Страница 40 из 60
— Знаешь, я завидую твоей маме, — вдруг произнёс Юлиан.
Я обернулась, удивлённо глядя на друга. Тот рассеянно водил кончиками пальцев по гладкой столешнице, оставляя на тонком слое пыли едва заметный след. Пересекая линию за линией, словно записывая что-то.
Я ждала, не решаясь подать голос и прервать потом мыслей друга. Чуть помолчав, тот продолжил:
— Даже не столько ей, сколько героине спектакля. Она ведь везучая, — добавил Кораблёв, улыбнувшись — всё также рассеянно, — Чертовски везучая. Первый же человек, которого она полюбила, оказался её второй половинкой. Ей не пришлось метаться от одного парня к другому, от одной влюблённости к другой, выбирая и размышляя. Она просто смогла довериться, отдала своё сердце, и получила чужое взамен. Да, было очень сложно, куда без этого, но… С героем они теперь до самого конца. Её первая любовь оказалась первой и единственной. Всем бы так, — Юлик задумчиво рассматривал столешницу и затем тихо добавил, — Мне бы так.
— Хотел бы, чтобы первая любовь была первой и единственной?
Я не могла сдержать скепсис — он прямо таки рвался из меня, прорезаясь в интонации, с которой я задавала свой вопрос. Просто — это же Юлиан. Мистер дамский угодник. По его логике, если бы первая любовь стала единственной — он был уже остепенился лет в четырнадцать. И не осчастливил бы столько барышень. Мир бы не вынес груза этой трагедии.
Брюнет коротко покачал головой:
— Хотел бы, чтобы любовь в принципе была единственной. Раз ты любишь человека, значит — он твой. Отныне и навеки. Навсегда. В з а и м н о. Скольких сложностей бы мы тогда избежали бы?
Спросив это, Юлик, наконец, понял на меня взгляд. В его голубых глазах плескалось столько надежды, словно он молил меня ответить на этот вопрос и поставить точку в каких-то сомнениях, что, судя по всему, его терзали. Иначе с чего он вообще затеял этот разговор?
Пожав плечами, я негромко заметила:
— И придумали бы новые, ещё более сложные.
Так было всегда. Люди ведь не умели жить просто, радоваться тому, что есть и не искать ни подвоха, ни чего-то иного. Нет, нам всегда было мало. Поэтому — да, избежав одних трудностей, мы бы тут же вляпались в другие. Закон жизни.
У Юлика со смешком вздрогнула спина, когда он согласился со мной с коротким:
— Это точно.
Парень хотел было ещё что-то добавить, но шум со стороны входа оборвал его на полувздохе. А затем в тишину нашего вечера ворвалось громкое:
— Мы дома!
Я улыбнулась. Не умели Данчуки появляться тихо, не дано нам это было. Через минуту на кухне нарисовался Сашка. Оценив обстановку, тот повернулся к Юлику и без лишних предисловий выпалил:
— Сыграем в приставку? Я прокачал нового героя, мне нужно срочно его затестить!
Широко и беззаботно улыбнувшись, будто не он минуту назад рассуждал на серьёзные темы о первой любви и прочем, друг с готовностью кивнул и добавил:
— Я тебя уделаю!
— Ты будешь есть грязь! — не остался в долгу мой братец и парочка удалилась.
Зато на кухне тут же появился отец. Чмокнув меня в макушку, тот спросил:
— Чем занимались?
— Да так, в настолки играли, — отозвалась я, махнув рукой, — Чай будешь?
— Не откажусь. Маму мы потеряли по дороге — она решила зайти в кондитерскую и велела её не ждать. Так что сладенькое скоро тоже будет.
— Чудесно, — кивнула я, предвкушая тихий, семейный вечер.
Правда, судя по крикам, что уже доносились со стороны гостиной, уж каким, а тихим вечер точно не будет. Но меня это даже не расстраивало.
Чуть позже, нагрузив поднос двумя заварочными чайниками, наполненными до краёв, кружками, сахарницей и пирожными, которые принесла мама, я прошла мимо барной стойки. Мой взгляд зацепил линии, которые выводили пальцы Юлика. На секунду мои руки дрогнули, и только железная выдержка и хорошая реакция не привели к тому, что я выронила поднос.
Тонкие линии сложились в имя.
