Взор синих глаз

Стефану показали его комнату. Пока он отсутствовал, Эльфрида украдкой проскользнула в отцовскую спальню:

– Он приехал, папа. Такой молодой для делового человека!

– О, неужели!

– Его лицо, оно такое… ах, такое… СИМПАТИЧНОЕ; прямо как мое.

– Хм, и что с того?

– В общем, ничего, это все, что я о нем знаю. Просто чудесно, правда?

– Ну, ну, мы увидим, когда узнаем его получше. Спустись-ка вниз да распорядись, чтобы бедный парень нашел что выпить да поесть, ради бога. И когда он отужинает, я повторяю, я хотел бы перемолвиться с ним словечком, если он не возражает подняться сюда.

Юная леди снова проскользнула вниз, и, пока она ожидает прихода молодого Смита, следует привести здесь оба письма, что относятся к его визиту в эти края.

От МИСТЕРА СУОНКОРТА – МИСТЕРУ ХЬЮБИ

ЭНДЕЛСТОУНСКИЙ ПАСТОРСКИЙ ДОМ, 18 февраля 18**

СЭР!

Мы подумываем о восстановлении башни и крыла церкви в здешнем приходе, и лорд Люкселлиан, патрон прихода, упомянул ваше имя как заслуживающего доверия архитектора, которого желательно просить взять на себя руководство этой реставрацией.

Я совершенно несведущ в том, какие должны быть предприняты первые необходимые шаги. Тем не менее возможно, что самым первым из них (в том случае, если вы и впрямь, как лорд Люкселлиан сказал, согласны помогать нам) будет следующий: вы сами или кто-то из ваших помощников приедет к нам и осмотрит здание и затем составит об этом отчет, к вящему удовольствию прихожан и всех прочих.

Наше местечко расположено очень далеко: на протяжении четырнадцати миль к нам не ведет ни одна железная дорога, и самая близкая к нам железнодорожная станция – зовется городом, хотя на самом деле это скорее большая деревня, – Касл-Ботерель, расположенный в двух милях от нас, и потому всего удобнее для вас будет остановиться в пасторском доме – я рад предложить вам свой кров, – вместо того чтобы останавливаться в гостинице Касл-Ботереля и возвращаться сюда же утром.

В любой из дней на следующей неделе, который вам будет угодно избрать для визита к нам, вы убедитесь сами, что мы вас примем с радостью.

Искренне ваш,

КРИСТОФЕР СУОНКОРТ

От МИСТЕРА ХЬЮБИ – МИСТЕРУ СУОНКОРТУ

ПЕРСИ ПЛЕЙС, ЧАРИНГ-КРОСС,

20 февраля 18**

ДОРОГОЙ СЭР!

Повинуясь вашей просьбе от 18 февраля, я условился сделать обзор и эскизы башни и крыла приходской церкви, а также выяснить, насколько велики разрушения, от коих она пострадала, в каком виде дошла до наших дней и вместе с тем – каковы предложения по реставрации.

Мой помощник, мистер Смит, с этими целями покинет Лондон, выехав к вам ранним поездом сегодня утром. Я крайне благодарен вам за то, что вы любезно предложили ему остановиться под вашим кровом. Он воспользуется вашим приглашением и, вероятнее всего, прибудет к вам уже вечером. Можете полностью ему доверять и всецело положиться на его умение разбираться в церковной архитектуре.

Веря в то, что планы по реставрации, которые я подготовлю из отчета об этом путешествии, принесут удовлетворение как вам, так и лорду Люкселлиану, засим я, дорогой сэр, выражаю вам свое совершенное почтение, искренне ваш,

УОЛТЕР ХЬЮБИ

Глава 3

Та первая трапеза в энделстоунском пасторском доме прошла очень приятно для молодого Стефана Смита. Угощение было обильным, как и говорила Эльфрида своему отцу, со всеми необходимыми составляющими тех разнообразных блюд, кои вместе и зовутся ранним ужином с чаепитием – тем своеобразным гастрономическим приветствием, коим потчуют всех, кто уехал в глушь, подалее от горожан и городов, и которое особенно по вкусу и приятно молодым. Стол был красиво убран зимними цветами и декоративными листьями, коими были украшены, радуя глаз, отбивные, курица, пироги и два преогромных пирога, что не помещались на своих блюдах, услаждая взор картиною изобилия.

