Сандалики

– Не хочу.

– Будут, – уверенно заключила Нина Валерьевна. – Если ты не прекратишь вести себя как сумасшедшая, обязательно будут. Пора немного повзрослеть. Тебе уже не пять лет, ты будущая школьница, и ответственность у тебя теперь будет большая. Теперь по тебе будут оценивать мои успехи, как педагога. Будь добра соответствовать статусу дочери завуча.

Эти требования только в разных вариациях Лёля ещё не раз услышала от мамы, некоторые фразы заучила наизусть, но тогда она кивала, сдерживая слёзы и поглядывая на одинокую Зою, неудобно присевшую у стены.

– Я буду хорошо учиться! – с жаром пообещала она.

– Приводи себя в порядок, и за стол, – Нина Валерьевна шумно выдохнула, одёрнула кофту и удалилась.

Лёля стянула непослушные кудри в хвост, из хвоста сплела тугую косу, поменяла измятую футболку и ринулась к дверям. У порога оглянулась на несчастную покинутую Зою: её голова склонилась, кукольный взгляд выражал укор и обиду. Лёля переборола в себе порыв вернуться и усадить её удобнее, бросила взгляд в зеркало на двери шкафа, желая убедиться, что пышные волосы не выбрались на свободу. В отражении за своим плечом она увидела куклу: на пластиковых ногах красовались ярко-оранжевые сандалики. Лёля тихо вскрикнула и резко развернулась. Зоя сидела в той же позе, вытянув босые ноги, и буравила её неподвижным взглядом.

Лёля снова кинулась к зеркалу, её взгляд заметался по отражающейся комнате, пытаясь разыскать странные сандалики, но их и след простыл. Лёля подышала на гладкую поверхность, протёрла её ладонью и на долю секунды снова обнаружила сандалики, но уже не на ногах Зои, а на книжной полке. Стоило ей моргнуть, как видение исчезло, оставив после себя оранжевые пятна в глазах.

С тех пор «чёртовы сандалики» появлялись регулярно, правда помимо обувной пары добавились и другие странные видения, преследующие Лёлю настойчиво и, как ей казалось, совершенно бессистемно.

В свою квартирку Лёля вернулась в насквозь промокших сапогах и в дурном расположении духа. Не включая свет, она разделась и прошла в комнату, освещённую разноцветными огнями ёлочной гирлянды. Как ни странно, праздничное убранство комнаты и мерцание огоньков навевали не весёлое настроение, скорее, вызывали тревогу, словно полицейская мигалка или беспокойный сигнал скорой помощи, торопящейся на вызов.

Приняв душ, Лёля укуталась в тёплую фланелевую пижаму, выбранную мамой из-за комфорта и выгодной цены, и опустилась на пол напротив зеркальной стенки шкафа. Огни ёлки хаотично скользили по её лицу, расцвечивая кожу причудливым узором, загадочно углубляли взгляд.

– Я ему нужна, – печально пробормотала она, разглядывая своё отражение. – Он уже это чувствует, просто… я сама виновата.

Лёля пригладила волосы, после уличной сырости они вновь закурчавились, скручиваясь в крупные локоны. По привычке она стянула их в тугую косу и отбросила за плечо. Утром снова выпрямит или соберёт в пучок, иначе будет выглядеть, как пугало. Непослушные волосы, видимо, достались ей от родного отца, которого она никогда не видела. Набредя на неприятное воспоминание Лёля скривилась и включила плеер на телефоне. Тонкие голоса вновь заполнили комнату, выпихивая из неё непрошеные раздумья. Лёля чуть убавила звук, чтобы песня не пересекала порог комнаты, и прикрыла глаза. Завтра будет новый день, и его тоже нужно пережить.

2 глава. Поговорить

Лёля поправила лацканы пиджака на мужчине и отступила на шаг назад, чтобы удостовериться, что все элементы дорогостоящего экстерьера хорошо сочетаются и подходят самому носителю.

Клиент выглядел довольным, хотя всего десять минут назад шумно и некрасиво ругался из-за рубашки недостаточно лилового оттенка. Василий Николаевич уже три года являлся постоянным клиентом магазина, отличался буйным темпераментом, высокими запросами и толстым кошельком. Любил, когда его не просто обслуживали, а угождали, лебезили, и чуть-чуть флиртовали. Такие тонкости в обслуживании не каждому работнику магазина оказались по плечу, а Лёля справилась, и даже ни разу не поморщилась, услышав пренебрежительное обращение «девица».

