Страница 8 из 9
Все возместит он сполна, что Браун взыщет по праву!
Если я клятву нарушу, меча не носить мне отныне!..».
Тут же король приказал немедля совету собраться,
Тщательно все обсудить и назначить кару злодею.
Все порешили на том, что, буде король соизволит,
Нужно вторично затребовать Рейнеке, чтоб на совете,
Выслушав иски и жалобы, лично он дал объясненья.
Гинце-коту надлежит с извещеньем отправиться к лису:
Гинце умен и проворен. Так на совете решили…
С мненьем своих приближенных король вполне согласился
И обратился к коту: «Оправдайте доверье совета!
Если он вздумает только и третьего ждать приглашенья,
Худо придется ему и всему его роду навеки!
Если не глуп он, то явится. Это ему вы внушите!
Всех и во грош он не ставит, но с вами он будет считаться».
Гинце стал возражать: «Удачей ли иль неудачей
Кончится дело, но вот я приду, а с чего начинать, я не знаю,
Что вы прикажете, то я исполню, но лично считаю,
Было бы лучше другого послать: я так мал, слабосилен.
Браун-медведь – великан и силач, а чего он добился?
Как же справиться мне? Простите меня, но увольте!»
«Ты меня не убедишь, – ответил король, – ведь нередко
В личности самой мизерной сметки и мудрости больше,
Нежели в очень внушительной. Ты великаном не вышел,
Но образован, умен и находчив». Кот подчинился:
«Воля монарха – закон! И первое, что по дороге
С правой руки я замечу, то будет приметой удачи…».
Песнь третья
Вышел кот Гинце, идет, шагает своею дорогой.
Издали сизоворонку заметив, он радостно крикнул:
«Добрая птица! Счастливой дороги! Ко мне свои крылья
Ты устреми и сопутствуй мне справа!» И вот прилетела
Птица, но слева от Гинце присела на дерево с песней.
Гинце весьма огорчился, решил, что беда неизбежна,
Но, как бывает со многими, он постарался взбодриться.
Шел себе, шел он вперед, в Малепартус приходит и видит
Рейнеке, около дома сидящего. Кот поклонился:
«Щедрый на милости бог да пошлет нам вечер счастливый!
Слушайте, смертью грозит вам король, если только дерзнете
Вновь уклониться от явки! Еще передал он: ответить
Всем истцам вы должны, иль родня ваша вся пострадает…»
«Здравствуйте, – лис отвечает, – привет вам, племянничек милый!
Да наградит вас господь всем, чего вам желаю».
Вовсе, конечно, не то затаил он в предательском сердце.
Новые козни теперь замышлял он: и этого также
Думал спровадить гонца с большим посрамленьем обратно.
Гинце-кота называл он племянником: «Чем бы, племянник,
Мне угостить вас? На сытый желудок приятнее спится.
Дайте-ка мне похозяйничать! Утром отправимся вместе.
Так будет лучше. Из всех моих родичей, право, не знаю,
Кто есть другой, на кого бы я мог, как на вас, положиться?
Этот медведь, объедала, был чересчур уж напорист.
Он и силен и свиреп. Я ни за что бы на свете
С ним не решился отправиться в путь. Но теперь-то, конечно,
С вами охотно пойду я. Завтра же утром пораньше
Мы соберемся в дорогу. Пожалуй, так будет разумней».
Гинце ему возразил: «Было бы лучше, положим,
Сразу же, с места в карьер, ко двору нам и двинуть.
Светит над степью луна, дороги все сухи, спокойны…»
Рейнеке снова: «Я нахожу путешествие ночью
Небезопасным: днем и дорогу иной вам уступит,
Ночью ему попадитесь, – кто знает, чем кончится встреча!»
Гинце решился спросить: «Ну, а если б я, дядя, остался, —
Чем, позвольте узнать, мы закусим?» А лис отвечает:
«Мы пробавляемся плохо. Но раз вы решили остаться,
Свежие соты медовые дам вам, – достану отборных».
«Отроду их не едал, – пробурчал обиженно Гинце. —
Если другим угостить вы не можете, дайте хоть мышку:
Мышью вполне удовольствуюсь, мед – для других сберегите…»
«Что? Вы любитель мышей?! – Рейнеке вскликнул. – Серьезно?