Наконец, у камина появился чайный прибор, сервированный старомодным вустерским фарфором, и позади него возник легкий силуэт Эльфриды, которая пыталась придать своим движениям горделивость матроны, наливая чай в чашку гостя и не спуская значительного и озабоченного взгляда с мармелада, меда и взбитых сливок. Поужинав до приезда визитера, она обнаружила, что ей самой ничего другого не остается, кроме как поддерживать с ним беседу, раз уж они не пьют чай вместе. Она сказала ему, что просит извинения, но ей надобно закончить письмо, начатое и брошенное ею на боковом столе, и уже после того, как она принялась за свое послание, она затрепетала при мысли, что, быть может, допустила большую неучтивость. Как бы там ни было, видя, что он не заметил во всем этом ни малейшей неловкости с ее стороны и что он сам смущен еще больше ее оттого, что она внимательно следит за тем, чтобы его чашка не пустела, Эльфрида ощутила в себе меньше скованности; более того, когда он, совсем как школьник, нечаянно пнул ножку своего стола и едва не опрокинул чашку, она сразу же почувствовала себя хозяйкою положения, и разговор ее стал очень непринужденным. Прошло несколько минут, и вот уже бесхитростность обоих и их схожие лета сгладили всякое воспоминание о том, что они только что познакомились. Стефан становился весьма красноречивым, стоило в беседе проскользнуть легкому намеку на его профессию; а Эльфрида, не имея того жизненного опыта, к которому могла бы обратиться, оживленно пересказывала те истории, что поведал ей ее отец, причем с такой верностью к деталям, что тот был бы просто поражен, случись ему это услышать. Одним словом, в тот вечер в доме мистера Суонкорта можно было видеть прелестную картину Молодости и Красоты[13].

В конце концов, Стефану пришлось подняться наверх и потолковать со священником – и выслушать от него великое множество извинений, которые перемежались оханьями о том, что его вызвали без каких-либо церемоний в спальню к незнакомцу.

– Но, – продолжал мистер Суонкорт, – я чувствую, что должен перемолвиться с вами парой слов нынче ж вечером, это все касательно цели вашей поездки. Ничье терпение не выдержит, если ты прикован к постели весь день из-за внезапной атаки твоего врага – пусть даже это мне в новинку, – ибо до сих пор я имел слабое представление о том, что такое подагра. Как бы там ни было, боль постепенно покидает мой палец, и я полагаю, что буду здоров к завтрашнему утру. Надеюсь, с вами хорошо обошлись там, внизу?

– Лучше нельзя желать. И, несмотря на ваше несчастье, я глубоко сожалею, что вы прикованы к постели, и молю не обращать ни малейшего внимания на мое присутствие в вашем доме.

– Не стану. Но я сойду вниз завтра утром. Моя дочь – превосходный врач. Один-два приема ее мягких микстур поднимут меня на ноги быстрее, чем все таблетки на свете. Ну так вот, насчет реставрации церкви. Присядьте, пожалуйста, сделайте одолжение. Как вы уже могли убедиться, мы не придерживаемся строгих церемоний в наших краях по той причине, что человек цивилизованный редко задерживается у нас надолго; и посему мы можем не тратить понапрасну время, чтобы сблизиться с ним, или же он может уехать отсюда задолго до того, как мы завяжем с ним тесное знакомство. Эта наша башня, как вы увидите сами, уже разрушена настолько, что не подлежит никакой реставрации, но церковь еще в более-менее приличном состоянии. Вам следует взглянуть на иные церкви в здешних местах. Полы сгнили, плющ заплел все стены.

– Боже всемогущий!

– О, это пустяки. Мои прихожане, если шторм или дождь разгуляются во время службы, просто открывают свои зонтики и держат их раскрытыми до тех пор, пока не перестанет капать с потолка. А теперь, если вы будете столь любезны принести мне вон те бумаги и письма, что лежат на столе, я покажу вам, как далеко мы продвинулись.

12

Марло К. Страстный пастух – своей возлюбленной. Перевод Игоря Жданова.

13

В английском оригинале – Sweet-and-Twenty: ласковая фраза, которую ввел в употребление Шекспир.