Кроме Лёли, в магазине, именуемом салоном и никак иначе, трудились ещё два консультанта: Ира и Александр. Ирина одевала женщин в возрасте и семейные пары, ибо умела подать себя как деталь салона, ревновать к которой просто смешно. Александр специализировался на молодых дамах, активно снабжающих его номерами телефонов. А Лёле чаще всего доставались одинокие мужчины. Она могла принимать заигрывания, но не переходить черту дозволенности, всегда выглядела достаточно несчастной, чтобы вызвать у клиентов желание потратить сумму покрупнее.

New look не отличался большой площадью и посещаемостью, как магазины, расположившиеся на первом этаже торгового центра. Не зазывал прохожих красными ценниками, выставляя напоказ завалы вещей из тонкого быстро линяющего трикотажа и вездесущих джинсов. В салоне никогда не проходили распродажи и акции, круг клиентов пополнялся медленно, за счёт устных рекомендаций и мелькания в телевизоре постоянных посетителей магазина. Это был другой уровень. Сюда шли за полным преображением, желая получить комплект вещей на весь сезон и угоститься шампанским во время примерки.

Никто из троицы консультантов не мог себе позволить пахнуть чипсами или сигаретами после перерыва, да и сам обед откладывался в угоду клиентам, приходящим в любое удобное для них время. Лёля быстро привыкла к новым правилам, приняла требования руководства и, с блеском выдержав испытательный срок, влилась в коллектив.

Василий Николаевич покинул салон довольный не столько хорошим обслуживанием, сколько выпавшей возможностью хорошенько на кого-нибудь наорать.

Лёля проводила его рассеянным взглядом и сразу же отошла от зеркала. Едва зацепилась взглядом за край синего платья, мелькнувшего в отражении, но ничего необычного не увидела. С последнего появления чертовщины прошло уже больше недели, и это успокаивало.

Привычным жестом она заправила вьющиеся пряди за уши, возвращая причёске строгость, и замерла у панорамного окна. Яркое освещение в салоне контрастировало с серой хмарью на улице. Люди выглядели как больные нахохлившиеся голуби, прятали подбородки в шарфы, поджимая плечи. Плотная туча заволокла небо, опустилась туманом, стирая детали. Ни ярких цветов, ни улыбок – всё серое.

Лёля собрала вешалки с пиджаками, оставшимися после примерки, и принялась развешивать вещи обратно, тихо напевая мотив, услышанной утром песни. В голове вертелись интересные рецепты кексов, которые порадуют Германа, особенно если в начинку засунуть больше мяса. Все её кулинарные изыски он воспринимал как должное, почти равнодушно, глаза загорались только при виде блюд, которые раньше бегали, прыгали и желательно мычали.

Торт «Панчо», отнявший у Лёли полдня, был съеден фоном к очередному волейбольному матчу и остался незамеченным в отличие от успехов Михайлова[3] на площадке. Лёля уже не ждала благодарности, ей нравился сам процесс создания чего-то необычного и оригинального из знакомых, и, казалось бы, несочетающихся ингредиентов.

Из примерочной вышла Ирина. Прислушалась к пению Лёли и картинно отбросила бархатную завесу в сторону.

– Аллигатор ушёл?

Лёля слегка кивнула – фамильярность с которой Ирина отзывалась о некоторых клиентах, её коробила и заставляла встревоженно оглядываться.

– Только что. От ремня отказался. Хотел более крупный рисунок крокодиловой кожи.

Василий Николаевич отличался маниакальной тягой ко всему, сделанному из крокодила, и если бы Лёля не занималась его гардеробом, ограничивая количество кожаных изделий, он бы натянул на себя крокодила целиком с макушки до пяток и щеголял бы в таком виде.

На полпути к подруге Ира приостановилась у зеркала. Приосанилась, расправила складки на плиссированной юбке и взмахнула светлыми волосами. Пряди послушно опустились на плечи, возвращаясь в первоначальную причёску. Ей не приходилось каждое утро возиться с кудрями, шевелюра на голове вела себя послушно, поддавалась укладке и не стремилась выйти из-под контроля.

3

Максим Михайлов – игрок клуба Зенит-Казань. Олимпийский чемпион (2012), Бронзовый призер (2008), Лучший нападающий (2012), Самый результативный игрок (2012).