«Аня»
Глава восемнадцатая
Глава восемнадцатая
Анна
Нет ничего приятнее, чем поставить последнюю точку. Написать «конец». Боже, ничто не сравнится с этим. Я серьёзно. Непередаваемое чувство бесконечного экстаза, когда понимаешь, что всё, ты сделал это. Ты закончил свою работу. Сценарий готов.
Честно — когда я поняла, что всё сделала и история моих персонажей действительно подошла к концу — я расплакалась. От счастья. И тут же позвонила Юлику. Плевать, что часы показывали три часа ночи — мне хотелось с ним поделиться. Он должен был разделить это со мной. Мой лучший друг.
— Данчук? Что-то случилось? Кто-то умер? Если меня не пригласили на похороны — то я не хочу ничего знать, — голос парня был сонным, а шуткам не хватало остроты и глубины, но ему это можно было простить, ведь я буквально вырвала Кораблёва из объятий Морфея.
— Я закончила, — негромко призналась, слушая дыхание друга, смешанное с зевками.
— Ты о чем вообще? — поинтересовался брюнет.
— Сценарий, Юлик. Я написала его. Всё, работа сделана.
Оглушительный грохот было мне ответом — судя по всему, мой друг брякнулся с кровати. Но, как и всегда, не обратил на это ровно никакого внимания, торопясь ответить мне:
— Да ты что?! Мышонок, это же отличные новости! Мы должны это отпраздновать! Завтра!
— Но завтра у тебя последний день съёмок, — напомнила я другу с улыбкой.
— Тем более! — не унимался мой энергичный музыкант, — Совместим два события в одно! Соберём всех наших! Повеселимся, прогуляемся, расслабимся, в конце концов! Мы слишком молоды, чтобы отказывать себе в таких мелочах.
— Ты умеешь уговаривать, — хмыкнула я, едва сдерживая зевок — всё же было уже довольно поздно.
Кораблёва мой манёвр не обманул — он явно услышал, как изменился мой голос. Поэтому его голос мягко проговорил:
— Ложись спать, Нюта. Увидимся завтра. Ты ведь приедешь на съёмки?
— А меня пустят? — поинтересовалась я в ответ.
— Обижаешь, — хохотнул друг, — Тебе заказаны билеты в первом ряду.
— Ну тогда я никак не смогу пропустить это. Увидимся, Юльчик.
— Приятного сна, заноза, — беззлобно отозвался друг, отключаясь.
Положив смартфон, я растянулась на кровати, чувствуя, как по телу, вместе с удовлетворением, растекается бесконечная усталость. Всё-таки дни выдались на редкость напряжёнными. И я была рада, что всё закончилось. Ну, моя часть работы. Дальше уже от меня толком ничего не зависело. С этими мыслями я, наконец, позволила себе уснуть.
На следующий день я, как и обещала, приехала на съёмочную площадку, коей выступала заброшенная стройка. Ну, разумеется, где ещё рокерам творить свои безумства. Затянутые сплошь в чёрное музыканты радостно улюкали, приветствуя меня. Юлик, вручив басисту гитару, подбежал ко мне. Его глаза горели, на щеках, несмотря на грим, проступал румянец — потрясающее зрелище. Фанатки бы его на клочки разорвали, увидь таким.
— Привет! — обняв меня и на секунду прижав к груди, парень схватил меня за руку и потащил к стоявшей чуть поодаль группе людей.
Всё, что я успела сделать — это махнуть другим парням в знак приветствия. В конце концов, мы все собирались погулять после, так что наобщаться время у нас было.
— Ребята, это Аня, — представил меня Юлик, выдвигая чуть вперёд, — Я вам о ней рассказывал. Мышонок — это наша съёмочная группа. Они тебе тут всё покажут.
Махнув рукой пока ещё незнакомым мне людям, я повернулась к другу, чуть выгибая бровь:
— В каком смысле?
— Ну, я им объяснил, что ты — весьма талантливый сценарист, ещё и песни нам пишешь. Вот, и попросил показать тебе закулисье. Так сказать, чтобы ты понимала, как это всё работает. Ну так, на будущее. Вдруг тебе придётся тесно с режиссёрами работать, по твоим строкам будут ставить крутой фильм. В общем, нужно учиться.
По мере того, как друг говорил, энтузиазма в его голосе становилось всё меньше, и в конце он уже неуверенно протянул:
— Я зря всё это затеял, да?