Этим я вас угощу. Поп тут живет по соседству.
Хлебный амбар у него, а мышей в этом самом амбаре —
Возом не вывезешь! Поп, я слыхал, огорчается очень:
«Нет, говорит, от мышей ни днем и ни ночью покоя…»
Гинце сболтнул опрометчиво: «Сделайте мне одолженье,
К мышкам меня отведите: ни дичь, ни все остальное
Так не люблю, как мышатину». Рейнеке даже подпрыгнул:
«Ну, вы, значит, имеете великолепный ужин!
Раз я уж выяснил, чем угодить вам, давайте не мешкать…»
Гинце поверил, – пошли они оба, приходят к амбару,
Стали под глиняной стенкой. Рейнеке в ней накануне
Ловко лазейку прорыл и у спящего патера выкрал
Лучшего из петухов. Мартынчик, любимое чадо
Богослужителя, месть изобрел он у самой лазейки
Петлю очень искусно приладил в надежде, что с вором
За петуха разочтется, как только придет он вторично.
Рейнеке это узнал, на примете держал, и сказал он:
«Милый племянник, влезайте-ка прямо в дыру. Я останусь
Здесь караулить во время охоты. Мышей нагребете
Целую кучу в потемках! Вы слышите писк их задорный?
Вволю наевшись, назад вылезайте, – я вас дожидаюсь.
Нам в этот вечер нельзя разлучаться, а утром пораньше
Выйдем мы с вами – и путь скоротаем веселой беседой».
«Значит, – спросил его кот, – влезать я могу без опаски?
Ведь иногда и священник недоброе может замыслить…»
Рейнеке-шельма его перебил: «Кто бы мог заподозрить
В трусости вас? Возвратимся домой, – там радушно, с почетом
Примет вас женушка наша и чем-нибудь вкусным накормит,
Правда, не будет мышей, но… чем богаты – тем рады».
Кот между тем, пристыженный лисьей насмешливой речью,
Лихо метнулся в дыру – и сразу же в петлю попался.
Вот как Рейнеке-лис угощал гостей простодушных!
Только почувствовал Гинце прикосновенье веревки,
Так и шарахнулся сразу назад, перепуганный насмерть.
Слишком силен был прыжок, – и петля стянулась на Гинце!
Жалобно Рейнеке звал он, который злорадно снаружи,
Все это слыша, язвил, просунувши морду в лазейку:
«Гинце, понравились мыши? Упитанны? Или не очень?
Если б Мартынчик узнал, что вы его дичь уплетали,
Он бы горчицы принес вам; он очень услужливый мальчик.
Что?! При дворе это принято – петь за столом? Сомневаюсь!
Если б в такую ловушку, в какую вас я пристроил,
Также попался мне Изегрим, он бы за все свои козни
Полностью мне заплатил!» Тут Рейнеке-плут удалился…
Надо сказать, что он хаживал часто не только на кражи:
Прелюбодейство, убийство, грабеж и предательство сам он
Даже грехом не считал и подобное что-то задумал,
Фрау Гирмунду решил он проведать с двоякою целью:
Выпытать прежде всего, в чем, собственно, жалоба волка,
А во-вторых, он намерен был возобновить с ней интрижку.
Изегрим был при дворе, – как не использовать случай?
Нечего тут сомневаться: ведь именно склонность волчицы
К нагло-распутному лису зажгла всю ненависть волка…
Рейнеке к даме пришел, но как раз не застал ее дома.
«Ну, байстрючки! – сказал он волчатам. – Ни больше ни меньше!»
Мило кивнул малышам и ушел по другим он делишкам.
Утром чуть свет возвратившись домой, Гирмунда спросила:
«Не заходил ли ко мне кто-нибудь?» – «Да вот только что вышел
Дяденька Рейнеке, крестный, – хотел побеседовать с вами.
Всех нас, как есть, почему-то он называл байстрючками…»
«Что?! – закричала Гирмунда. – Он мне ответит!» И тут же
Бросилась вслед за нахалом – с ним рассчитаться. Знакомы
Были ей лисьи дорожки. Настигла – и крикнула гневно:
«Что это?! Что за слова?! Что за бесстыжие речи?!
Как вы, бессовестный, смели так выражаться при детях?