Страница 5 из 8
Взъерошенное создание беспомощно трепыхалось подо мной, уткнувшись носом в уличную слякоть. В обездвиженном состоянии ребенок казался младше, чем я решил сначала: лет десять, не больше. Или недокормленный, что тоже вероятно, учитывая излишнюю худобу и плотоядные замашки.
- Пацан, если пообещаешь не царапаться, то отпущу, - стараясь говорить как можно более ласково, но не слишком сюсюкать, мирно предложил я. - Поговорим, выскажешь свои претензии как мужчина, глядя в глаза.
Ответом мне стали возмущенное мычание и жалобный всхлип с поскуливанием.
Опасаясь, что перегнул палку, я поспешно слез с хрупкого на вид тельца и, вздернув за капюшон толстовки, рывком поставил свою добычу на ноги.
- Что-то не так с моим предложением? - спросил вкрадчиво.
Дите энергично закивало, размазывая по веснусчатым щекам потеки грязи и слезы.
- Что?
- Я не пацан, - на меня взглянули огромные небесно-синие глаза в обрамлении пушистых светлых ресниц. Крайне возмущенно взглянули. - Не видишь, что "кенгурушка" розовая!
Выпустив капюшон "розовой кенгурушки" я расхохотался. Учитывая темень, царящую на городских улицах, и количество грязи, на обсуждаемый предмет одежды налипшее, понять, что толстовка именно розовая было не проще, чем узнать в щуплой, коротко стриженной рыжей малявке девочку. Можно, в принципе, но нужно долго присматриваться.
- Ненавижу, - прошипела моя собеседница, сжимая кулачки.
Милое, даже несмотря на крайнюю степень чумазости, личико скривилось, обнажая внушительные зубки. Я присмотрелся. Клыки недлинные, но толстые. Верхние и нижние развиты одинаково хорошо. Передние зубки мелкие, челюсти слегка вытянуты вперед.
- Кто твой хозяин? - я мигом перестал умиляться и снова перешел в режим боеготовности, сильно жалея, что отпустил создание. Беспечность пока что не вылезла мне боком только потому, что упыреныш в подчинении. И хозяин не дает ему спуску - в глазах нет ни капли красноты, каковая неизменно расцвечивает белки попробовавшего кровь упыря. Но вот, не спустит ли хозяин своего питомца с поводка - вопрос. Ведь позволил же напасть.
Девчонка уже взяла себя в руки, поспешно прикрыла ладошками рот, пряча клыки. Видимо, сообразила, чем выдала себя. Синие глаза смотрели испуганно.
- Послушай, - я украдкой огляделся в поисках ножа. Тот лежал почти под ногами. Хорошо. Одного броска мне будет достаточно. - Ты напала. И это плохо.
- Ты убил Ли.
- Кого? - переспросил я, уже к концу вопроса понимая, что Ли - это, скорее всего, мертвая секретарша Григора, на которую я наткнулся в начале этой, обещающей тянуться бесконечно, ночи.
Девчонка смешно наморщила лоб, демонстрируя недоступные нормальному человеку мимические таланты.
- Ли... Илина, - неуверенно исправилась она. - Убивать плохо, - обвиняющий взгляд ясно-синих глазенок.
Что-то тут нечисто. Упыри тем и опасны, что сохраняют все человеческие повадки, каковыми обладали при жизни. Не имея опыта, сложно отличить упыря от живого. По крайней мере, до того момента, когда он подберется достаточно близко, чтобы приступить к трапезе. Но повадки повадками, а вот к оценочному суждению упыри не способны. Тем более, к выводам, подразумевающим понимание человеческой морали.
- Убивать плохо, - упрямо повторила девчонка и сникла. Теперь на меня смотрели жалобно и вопросительно.
- Плохо, - согласился я, еще не совсем понимая, куда у нас клонится беседа. - Я рад, что ты это знаешь. Но почему сама не выполняешь?
- Ты глупый человек? - возмущенно взвилась девчонка.
Я поперхнулся. Уж не знаю, что такого глупого она услышала в моем вопросе, но формулировочка... Похоже на то, как нежный цветочек-гимназистка подбирает замены, желая, но не решаясь выговорить "грубое" слово "дурак".
- А давай представим на минуточку, что я глупый, - предложил я. - И ты мне объяснишь, в чем именно состоит моя глупость, - я присел, делая вид, что хочу сравняться в росте с собеседником, украдкой подобрал нож.
Девчонка таращилась на меня во все глаза. Кажется, вместо того, чтобы продемонстрировать, что доверяю и готов общаться на равных, я ее своим маневром напугал.
- Я их не убивала! - судя по "суровой" складке, прорезавшейся между насупленных бровей и возмущенному сопению, упыреныш поняла мою фразу по-своему и решила постоять за себя.
- Не убивала? - Понять бы, кого "их" и почему во множественном числе...
- Нет! Судья хотел обмануть Ли! Он плохой человек. А она не понимала! И ты - глупый, если не понимаешь! - малявка настолько распалилась, что вконец осмелела и ткнула меня в лоб тонким пальчиком.
Никогда бы не подумал, что могу так легко потерять равновесие. Или это миссия, от которой я всячески пытался откреститься, дает знать, что выбран неверный путь? Нога неуклюже вильнула, каблук поехал по скользкой мостовой. Чтобы выровняться, я взмахнул руками, "засветив" нож. Лезвие тускло сверкнуло серебром в свете выбравшейся в зенит полной луны.
Собеседница отпрыгнула, зашипела, выщерившись на меня во все клыки. Жуткое, низкое шипение, переходящее в рычание. Вот это номер. Неужели, не упыреныш, а самый, что ни есть, полноценный гуль? Бред какой-то. Если уже гули способны так долго себя в руках держать, подбираясь к жертве, то я удивлен, что в этом городе вообще еще можно встретить живых людей. А можно ли?
Рычание нарастало, эхом разливаясь по улице, перекатываясь плотной низкой волной. Мы стояли друг напротив друга: девчонка, напоминающая человеческого ребенка уже весьма отдаленно, и уставший от всего этого старик в подтянутом сорокалетнем теле. Пока тело, повинуясь инстинктам, готовилось отразить атаку монстра, мой внутренний старик вяло бурчал о том, насколько его все достало. Этот город всегда был щедр на неприятные сюрпризы, но гуль с признаками интеллекта и без признаков разложения плоти?