки,и, как ледышки-холодышки,глаза жестоки и светлы.На рынке дымно дышат люди.Здесь мясо, масло и мукаи, словно маленькие луны,круги литые молока.А ночью шорохи и шумы.Гуляет вьюга в голове.Белеют зубы, дышат шубына ошалевшей кошеве.И сосны справа, сосны слева,и визг девчат, и свист парней,и кони седы, будто сделалмороз из инея коней!Лететь, вожжей не выпуская!Кричать и петь, сойти с ума,и – к черту все!.. Она такая —зима на станции Зима!1957