Страница 53 из 69
- До момента рождения человек чужд для мира живых, - на первый взгляд голос мага был холоден и бесстрастен, но сверхчеловеческим чутьем домовой все еще улавливал злость и боль, подобную расплавленному металлу. - То есть, по всему выходит, кто-то изменил Дару еще до рождения, бесповоротно обрек ее на судьбу мага. В моем родном мире такого не бывало! Даже там, где магия необходима как воздух, человек имеет право выбирать свой путь. А до рождения...
Гаврила тяжело вздохнул, зло дернул себя за бороду и выругался сквозь зубы, как и его друг-подопечный две минуты назад.
Кривая ухмылка до неузнаваемости преобразила лицо Ворона, но тут же пропала без следа.
- Уже ничего поделать нельзя, - с тоской подвел итог Гаврила, которому тоже стало неудобно за несдержанность. - Жаль, но ты сам говорил, что Изменение нельзя поворотить вспять.
- Нельзя... - эхом повторил Ворон - что ж, выбор сделан за нее. Но если я найду эту тварь, то... Шкуру спущу точно, а там что-нибудь веселенькое придумаю.
Домовой нахмурил кустистые брови и уже открыл рот, намереваясь устроить магу суровую отповедь, однако тот предостерегающе поднял руку.
- Дара мне как дочь, Гаврила, - негромко произнес Ворон. - И играть ее судьбой я не позволю никому. Ни людям, ни каким-либо порождениям иных миров. И уж тем более уничтожу того, кто желает ей смерти.
Домовой по-птичьи склонил голову набок и с одобрением смотрел на заветника.
- Вот таким ты нравишься мне больше, - довольно произнес он, потирая руки. - А то последние пять десятков лет на себя не похож был.
Ворон равнодушно пожал плечами.
- Я, кстати, из-за ученицы твоей и пришел! - хлопнул себя по лбу домовой. - Она звонила, просила о встрече. Вроде опять что-то случилось у нее, посоветоваться хочет. Я ей сказал, чтоб далеко от телефона не отходила.
- Хорошо, - на миг задумался Ворон. - Тогда скажи ей, чтобы вечером, когда родители уснут, ждала меня во дворе. А то слишком много любопытных глаз прячется за глазками соседних квартир.
Домовой согласно кивнул и покинул лабораторию. Он уже не видел, как Ворон открыл ящик стола и достал оттуда что-то круглое и прозрачное. На гладко отполированной поверхности ярким пятнышком отразился огонек первой за это утро сигареты.
Несмотря на поздний час - была половина двенадцатого - я, оставив в квартире мирно спящих родителей, бесшумно выскользнула из подъезда и устроилась на скамейке в тени старого вяза. Было довольно прохладно, небо вновь затянули тучи, и ущербная луна испуганно взирала на землю сквозь узкий просвет между ними. Наглядное подтверждение тому, что природе плевать на календарь.
Двор и детская площадка были пусты, даже вездесущие дворовые кошки предпочли спать в теплых подвалах, а не рыскать под готовым вот-вот расплакаться небом.
Я их понимаю, и сама бы с радостью вернулась домой, в теплую постель, но не могу. На этот раз мой учитель выбрал для беседы именно это место и, хочется верить, у него была веская причина для этого. Вряд ли Ворон просто хотел полюбоваться на звезды сквозь раскидистую крону старого вяза. Тем более что звезд сегодня не видно. Вместо них - освещенные прямоугольники окон в окружающих двор десятиэтажках. Там жизнь, которая теперь казалась мне простой и понятной. Мерцание телевизионных экранов, цветы в горшках на подоконниках, лениво умывающийся кот, целующаяся у окна парочка... А я сижу в опустевшем дворе в надежной тени вяза и чувствую себя одинокой как никогда, словно что-то острое и холодное медленно раздирает грудную клетку изнутри. Никогда бы не подумала, что одиночество - это так больно... и жутко. Я изо всех сил обхватила себя руками и уткнулась лицом в колени. От боли в груди темнело в глазах, на миг я перестала чувствовать свое тело. Наверное, я умираю, подумалось мне. Но сердце, пусть и скованное болью, судорожными толчками гнало жизнь по сосудам. Нет, не в этот раз.
- Ну и как оно, в облаках? - услышала я насмешливый голос Ворона. - Ветер попутный? А погода летная?
Я торопливо подняла на него глаза, очень надеясь, что успела стереть с лица намеки на недавние переживания, если не все, то хотя бы самые явные.
- Я с тобой уже три раза здоровался, - все тем же тоном произнес Ворон, но глаза его были холодны и непроницаемы.
- Извини, задумалась - торопливо выпалила я.
Ворон не поверил. Его ладони опустились мне на плечи, и я невольно отстранилась. Такое чувство, будто я оказалась зажата между двух чугунных сковородок, на которых только что жарились блины.
- Ты просто ледяная, - лицо Ворона потемнело, а в глазах на миг мелькнула тень страха. - Совсем плохо, да?
Я ответила, что еще не совсем. Маг покачал головой, но спорить не стал. Он просто набросил мне на плечи свою куртку, и передо мной прямо в воздухе затрепетали розовые языки пламени. Я благодарно улыбнулась, с ногами забралась на скамейку и, лукаво прищурившись, поинтересовалась, почему огонь именно розовый.
- Хочешь, сделаю голубой? - пожал плечами маг, вертя в руках пачку сигарет, - Или пурпурный? Или лучше разноцветный?
Я немного подумала и решила, что уютнее всего в темном безлюдном дворе будет розовое пламя. Оно, теплое и неяркое, озарило все вокруг мягким волшебным светом, отчего старый вяз стал похож на сказочное дерево с корой из червленого серебра и пышной кроной из настоящего золота, прекрасное настолько, что не поднимется рука сорвать самый маленький листик.
Отсветы волшебного огня развеяли вязкую тоску и вековую усталость, легким флером залегшие на лбу и под глазами Ворона, и лицо его вновь стало таким же, как им было, наверное, пять сотен лет назад, за миг до встречи с дымчатым силуэтом загадочной волшебницы. А темные окна нижних этажей отразили часть магического пламени и понесли волшебство дальше, туда, где испуганно сжалась в кольце черных туч луна.
- Ты хотела что-то рассказать мне? - голос Ворона, глухой и, по обыкновению, бесстрастный, показался мне раскатом грома.